Глава 9

Битва, если её можно было так назвать, окончилась. Лагерь утих, если не считать треска костра и тихих стонов тех, кто ещё не закончил умирать. Тирион встал рядом с огнём, его сердце всё ещё гулко билось, а кожа покраснела от усилия. Он ощущал себя живее, чем был последние годы, и оглядывался, облизывая губы.

«Я и забыл, как мне этого не хватало», — подумал он. Вина, которую он когда-то чувствовал после матчей на арене, была лишь бледной тенью себя-прежней. На её месте было нечто более похожее на возбуждение.

Бросив взгляд через плечо, он увидел выражение отвращения на лице Кэйт. Она прижала Бриджид к себе, не давая ребёнку увидеть открывшуюся картину. Алан Тэнник стоял, отвернувшись, и зажав уши ладонями.

«Наверное, и звуки тоже были довольно ужасными», — подумал Тирион, подавляя внезапный смешок. «Они не понимают. Они просто не могут понять. Единственные люди, кто понимает это чувство — те, кого я только что сразил».

Опустив взгляд, он оглядел разбросанные вокруг него искалеченные тела.

Трое ещё были живы, пусть и едва-едва. Двое мужчин, один — с глубокой раной поперёк живота, второй — каким-то образом сумевший перекрыть артерии у себя на ногах после того, как Тирион их отрубил. Третьей была Трина — часть её головы и черепа была срезана прочь, но она всё равно каким-то образом дышала, и широко раскрыв глаза молча лежала на окровавленной земле. Из них троих лишь потерявший ноги мужчина имел, судя по всему, какие-то шансы прожить хоть какое-то время.

Наклонившись, он осмотрел Трину. Её рана в некотором роде напомнила ему то, как куры могут некоторое время жить после потери головы. Её сердце билось, лёгкие продолжали наполняться воздухом, но разум покинул её. Вряд ли она протянула бы дольше нескольких минут.

Его внимание привлёк рабский ошейник вокруг её шеи. Сфокусировав свой магический взор, чтобы разобрать мельчайшие подробности заклинательного плетения, из которого тот состоял, Тирион потратил полминуты, прежде чем протянуть руку, и перерезать ошейник. Кровь Трины начала кипеть внутри неё, когда ошейник дезинтегрировался, и несколько мгновений спустя она умерла.

«Х-м-м-м».

Повернувшись к мужчине, умиравшему от раны в животе, он увидел, что тот ещё в сознании.

— Что ты собираешься делать? — спросил надзиратель.

— То, что обещал, — сказал Тирион. — Я сниму с тебя ошейник. — Повторив те же действия, что и с Триной, он с тщательно всё обдумал, прежде чем разрезать ошейник в другой точке. Надзиратель умер несколько секунд спустя, и его смерть была не менее страшной.

Последний мужчина молчал — он потерял сознание от потери крови, пока Тирион уделял внимание остальным.

— Повезло тебе, — сказал он потерявшему сознание мужчине. Потратив с минуту на его осмотр, он срезал ошейник последнему надзирателю. Сердце мужчины остановилось, и он мгновенно умер.

«Но кровь у него не закипела», — бесстрастно заметил Тирион.

Эйсар в последнем мужчине угас, и теперь Тирион остался действительно один. У его ног лежал безголовый труп мужчины с именем «Гарлин», вытатуированном на руке.

Адреналин пошёл на убыль, и у Тириона свело живот при виде этого тела. На него накатило головокружение. Он всё ещё мог слышать у себя в голове последние слова Гарлина: «Спасибо тебе, Тирион, за музыку». Он не мог вспомнить, чтобы хоть раз прежде слышал от Гарлина слово «спасибо». Наверное, это было одно из наименее употребляемых слов среди людей, которых держали Ши'Хар, — почти такое же редкое, как слово «любовь».

Тёмная, ноющая боль стала расползаться по нему, пока ему не стало казаться, будто всё его тело поглотила холодная фантомная боль, шедшая от сосредоточения его души. Ему хотелось плакать, но слёзы отказывались появляться, а глаза упрямо оставались сухими.

«Он понимал. Он знал, что я должен был это сделать», — сказал он себе. Эти слова были правдой, но они нисколько ему не помогли. Вместо этого он сменил слова, и сказал себе: «Я ничего не чувствую. Я ничего не чувствую. Я пуст».

Боль утихла, но не исчезла.

Рассеянным жестом и мыслью он отпустил окружавший кровавый лагерь щит. Секунду спустя он прекратил защитные чары, в которые было заключено его тело. Чары сработали хорошо, хотя применял он их впервые. Со смертью его врагов они останутся сюрпризом для его следующего противника.

— Веди девушку, — сказал он, поворачивая к Колну. Его голос звучал иным в его собственных ушах, более грубым.

«Я ничего не чувствую».

— Куда ты идёшь? — спросил его отец, наконец обретя дар речи.

— Собрать остальных своих детей, — ответил он. — Идти сможешь?

Алан кивнул:

— Думаю, да.

— Тогда иди домой.

Он посмотрел на Кэйт:

— Идём, время у нас ограничено.

— Позволь мне пойти с тобой, Даниэл, — с лёгкой дрожью в голосе сказал его отец. Алан боялся, но ещё не был готов бросить своего сына.

— Чтобы ты мог увидеть ещё больше того, во что превратился твой сын? — горько сказал Тирион. — Иди домой.

— Позволь мне забрать Бриджид с собой, — предложил Алан.

— Это ещё не конец, Отец, — сказал Тирион. — Они продолжат являться сюда, пока не заберут всех зачатых мною детей. Здесь она никогда не будет в безопасности.

— А что Хэйли? Она в безопасности, с тобой? Ты знаешь, куда её забрали?

Надежда в голосе Алана разрывала ему сердце, но Тирион ответил с честной жестокостью, из-за которой стал ненавидеть себя ещё больше:

— Нет. Она не в безопасности. Её схватила другая роща. Я сделал всё, что смог. Поэтому я здесь. Лучшее, что я могу сделать — позаботиться о том, чтобы они не добрались до остальных.

— Но… ты же всё равно уведёшь их к лесным богам? — Алан всё ещё очень смутно понимал разницу между различными рощами Ши'Хар.

— Моя… — приостановился он на секунду, ища нужное слово, — …хозяйка — другая, менее жестокая. Если они будут у неё, то я буду в некоторой степени властен над тем, что с ними будет дальше. Их не заставят сражаться друг с другом.

Между тем Бриджид потянулась прочь от Кэйт:

— Я не хочу уходить, — прошептала она своей сводной сестре.

Кэйт бросила на Тириона в некоторой степени боязливый взгляд, надеясь, что он не услышал слова девушки. Она уже не была уверена в том, насколько он был уравновешен. Последнее, чего она хотела — это чтобы он обратил свою больную ярость на Бриджид.

— Ш-ш-ш, — ответила она. — Всё хорошо. Он делает так, как будет лучше для нас. Ты должна ему доверять.

— Мне страшно, Кэйт, — с дрожью призналась Бриджид.

— Идём, — сказал Тирион, игнорируя впившийся ему в спину взгляд отца. Кэйт потянула сестру следом за ним.

— Ты же меня не оставишь, а? — спросила её Бриджид.

Кэйт покачала головой:

— Нет, милая. Не оставлю. Я иду с тобой. Я буду рядом.

Том Хэйс стоял за дверью своей лавки. Тирион несколько раз громко постучал, чем разбудил владельца заведения, но час был поздний. Они прибыли в Колн ближе к полуночи, и все уже давно спали.

— Мистер Хэйс, откройте дверь, — сказал Тирион. — Я знаю, вы стоите прямо за ней.

— Кто это? — неуверенно спросил Том Хэйс.

Терпение Тириона было на исходе, и он нахмурил брови, силясь удержать свой норов в узде.

— Том, это Кэйт Толбёрн. Я снаружи, с Бриджид и Даниэлом Тэнником. Пожалуйста, открой, время позднее.

Магический взор Тириона легко уловил последовавшую за упоминанием его имени вспышку в эмоциональном состоянии Тома Хэйса. Его последний визит в город Колн был отнюдь не милым. Он угрожал, калечил, и даже заклеймил кое-кого из горожан.

«Однако, они это заслужили».

— Моей жене нездоровится, — неуверенно сказал Том.

— Она стоит в трёх футах позади тебя, и мне кажется вполне здоровой, — гневно сказал Тирион. — Открывай, иначе вскоре у тебя уже не будет лавки.

— Даниэл, ты не можешь угрожать каждому встречному… — начала Кэйт.

Взгляд холодных глаз обжёг её подобно льду:

— Это — не визит вежливости. Я здесь для того, чтобы забрать каждого зачатого мной ребёнка, и отдать в рабство. Думаешь, мне следует притворяться добрым гостем?

В ней разожглось пламя, и её старый дух начал брать своё:

— У тебя есть хорошие на то причины, не пытайся казаться хуже, чем…

— Я — меньшее из двух зол, Кэйт, — перебил он. — Это не делает меня добрым.

Дверь перед ними приоткрылась, и из-за неё выглянул Том Хэйс:

— Чего вам?

Тирион придал форму своей воле, и толчком распахнул дверь, одновременно облекая Тома в силовой пузырь, отталкивая его прочь, и сковывая в боковой части помещения. Жена Тома, Элис, в ужасе глазела на Тириона, когда тот вошёл в здание.

— Скажи своему сыну, Та́ддиасу, спуститься вниз.

— Т…ты з…знал, что у меня есть сын? — заикаясь сказала Элис.

Кэйт шагнула вперёд, заняв место между ними:

— Лесные боги тоже знают, Элис. Они придут, чтобы забрать их всех. Если Тада заполучат они, то будет гораздо хуже. Даниэл пытается их защитить.

— Моего сына ты не получишь, — объявила Элис, собрав всю свою смелость.

Тирион шагнул вперёд, заставив Тома, всё ещё скованного в другой части комнаты, крикнуть:

— Пожалуйста, не причиняй ей вреда!

Тирион остановился, фрустрированный… уставший. День был долгим, а его окружало одно только сопротивление. Этого он ожидал. Тирион знал, что в своей личной истории он был злодеем, но он устал спорить на каждом шагу — устал от того, что его ненавидели.

— Спать будем здесь, — объявил он, всех удивив. — Я займу на ночь вашу спальню, Элис. Кэйт, Бриджид и Таддиас останутся в той же комнате со мной. Вы с мужем можете спать в любом другом месте, но не покидайте здание.

— Что? — с некоторой тревогой сказала Элис.

— Ты меня слышала.

— Ты что, берёшь нас в плен? — спросил Том.

— Если хочешь, можешь думать об этом в таком ключе, — ответил он. — Оставайтесь здесь, ведите себя хорошо — и завтра мы уйдём. Выйдете наружу, поговорите с кем-нибудь, или попытаетесь предупредить остальных жителей города — и пожалеете об этом. Не забывайте, что ваш сын будет спать в одной комнате со мной. — Он жестом указал Кэйт идти к лестнице, одновременно отпуская сковывавший Тома щит.