Наконец удовлетворившись, он перестал нагревать эту область, а затем постарался остудить её до удобоваримого уровня, прежде чем отпустить окружавший её щит.

Тела исчезли. Остались лишь белый пепел и почерневшая, стеклянистая почва. Любому, кто наткнётся на это место, сразу станет ясно, что здесь произошло нечто неестественное.

— Так не пойдёт, — сказал он себе.

Проще всего было бы закопать пепел и стекло, но это всё равно оставило бы необычную область недавно перекопанной почвы. Ему хотелось, чтобы это место выглядело старым и непотревоженным, предпочтительно — с растущей на нём травой. Он мог бы достичь такого вида, потратив значительное время на перемещение обожжённых частей вниз, и перераспределение растений и другой флоры с краёв, но это заняло бы кучу времени, и потребовало бы кропотливого труда.

Тирион решил рискнуть, и обратил своё внимание к голосу земли, чьё биение медленно отдавалось у него под ногами. Со дня его боя против Крайтэка на арене лет десять тому назад, он очень редко делал такое. Тирион боялся, что Ши'Хар обнаружат его скрытый талант, но ещё больше он страшился самого этого таланта. Его разум менялся, когда он открывал себя земле, или небу, как он поступил предыдущим вечером. Он становился менее собой, и более иным. Ему было трудно это описать, даже для себя, в своём собственном сердце.

На него снизошло ясное спокойствие, когда его разум сместился, чтобы соответствовать сердцу мира у него под ногами. Скалы, почва — всё это лежало близко к поверхности, но ещё глубже были иные вещи, более крупные камни, простиравшиеся на огромные расстояние, а под ними был океан жидкого огня. На миг Тириона почти захлестнуло, унесло в бесконечные глубины, но он отступил, удержавшись за себя.

Ему вернулось воспоминание о его желании, и он сдвинул своё земляное тело в ответ на это желание. Почва сдвинулась, камни сместились, перемешались, и снова разгладились. Сжимаясь, он снова сделался меньше, пока его сознание не стало снова ограниченным плотью и костьми. Это было неприятное ощущение, упаковывать себя в такую крохотную оболочку.

«Наверное, так ощущается смерть». Эти слова отозвались в нём эхом, но поначалу он не был уверен в их значении. Его сознание медленно вернулось, и эти лепечущие звуки снова обрели смысл.

Тирион моргнул, у него пересохли глаза. Он, наверное, забыл это делать, пока слушал землю.

Почва была гладкой и непотревоженной. Трава была менее густой, а почва — более каменистой, но выглядели они так, будто их уже очень давно никто не трогал. От испепелённого лагеря не осталось ничего.

— Надо научиться делать это, не совсем уж теряя голову, — сказал он себе.

Прошлым вечером было лучше. Та ситуация, с её напряжением и враждебностью, всё это крепче укореняло его разум. Настолько крепко, что он почти не был способен ощущать голос ветра. Сегодня же он едва не потерял себя полностью.

Тирион задумался о том, что случится, если он забудет себя.

Его действия стоили ему лишь около часа, и у него ещё оставались дела до возвращения в Колн. Продолжив следовать тропе, он добрался до дома, который делили Сэт и Кэйт. Нужно было кое-что сказать, и оплатить долги.