Часть первая:

На втором году старшей школы я перевелась в современную старшую школу с множеством лабораторий. Обычно туда не принимали учеников, что переводились посреди обучения, особенно, не местных. Но мой дядя задействовал все связи, чтобы меня приняли. Я тоже постаралась. На собеседовании завуч по образовательной работе устроил мне проверку. Когда я закончила с тестом по математике, он убрал листы с проверкой по химии и физике и сказал:

- Все хорошо. Больше нет нужды в тестах. Днем приступаешь к занятиям.

Я любила учиться, потому что больше мне было нечем заняться.

После смерти родителей я полгода отказывалась говорить. Дядя вспоминал, что услышал от меня слова тогда, когда я закрылась на балконе, чтобы выучить английский.

До перевода в другую школу я была прекрасной ученицей на уроках английского. Я даже не помнила, какую тему учила тогда на балконе. Зато мой первый урок английского в новой школе я прекрасно помнила. Все учителя английского были иностранцами. Моя учительница была старой леди из Англии. Когда я ответила, она прокомментировала мое произношение и сказала, что у меня слишком сильный китайский акцент. Мое лицо пылало, я опозорилась впервые.

Меня было тогда сложно ранить. Я потеряла родителей. Потеряла семью. Потеряла все счастье в жизни. Я жила с дядей, думая о каждом шаге, что делаю, скрывая свои печали. Я научилась вести себя так, как нравилось жене дяди, радовала младшую кузину и помогала ей с подготовкой к олимпиаде. До шестнадцати я была гордостью родителей их единственной принцессой такой ученицей гордились учителя, родственники видели во мне идеального ребенка. Но все ушло. Все, с чем я была связана, исчезло. Ради чего теперь зарабатывать хорошие оценки, если я уже не увижу маму с папой?

После школы я пряталась на стадионе и плакала. Кто-то бегал по клетчатым дорогам на стадионе неспешным темпом за моей спиной. Я сидела на траве, отвернувшись от дорожек, уткнувшись головой в колени, глядя, как слезы капают на землю. Я вспоминала многое. Чаще всего детство, когда мама с папой водили меня в парк, катали на лодочке, на машине на аккумуляторе, покупали воздушные шарики. А еще была сахарная вата, огромная, пушистая, как облака. Стоило укусить ее, и все лицо становилось липким от сахара. Папа любил фотографировать меня в обидные моменты. Все фотографии можно было сложить в фильм. За год папа успевал как раз накопить целый фильм из фотографий со мной.

Я плакала и даже не заметила, что ко мне приблизился парень, пока передо мной не появились его кроссовки. К его белой обуви прилип листик. Он склонился, смахнув правой рукой листик, и протянул мне пачку одноразовых платков левой рукой.

Я застыла на миг, не спеша забирать платки. Он положил пачку на траву и ушел.

На следующий день я увидела его на ряду за мной. Его звали Сяо Шан.

Отец его был иностранным дипломатом. Двенадцать лет он жил за границей, потому говорил на оксфордском английском и мог легко спорить со старой леди на уроке. Математику он знал еще лучше. Даже я смотрела на него с восторгом. Более того, он не старался тяжко, чтобы все знать, а был одаренным от природы гением. В десятиминутные перемены он успевал побегать с мячом по площадке для баскетбола во дворе. Однажды он пришел на урок математики позже звонка, тяжело дыша, и встал в дверях, чтобы сообщить о своем появлении. Наш учитель математики, Лао Бэнь, обычно ненавидел опоздавших. Он повернул голову, взглянув на Сяо Шана, и никак не отреагировал. Без его разрешения Сяо Шан стоял в дверях, как статуя божества у входа. Чуть позже Лао Бэнь начал раздавать прошлую контрольную работу. У него была привычка возвращать работы по порядку от самых высоких оценок до самых низких, громко вызывая ученика и сообщая оценку. Это было жестоко для учеников, что получали низкий балл. Но ему было плевать на это. Он любил расставлять людей по порядку по оценкам.

И первым Лао Бэнь назвал Сяо Шана с его идеальными 150 баллами. Лао Бэнь повернулся, взглянув на него в дверях, и неохотно сказал:

- Почему ты там стоишь? Заходи.

Весь класс давился смехом. Сяо Шан взял свою работу из руки Лао Бэня и вежливо сказал:

- Спасибо, Лао Ши*.

В этой школе было много талантливых учеников, но таких, как он, были единицы. Многие девушки в нашем классе были влюблены в Сяо Шаня, сердца в его появлении бились чаще. А кто бы не мечтал о таком выдающемся парне? Я не мечтала. Я была не в таком состоянии. После смерти родителей мне было тяжело воспринимать мир. И хотя он сидел прямо за мной, я редко говорила с ним, лишь несколько раз попросив взглянуть записи по английскому.

* - Ши - учитель