Он отвернул края халата. На белой рубашке имелись полосы черной грязи, напоминавшие просыпанный сверху вниз порошок; на плечах ее было больше, и они казались более черными; Мастерс чуть подвинул халат - рукава рубашки оказались точно в таком же состоянии. Когда он перевернул его, как манекен, они увидели, что со спины на рубашке имеются точно такие же пятна.

   - А руки, между прочим, чистые. Абсолютно чистые. Взгляните на них. Хм. Не знаю, что и подумать, но мне весьма интересно, что он имел в виду, когда говорил об алиби. Мне кажется, нам следует доставить его наверх, а еще мне кажется, что нам следует просто оставить его там. А, Поттер? Ты сказал, что провел кое-какие эксперименты со следами, и кое-что выяснил. Как ты думаешь, мог ли мистер Бохан попытаться одурачить нас такой нехитрой уловкой?

   Поттер погрузился в нелегкие размышления.

   - Вот! - произнес он не к месту, но вполне определенно, и уставился на Мастерса. - Я скажу вам, что я об этом думаю. Мне это дело не нравится. Вы говорите, что вы здесь старший, пусть так и будет. Я собираюсь позвонить в Ярд, высказать свою официальную позицию, и запросить помощь. Я не желаю возиться с этим. Таково мое мнение.

   - Иными словами, ты не думаешь, что Бохан мог так поступить. Верно?

   - Не знаю. Я несколько озадачен. Но, - сказал инспектор, встав и захлопнув блокнот, - я отправлюсь еще раз осмотреть эти следы. Тогда, может быть, что-нибудь прояснится.

   Мастерс сказал, что может дать ему дельный совет и проводил до двери, что-то вполголоса втолковывая, после чего Поттер издал звук, похожий на довольный смешок. Выражение его лица, когда он выходил, свидетельствовало о какой-то хитрой затее. Затем Мастерс позвал Беннетта, и они отправились завтракать.

   Большая столовая располагалась в задней части дома, ее окна выходили на лужайку, тянувшуюся к аллее вечнозеленых насаждений и павильону. Ветви падуба обрамляли люстры и почерневший портрет над камином. Они испытали в некотором роде шок, попав в эту беспечную атмосферу; весело плясал огонь в камине, весело подмигивала до блеска начищенная посуда в шкафу. За столом, откинувшись на спинку стула, уставившись в потолок, с постным, скучающим выражением лица сидел Джон Бохан. В углу рта торчала сигарета, он был бледен, как бывает бледен выздоравливающий после долгой болезни человек. Напротив него, усердно расправляясь с беконом и яичницей, сидел маленький человечек, тут же спешно поднявшийся, как только они вошли.

   - Прошу прощения, - сказал маленький человечек, замерев в неудобной, напряженной позе. - Вы...

   Взгляд его ничего не выражал, он промокнул губы салфеткой. На худощавом лице выделялся большой нос с горбинкой, высокий лоб, седые волосы. Выражение лица - покрытого морщинами, с чуть подрагивающими губами, бледно-серыми глазами с маленькими черными точками зрачков - было неопределенным и могло означать что угодно, в зависимости от быстро меняющегося настроения: и приветливость, и обиду. Он был одет очень тщательно, в черное, он был пропитан той же атмосферой, что и книжные полки в его библиотеке.

   - ...вы - какая глупость с моей стороны. Все время забываю! Вы - мой гость, а вы - полицейский инспектор.

   Последовало вялое рукопожатие, после чего он подтолкнул их к столу.

   - Я, кажется, не представился? Меня зовут Морис Бохан. А это - мой брат Джон. Вы уже встречались с ним, не так ли? Ну, конечно. О, Господи, что за страшное событие! Я узнал о нем всего лишь с полчаса назад. Но я сказал Джону, что лучше всего будет подкрепить свои силы, чтобы быть в состоянии оказывать полиции необходимую помощь, проще говоря - позавтракать. Вы присоединитесь к нам? Отлично. Томпсон! Подайте, пожалуйста, приборы.

   Как только приборы были поданы, Морис Бохан снова сел. Беннетт заметил, что он прихрамывает, и что к спинке его кресла была прислонена трость с большим золотым набалдашником. И этот суетливый человечек был автором фривольной комедии? Мастерс изучал братьев; в особенности Джона, который продолжал неподвижно сидеть, засунув руки в карманы.

   - Должен предупредить вас, сэр, - сказал Мастерс с той самой интонацией, которая была призвана рассеивать возникавшее напряжение, - что вы принимаете меня на ваш собственный страх и риск. Официально я никак не связан с этим делом, хотя инспектор Поттер и является моим родственником. Так что я всего лишь один из ваших гостей. Так что если вы ничего не имеете против того, чтобы сидеть за одним столом с полицейским... Что ж, парни, если вы и в самом деле не против...

   Джон Бохан опустил голову.

   - Прошу вас, инспектор, оставьте эти любезности. Вам удалось что-нибудь выяснить из разговоров со мной и Уиллардом?

   - Боюсь, что нет, сэр. На самом деле, я имел беседу с господином по имени Рейнджер, - отвечал Мастерс с набитым ртом.

   - Твой многоуважаемый друг, Морис, - сказал Джон, посмотрев в сторону брата. - Тот самый, который собирался привлечь тебя в качестве консультанта для своего фильма...

   Морис мягким движением отложил нож и вилку. Глянул через стол и произнес: "Почему нет?" голосом, в котором звучало столько здравомыслия, что Беннетт оглянулся, чтобы посмотреть на говорившего. Морис тем временем неопределенно улыбнулся и продолжил завтрак.

   - Боюсь... - начал Мастерс и, казалось, заколебался. Губы позади поднесенной ко рту вилки растянулись в усмешке. - Мистер Рейнджер весьма интересный собеседник, и я им восхищаюсь, но, боюсь, сегодня утром он был несколько выпивши. Мда. Именно так. И высказал совершенно дикое обвинение, которые вряд ли сможет подтвердить фактами. Определенно, не сможет.

   - Обвинение? - резко спросил Джон Бохан.

   - Да. В убийстве, - Мастерс был откровенен. - По сути, он обвиняет вас. Вот такая ерунда. Ах! Какие замечательные сливки!

   Джон вскочил со своего кресла.

   - Он обвиняет меня? И что же сказала эта свинья?

   - Полегче, полегче, сэр, не принимайте это всерьез. Это ведь легко опровергается, не так ли?.. Но я хотел бы поговорить с вами, сэр, - сказал он, обращаясь к Морису, словно бы не желая далее продолжать разговор на эту тему, - о мистере Рейнджере. Он сказал, что большую часть прошлого вечера вы провели вместе; но поскольку он выпил, на мой взгляд, несколько сверх меры, мне было бы любопытно узнать, чему в его - хм - галлюцинациях можно доверять.

   Морис отодвинул свою тарелку, тщательно сложил салфетку и положил руки на стол. Неяркий свет освещал его высокий лоб, слишком высокий при таком хлипком телосложении, оставляя в то же время в тени бледно-серые глаза с черными точками зрачков. Вид его выражал рассеянность и вместе с тем мягкую укоризну.

   - Ах, да, - сказал он. - Хм... где я был? Позвольте вспомнить. Насколько я понимаю, вам желательно знать, не я ли совершил убийство.

   - Сэр?

   - Само собой разумеется, это не в точности ваши слова, но именно таков смысл вашего вопроса... - Он говорил примирительным тоном, воспринимая все как должное, словно вопрос не содержал в себе ничего необычного. - Итак, мистер Рейнджер был пьян? Я не одобряю пьянство, но в мире существует тенденция использовать алкоголь в качестве средства от скуки. Это не значит, что я против спиртного, против скуки, но я бы предпочел, чтобы против нее использовались чисто интеллектуальные лекарства. Вы меня понимаете, сэр?.. Вижу, что не вполне. Я имел в виду исследование прошлого.

   Мастерс кивнул, давая тем самым понять, что слушает с большим вниманием.

   - Да, - подтвердил он. - История, сэр. В самом деле, очень интересно и поучительно. Мне тоже очень нравится читать книги по истории.

   - Разумеется, - сказал Морис Бохан. - То есть... Хм... наверное, это не совсем то, что вы имеете в виду, сэр. - Он наморщил лоб. - Позвольте мне объяснить. Вы имеете в виду, что, прочитав главу из сочинений Маколея или Фруда, к своему удивлению обнаружили, что это занятие несколько менее скучно, чем вы ожидали. У вас нет особого желания продолжать чтение, но, по крайней мере, вы почувствовали, что ваш интерес к истории совершенно не угас... Я же имел в виду нечто более глубинное. А именно то, что сегодня называют не вполне внятным словосочетанием "жить в прошлом". Откровенно говоря, я именно так и живу - в прошлом. Это единственный способ существования, который наполняет смыслом скуку сегодняшних дней.

   Он говорил мягким, приятным голосом, почти не меняя тона. Его поза, с локтями на столе, с пальцами тонких рук, прикрывающими глаза, по-прежнему выражала укоризну. Беннетт, хоть и был сильно голоден, оторвался от еды и взглянул в его сторону. Он начинал ощущать силу этого невзрачного человека, который прочно держал в своих руках все нити управления домом. Беннетту он не понравился; он испытывал чувство, знакомое по школе, - при виде приводивших учеников в замешательство внимательных глаз, - учеников, не приготовивших уроков. Они, эти глаза, глядели насмешливо; это были глаза учителя, имевшего дурную привычку вызывать таких учеников к доске за пять минут до звонка.

   - Пусть будет так, сэр, - по-прежнему невозмутимо сказал Мастерс. - Это кажется вполне приемлемым способом существования. Но, насколько я могу судить, смерть молодой леди вас нисколько не обеспокоила...

   - Это не совсем так, - сказал Морис Бохан и улыбнулся. - Сейчас многие будут говорить, что любили ее. Так всегда бывает. Впрочем... Мы говорили о...

   - Мистере Рейнджере.

   - Ах, да. Совершенно верно. Я совсем забыл: прошу простить мне эту ужасную привычку. Итак, мистер Рейнджер пьян? Нет ничего удивительного в том, что случившееся несчастье привело его в такое состояние. Я нахожу его интересным и забавным, и даже с некоторыми странными претензиями на ученость. По этой причине я частенько подшучиваю над ним. Джон, ты не мог бы прекратить стучать пальцами по столу? Спасибо.