Не знаю, что я сделала не так, но абсолютно точно я все испортила, дав неправильный ответ, и теперь он меня игнорирует.
— Уэс. — Мой дрожащий, тихий голос почти полностью заглушается шумом воды. Я прочищаю горло и пробую чуть громче, — Уэс.
Он поворачивается, чтобы взглянуть на меня, но вздрагивает, ругаясь, когда сильный поток воды попадает прямо на открытую рану.
Не раздумывая, я протягиваю руку и прикрываю рану своей ладонью.
— Просто постой так минутку, — говорю я, разворачивая Уэса так, чтобы вода попадала на спину и стекала вниз по руке, промывая рану без сильных повреждений.
Он дергает плечом, убирая свою руку от моей ладони.
— Я сам справлюсь! Сегодня у вас выходной, сестра Уильямс, — говорит он язвительным тоном. Его слова бьют меня прямо в живот.
— Ты что злишься на меня?
— Не-а.
Я поднимаю взгляд и замечаю, что надежда, которую я видела всего несколько минут назад, сменилась цементной стеной, выкрашенной в зеленый цвет и обрамленной острыми черными ресницами, похожими на колючую проволоку.
— Просто не хочу быть твоим маленьким пациентом, ясно? Я сам могу о себе позаботиться. Я занимаюсь этим всю свою жизнь.
И снова эти слова.
Я занимаюсь этим всю свою жизнь.
Никто и никогда не заботился о нем. А если кто-то и проявлял заботу, то точно не потому, что искренне этого хотел.
— Но мне ведь не все равно. — Мои глаза округляются, когда я понимаю смысл сказанных мною слов. Я в панике наблюдаю за ним, гадая, расслышал он меня или нет. Господи, пожалуйста, хоть бы нет.
Уэс застывает, слегка прикусив нижнюю губу, как будто вот-вот начнет ее жевать. Кровь стучит в моих ушах громче, чем вода барабанит по коже, пока я жду его реакции, но он даже не моргает.
Дерьмо.
Черты его лица становятся жёстче, глаза сужаются, челюсть напрягается, а ноздри раздуваются. Не знаю, о чем он думает, но это пугает меня.
— Послушай меня внимательно, — цедит он сквозь стиснутые зубы. — Я тебе не гребаный бойфренд, ясно? Я тот парень, который два дня назад приставил пистолет к твоей голове. Не забыла? Ты меня совсем не знаешь, ни хрена не любишь и никогда не полюбишь. Так что перестань… — Уэс качает головой и оглядывается по сторонам в клубах пара в поисках нужных слов. — Перестань притворяться, будто тебе не насрать.
Его обвинение приводит меня в бешенство.
— Это ты перестань притворяться, будто это не так! — кричу я, сжимая руки в кулаки, когда эмоции, которые я пыталась скрыть от него, выплескиваются наружу. — Перестань считать себя каким-то чудовищем, который не заслуживает любви, когда ты самый смелый, самый храбрый, самый… самый красивый человек, которого я когда-либо встречала! — Мои ногти впиваются в ладони, когда ярость переполняет тело. — И перестань притворяться, будто я здесь только потому, что ты похитил меня. Ты не похищал меня, и ты это знаешь. Ты спас меня, Уэс. И каждый раз, когда ты смотришь на меня, то делаешь это снова и снова!
Все происходит мгновенно, и первое, что я осознаю — это его губы на моих губах. Его поцелуй — страстный, отчаянный и похожий на вкус на мои слезы. Затем он сжимает руками мой затылок и прижимает спиной к холодной плитке. Он целует меня так же, как в «Хардвер Баке», когда он злился и в тоже время радовался, осознав, что нам не угрожают пули, и иначе не смог выразить свои чувства.
Но на этот раз между нами нет никакой одежды, нет никаких споров и никакой бури, назревающей снаружи. На этот раз, когда я перекидываю свою ногу через его бедро, он с легкостью погружается в меня без какого-либо барьера. На этот раз, когда я перемещаюсь так, чтобы мы оказались на одном уровне, он двигается во мне до тех пор, пока моя спина не вжимается в стену, а пальцы ног едва касаются пола. На этот раз я чувствую его повсюду. Его разгорячённая кожа согревает меня снаружи и изнутри. Его ладони скользят по моим влажным изгибам, как будто он лепит их из глины. И его сердце, которое я тоже чувствую, стучит так же сильно, как и мое.
Эта связь более интенсивна, чем все, что я когда-либо испытывала. Как будто он становится другим человеком, когда мы прикасаемся друг к другу. Нет… как будто он становится самим собой — настоящим Вессоном. Тем, кто любит и страстно жаждет любви. Я цепляюсь за эту мысль, когда он поднимает меня выше, прижимая к стене и закидывая мою вторую ногу себе на талию. Его сила — единственное, что удерживает меня от падения, и когда я чувствую, как внутри меня он увеличивается еще больше, то же самое делает и мое сердце.
Я сильнее обхватываю его ногами за талию и притягиваю ближе, желая получить от него как можно больше. И он дает мне это, прижимаясь телом к моей чувствительной точке, вызывая взрыв конвульсий между моих ног и фейерверк перед глазами. Уэс следует за мной через край, издавая стон у моих губ, когда пульсирующая волна жара глубоко наполняет меня и заставляет светиться от удовольствия.
Не помню, сколько прошло времени с моего последнего укола противозачаточных средств, и, честно говоря, мне все равно. Единственное, что сейчас имеет значение, так это то, что если завтра я умру — а это вполне возможно, — то на моем лице будет улыбка, а рядом со мной — Вессон Патрик Паркер.
Втягиваю воздух через нос и выдыхаю сквозь стиснутые зубы, сидя на краю кровати этого мелкого ублюдка и позволяя Рэйн играть в доктора с моей пулевой раной.
Она морщит лоб и бросает на меня виноватый взгляд.
— Прости, знаю, что тебе больно. Я уже почти закончила.
Да, но вот только болит не зияющая дыра в моей руке, а дыра, находящаяся в моей гребаной душе, которая заставляет меня озираться по сторонам в поисках чего-то, на что я смогу выплеснуть свои эмоции. Та самая, из-за которой мне хочется толкнуть Рэйн на другой конец комнаты и закричать, чтобы она перестала ко мне прикасаться. Та часть меня, которая никогда не ощущала такой нежности и заботы, и та часть, которая заставляет мечтать о том, чтобы вырвать из ее рук пластырь и самому пришлепать его на рану. Это дерьмо просто невыносимо.
— Ну, вот и все. — Она улыбается, связывая нежными пальчиками края повязки.
Я замечаю, как она наклоняется, вытянув пухлые розовые губы, но вскакиваю на ноги прежде, чем она успевает поцеловать ее. С таким же успехом она могла бы просто ударить меня в самое сердце. Все, что делает для меня Рэйн — это очередное напоминание о том, чего мне действительно не хватало всю мою гребаную жизнь. И, честно говоря, я предпочел бы этого не знать.
Я был намного счастливее, когда люди использовали меня, чтобы получить деньги от государства или отличный секс, а я в свою очередь использовал их чтобы иметь крышу над головой или теплое местечко, куда можно засунуть свой член. Я знал, как все устроено. Все было просто, отношения были временными, и я знал правила. Черт возьми, я же сам их и придумал.
Но вся эта хрень с Рэйн взрывает мне мозг. Я больше не понимаю, что реально. Я не знаю, действительно ли она заботится обо мне или просто использует в качестве дублера сбежавшего бойфренда. Не уверен, держу ли ее при себе, потому что она полезна, или сделал то, что поклялся никогда не делать по отношению к другому человеку, пока жив.
Привязался к ней.
Я чувствую, как Рэйн наблюдает за мной, пока я расхаживаю по комнате ее настоящего парня, словно зверь в клетке.
— Нам пора. — Мне не нужно объяснять почему. Завтрашняя дата висит над нашими головами, как лезвие гильотины.
Она кротко кивает. Сегодня Рэйн выглядит моложе без своего макияжа. Пряди ее мокрых волос обрамляют лицо и резко заканчиваются у подбородка. Рукава клетчатой рубашки слишком длинные и поэтому зажаты в кулачках. А ее широко распахнутые голубые глаза смотрят на меня с доверчивостью невинного ребенка.
Теперь это касается не только меня, этот факт делает поиск бомбоубежища еще более важным.
Я надеваю кобуру поверх своей майки и прикрываю ее гавайской рубашкой. Прошлой ночью я не смог заснуть, пока не принес из кухни пистолет. Никогда не смогу ощутить безопасность, если рядом не будет оружия. Еще в детстве перед сном я прятал кухонный нож под подушку.
Хотелось бы сказать о том, что мне ни разу не приходилось им пользоваться.
Пока я надеваю джинсы и ботинки, Рэйн соскакивает с кровати и садится на колени рядом с рюкзаком. Она запихивает в него свою сменную одежду, аптечку и мои лекарства, но не свой гидрокодон, пузырек которого откупоривает и вытряхивает на ладонь маленькую белую таблетку, не издавая при этом ни звука. Краем глаза я наблюдаю, как она незаметно кладет ее в рот и просовывает пузырек через вырез своей рубашки, пряча в лифчике.
Сначала я думал, что она старается сделать так, чтобы я не видел, как она принимает таблетки, из-за того, что боится, что я снова их заберу, но чем больше я за ней наблюдаю, тем больше понимаю, что она делает это не из-за опасения, а из-за стыда. Она стыдится своей зависимости.
Я знаю это гребаное чувство.
Вдруг звук разбивающегося стекла, доносящийся из коридора, нарушает наше молчание. Мы замираем, наши глаза встречаются, когда гул смешков и ругательств эхом разносится по всему дому.
— Вот видишь! Я же сказала, что они уехали, — звучит женский голос.
— Черт. Я очень надеялась, что перед смертью успею трахнуться с Картером Реншоу, — отвечает другая девушка.
— Не ты одна, милочка, — говорит какой-то парень.
Их смех наполняет весь дом, когда с лица Рэйн сходит вся краска.
— Ты их знаешь? — спрашиваю ее шепотом.
Она просто кивает и прикрывает рот рукавом.
— Не знаю, какого черта он тратил свое время на Рэйнбоу Уильямс? — То, как эта сука произносит ее имя, заставляет меня пожалеть о том, что она не парень, иначе я бы врезал ей по лицу.
— Эмм… может потому что она шикарная? — отвечает мужской голос.
Ему мне тоже хочется врезать по физиономии.
— Ну, если тебе нравятся такие, все из себя, правильные девушки, как эта маленькая мисс Совершенство. Но Картер был капитаном баскетбольной команды. Ему следовало встречаться с кем-то из команды поддержки.