Но сперва ему нужно было узнать уникальный для создания дара Иллэниэлов код. И этого-то кода как раз и не было.

— Будь они прокляты! — Теперь он знал уже о двух вещах, которые от него скрыли. Знание о создании дарований для других рощ присутствовало, а для Иллэниэлов — нет.

«Это бесполезно. Я пытаюсь перехитрить тысячу разумов, которые задолго до моего рождения спланировали наперёд всё, что я могу сделать». Эта мысль вызвала из его памяти ещё одно воспоминание.

Рабы Рощ были по сути стерильны. Ограничения, которые использовали Ши'Хар, чтобы не дать своим дарам проникнуть в популяцию диких людей, были сложнее, чем он даже догадывался, и выходили далеко за пределы сплетённых из заклинаний ошейников. Дети Ши'Хар мужского пола могли производить человеческих детей, но те были генетически ущербны. Вместе с даром, который они наследовали от своего родителя Ши'Хар, они также получали две летальные мутации. В рождённых от Ши'Хар мальчиках они были неактивны, а в человеческих детях Ши'Хар активны были обе, отменяя действие друг друга. Но если раб и дикий человек производили потомство, то ребёнок получал лишь один летальный ген, его действие нечему было отменить, и такой отпрыск умирал в очень юном возрасте, даже если доживал до рождения.

От бесстрастно обоснованной природы их предохранителя холод пробрал его до костей, но это продлилось недолго. Когда холод отступил, Тириона наполнила ярость. Рабы в Эллентрэа и других лагерях будут для него бесполезны. Они не могли создать для человечества новое будущее, вне зависимости от того, сможет ли он сделать их цивилизованными.

Со своими дикими соплеменниками они могли производить лишь мёртвое потомство. Даже если они будут скрещиваться между собой, лишь половина каждого поколения будет жизнеспособна. Спаривание с детьми Ши'Хар лишь продлит проблему на ещё одно поколение, хотя Ши'Хар и на это не согласятся.

Человечество было обречено, и даже если он смог бы сохранить маленькую популяцию свободных людей в безопасности и обеспечить её рост, им никогда не получить особые дарования Ши'Хар.

Быть может, существовала возможность произвести жизнеспособное потомство от детей Ши'Хар женского пола, но они были стерильны — ну, по крайней мере, стерильны по собственной воле. Женщины Ши'Хар подавляли свой менструальный цикл. Для овуляции им нужно было намеренно привести его в действие.

«Ты — насильник», — сказала ему однажды Лираллианта, а теперь ему хотелось смеяться над иронией. Ши'Хар спланировали даже это, задолго до его появления.

Тирион чувствовал, как высыхает. Ощущение это было настолько мощным, что он наконец начал обращать свои чувства вовне, чтобы вновь исследовать мир вокруг себя. Он всё ещё был в пещере.

Как он это забыл? Рядом было животное, человек. Его физическое зрение отсутствовало, но магический взор остался — по её эйсару он определил, что это была Бриджид. Казалось, что она в смятении, и татуировки зачарованных клинков на её руках были активны, пока она шагала из стороны в сторону рядом с его… стволом?!

Последнее осознание возымело должны эффект. «Я — блядское дерево. Я и впрямь превратился в одного из них!»

Он с новой озабоченностью посмотрел на Бриджид: «и теперь моя дочь вот-вот срубит меня». Он попытался заговорить с ней, сказать ей подождать, но у него, конечно же, не было рта.

Она готовилась нанести удар.

Его эйсар ощущался вялым, медленно реагирующим, да и он не особо помог бы ему против её зачарованных наручных клинков — лишь его зачарованные защитные татуировки имели шанс отразить их удары.

Но когда он попытался привести их в действие, Тирион потерпел неудачу. Их не стало, как и его человеческой кожи.

Время замедлилось, или, быть может, его разум ускорился. Он вспомнил свои татуировки, каждый их дюйм. Они стоили ему целых дней боли и крови. Они были высечены в его сознании так же, как были нанесены на его шкуру. Тирион сосредоточился на воспоминании о них, и ощутил, как что-то внутри него поддалось.

Мир резко сфокусировался, и время ускорилось, когда татуировки вспыхнули в его сознании защитным светом. Они были! Влив в них свою волю и эйсар, он поднял свой щит, и открыл глаза.

Бриджид стояла перед ним совершенно неподвижно, с шокированным выражением на лице.

— Это что, трюк? — Её прежняя решимость исчезла, и руки её задрожали, отозвавшись вибрацией в магической силе, в которую были облачены её руки. — Отвечай!

Подняв руки в успокаивающем жесте, он попытался заговорить, но губы и язык его ощущались странно незнакомыми.

— Подожди. — «Когда это я успел отрастить руки?»

— Подождать?! Я ждала! Прошли месяцы! Ты — всё ещё Тирион? Чем ты стал? — повысила она до резкости свой голос.

— Я — Тирион… я так думаю. Дай мне немного времени, чтобы привыкнуть, — сказал он ей. Махая рукой вокруг своей головы в хаотично кружащем движении, он добавил: — Всё странно… здесь. Дай мне подумать.

Её глаза сузились:

— Кто моя мать?

— Та, кто меня изнасиловала, — сказал он, не задумываясь. — Брэнда.

У Бриджид слегка отвисла челюсть.

— Ты и так это знала.

— Но ты, ты никогда этого не говорил, только не так, — ответила она. — Ты всегда был слишком горд, даже после того, как я сама догадалась.

— Горд? — рассмеялся он. — Скорее мне было стыдно, я боялся признаться в своей слабости.

— Ты говоришь не так, как раньше. Мой отец так не говорит, — бросила обвинение Бриджид. — Как я могу быть уверена, можно ли тебе доверять?

Тирион шарил взглядом по её лицу, напряжённо думая. Наконец он ответил:

— Не можешь, но иного выбора у тебя нет. Убив меня сейчас, ты лишь положишь внезапный конец своей мечте, вне зависимости от того, пошёл я против тебя или нет — если, конечно, ты вообще сумеешь это сделать.

Её зачарованные цепи зашелестели, лежа в нескольких футах от неё на полу пещеры, и черты лица Бриджид оживились, будто этот вызов её взбудоражил:

— Быть может, мне следует попытаться.

Он по-звериному оскалился в ответ:

— Не хотелось бы потерять такое хорошее оружие.

Тирион был голоден, и испытывал жажду. Ему хотелось пить больше, чем когда-либо прежде на его памяти. Они выпил столько, сколько мог удержать, не утруждая себя черпанием из бассейна в задней части пещеры. Вместо этого он поднёс лицо к воде, и пил.

Позже, поев, он почувствовал себя лучше, но этого было недостаточно. Сушёное мясо и твёрдый хлеб, которые они с собой взяли, были совершенно неудовлетворительными, и мало что сделали для наполнения его живота. Тириону пришлось усилием воли заставить себя не съесть всё, что осталось от их провизии.

Подняв взгляд на свою дочь, он озвучил вопрос:

— Ты сказала, что прошли месяцы — сколько именно?

— Девять недель.

— И я всё это время был таким?

Бриджид покачала головой:

— Нет. Первые несколько дней ты двигался и бубнил, будто тебе снился кошмар, а потом ты унялся, и умиротворился. Утром третьего дня я проснулась, и обнаружила, что ты трансформировался.

Тирион уставился в землю, напряжённо думая:

— Бессмыслица какая-то. У меня нету дара Гэйлинов. Как я сумел так преобразиться?

Она одарила его озадаченным взглядом и пожала плечами.

— Вообще-то я не тебе задавал этот вопрос, — сказал он ей, но затем ему в голову пришла ещё одна мысль. — Подожди, ты ощущала какое-нибудь движение эйсара всё это время?

— В первый раз я спала, но во второй раз его точно не было. Что это значит?

Он посмотрел на неё пустым взглядом:

— Не знаю.

— Тогда что нам делать?

Тирион встал, его прежнюю неуверенность сменила спокойная решимость:

— Ехать домой. — Волна головокружения грозила опрокинуть его на пол, и пещера закружила вокруг него. Тирион резко сел, чтобы не упасть, а затем медленно улёгся на пол: — После того, как хорошо отдохнём… я думаю…