Глава 5

Поднимаясь по лестнице, которая вела в жилые покои донжона, Грэм пытался выработать у себя в голове наилучший вариант поведения. Он хотел поговорить с Мэттью, прежде чем идти к Графу, но это вряд ли получилось бы. Он знал своего друга достаточно хорошо, чтобы догадаться, что тот наверняка не спал до предрассветных часов, работая над своим проектом. Мэттью вряд ли встанет раньше, чем солнце в небе достигнет своего апогея.

Он остановился в коридоре, который вёл к апартаментам Графа. Перед дверью в фойе стоял охранник, но Грэма это не беспокоило. Как частого посетителя, его скорее всего даже не спросят. Что привлекло его внимание, так это маленькая мягкая медведица, шедшая с противоположной стороны.

— Доброе утро, мой герой, — сказала ему Грэйс, приблизившись. Более тихим голосом она добавила, проходя мимо: — Ты сейчас не хочешь туда заходить.

Грэм развернулся, и последовал за медведицей, пока они не свернули за угол, выйдя из поля зрения охранника.

— Что происходит? — спросил он её.

— Твоя мать зашла с визитом к Графине, и я никогда прежде не видела её в более плохом настроении, — сказала Грэйс. — Ты случайно не знаешь ничего об этом, а?

— Ну… — со смущённым видом протянул он.

— Я так и думала, — укоризненно сказала медведица. — Что ты натворил?

— Она думает, что я дрался с главным егерем, — начал он, не зная, что ей сказать. Он чувствовал себя в западне. Он ни за что не сможет увидеть Графа, не встретившись снова с матерью, а если она увидит его руку…

Грэйс посмотрела на него с сомнением, каким-то образом передавая своё недоверие, несмотря на ограничения её лица.

— …и я вышел из себя, когда она стала меня допрашивать. Возможно, я сказал кое-что, чего говорить не следовало, — признался он.

— О-о, — огорчённо сказала Грэйс, а потом спросила: — А ты действительно подрался с главным егерем? — Это был хороший вопрос. Роуз Торнбер имела репутацию неприятно прозорливой женщины.

Грэм пожал плечами:

— Ну, да, но это я совсем не так заполучил. — Он указал на свою отёкшую руку.

Медведица прикрыла свой рот из пряжи мягкой лапкой:

— Ну и ну, — взволнованно сказала она.

«Бля», — подумал Грэм, — «я не собирался показывать ей руку. Почему я всё время с ней разговариваю?»

— Это была случайность. Я надеялся увидеть Графа. Думал, что он, возможно, исправит руку прежде, чем Матушка её увидит.

— Тебе всё равно следует с ним увидеться, — посоветовала медведица. — Я мало что знаю о ранениях, но если всё так плохо, как выглядит, то я думаю, что это более важно, чем расстраивать Леди Роуз.

— Я придумаю что-нибудь ещё, — сказал Грэм, направляясь к ведущей вниз лестнице. Он был весьма уверен, что скорее потеряет руку, чем снова предстанет перед матерью.

— Нет! — возразила Грэйс. — Это — серьёзное дело. Если ты не вернёшься, я пойду, и скажу ему сама!

Протянув вниз длинную руку, Грэм подхватил Грэйс с пола:

— Ну, тогда, полагаю, тебе придётся отправиться со мной.

— Похищение? Ты — не истинный рыцарь, раз так обращаешься с леди! Злодей! Хам! Отпусти меня, — с пафосом произнесла она настолько громко, насколько позволял её голос.

— Ш-ш-ш, — отчаянно сказал Грэм, спускаясь по ступеням. — Ты привлечёшь к нам внимание.

— Нет мне иного спасения, ибо ты взял меня в полон, — драматичным голосом отозвалась медведица. — Ты не оставил мне иных орудий для защиты моего целомудрия!

Молодой человек встал на лестнице, склонив голову на бок, поражённый:

— Твоё целомудрие? Серьёзно? Откуда ты всего этого набралась, Грэйс?

Грэйс приняла неуверенный вид:

— Ну, так пишут в книжках.

Грэм засмеялся:

— Ты читала романтические романы Мойры? — Они с Мэттью подначивали её насчёт книг, которые она последнее время читала, хотя ни один из них не догадался подумать о том факте, что книги она взяла из личной коллекции Графа.

— Возможно…

— Ну, я — ни рыцарь, ни злодей, и у меня нет ни коня, чтобы тебя увезти, ни мерзкой темницы, чтобы держать тебя там, поэтому тебе просто придётся какое-то время быть моей спутницей, пока я не разберусь с ситуацией, — прямо сказал он ей.

Медведица немного поглядела на него:

— Может быть и другое решение, если ты мне доверишься.

— У тебя есть идея?

— Позволь мне вернуться обратно. Я приведу к тебе Мойру, она может взглянуть на твою руку. Лекарь из неё почти такой же хороший, как из Элэйн, или даже как сам Мордэкай, — предложила Грэйс, закончив с ноткой гордости в голосе.

Грэм обдумал эту идею:

— Ты никому не скажешь?

— Только моей госпоже.

— Не говори ей, пока она не будет почти на месте. Иначе она может всё испортить, — сказал Грэм.

Медведица кивнула:

— Однако мне придётся всё же что-то ей сказать, иначе она не выйдет.

— Просто скажи ей, что это личная, но чрезвычайная необходимость. Скажи ей, что я буду благодарен ей за помощь, но что ты не знаешь, в чём дело, — сказал ей Грэм.

— Это же ложь, — неодобрительно отозвалась Грэйс.

— Ну, перефразируй как хочешь — ты знаешь, что я имею ввиду, — в фрустрации ответил он.

— Это я могу, — согласилась она.

— Я буду ждать рядом с мастерской Мэттью, во дворе, — добавил Грэм, пойдя прочь. — Кто-то может счесть странным то, что я прячусь в лестничном колодце.

Грэйс кивнула, и удалилась.

— Так что тут такое таинственное? — спросила Мойра, входя в мастерскую, и с любопытством оглядываясь.

Формально старая мастерская во дворе принадлежала Мордэкаю, но за последние годы превратилась в личное владение Мэттью. Это произошло по обоюдному соглашению между близнецами, и теперь являлось свершившимся фактом. Она на самом деле не интересовалась ремёслами или чародейством, а он не хотел, чтобы его сестра захламляла мастерскую. Это было признаком того, как брат и сестра стали отдаляться друг от друга по мере взросления.

Тем не менее, Мойра не могла не оглядываться с некоторым интересом — как из едва скрытого желания докучать брату, так и из простого любопытства. Она была удивлена, обнаружив, что Грэм ждал её здесь один. Этот факт почему-то слегка встревожил её.

— Это, — сказал Грэм, закатывая рукав, чтобы привлечь её внимание.

Рука сильно отекла, каковой факт Мойра могла бы заметить, несмотря на рукав, однако она давно взяла в привычку не фокусировать свой магический взор на частях тел, скрытых одеждой — особенно по отношению к мальчикам. Это отнюдь не было наставлением её отца или какого-то другого волшебника, а лишь простым результатом её природного отсутствия навязчивости.

При виде руки она невольно ахнула, а затем ахнула снова, когда её магический взор осмотрел рану более подробно. Мойра обладала совершенно нормальной для многих людей эмпатией, и от одного лишь вида болезненной раны сама начинала ощущать соответствующую боль.

— Как ты умудрился? — спросила она, вернув себе самообладание.

— Случайно сломал потолочную балку, — невозмутимо сказал Грэм, указывая на поврежденное место.

Её глаза расширились:

— Э? — Чуть погодя они сузились, когда в её разум закрались подозрения.

Грэм пожал плечами:

— Я сам не знал, насколько был сильным.

— Конечно, — ответила она тоном, не оставлявшим никаких сомнений в отсутствии у неё легковерия. — Поэтому твоя мать так взбеленилась?

— Не совсем, — сказал Грэм. — Она не видела большую часть руки. И я бы, в некотором роде, предпочёл бы, чтобы она остальное и не увидела.

Мойра посмотрела на него всё более расширяющимися глазами:

— Ты хочешь, чтобы я всё это исправила?

Он кивнул.

Она покачала головой:

— Тебе на самом деле следует позволить папе на это взглянуть, или Элэйн, но она сейчас в Арундэле. Я бы даже не знала, с чего начать…

Залечивать простые порезы и царапины Мойра научилась у отца, и он даже приставлял её помогать с раненым скотом некоторых фермеров, чтобы она попрактиковалась на более серьёзных проблемах — но она никогда не имела дело с чем-то настолько серьёзным у другого человека. Сама мысль об этом её пугала. Она шагнула назад.

— Пожалуйста! — взмолился Грэм. — Если мать увидит это, то убьёт меня.

— Мой отец…

— …обязательно ей расскажет, — перебил Грэм.

— Она уже злее, чем я когда-либо её видела, — сказала Мойра. — Не думаю, что может быть хуже.

— Поверь мне, бывает и хуже.

— Кто сотворил это с тобой? — спросила она.

— Потолочная балка, — сказал Грэм. — Я не солгал.

— Мэттью каким-то образом в этом замешан, — установила она.

Грэм плохо умел обманывать, но не собирался раскрывать роль своего друга:

— Возможно… слушай, я не хочу никому об этом рассказывать, или вовлекать в это кого-то ещё. Ты можешь просто сделать, что сумеешь? Пожалуйста?

— Только если ты расскажешь мне, что вы вдвоём замышляете, — настояла она, упрямо скрестив руки на груди.

— Обещаешь никому больше не сказать?

Мойра помедлила — хотя она всегда была в некотором роде свободной душой, она также обладала хорошей долей осмотрительности. В конце концов любопытство пересилило её осторожность:

— Ладно, обещаю.

Грэм не спеша рассказал ей. Он едва упомянул свою драку с Чадом Грэйсоном, большую часть времени потратив на обсуждение новой идеи Мэттью насчёт кражи и переделки меча его отца. Именно это его на самом деле интересовало — настолько, что получение своей травмы он описал почти мимоходом. Закончил он, пересказав свою встречу с Сайханом, чтобы она поняла неотложность его просьбы.

— Так вот, почему у тебя такой яркий эйсар, — прокомментировала Мойра. — Ты всё ещё держишь в себе часть того, что тебе дал Мэтт — это может помочь.

— Почему?

— Ты, наверное, вылечишься быстрее, пока у тебя есть дополнительный эйсар, — объяснила она, — если только я не сделаю ещё хуже.

Они взволнованно переглянулись, а затем Грэм попытался ей подбодрить:

— Ты справишься.

Она чувствовала его неуверенность, и свою тоже, но отринула свои страхи прочь, и сфокусировалась на отёкшей руке, позволяя своей сосредоточенности сжаться и опуститься, помещая своё восприятие в побитую и повреждённую плоть.