Беннетт поймал девушку, потому что она снова рванулась вперед. В проходе появились Уиллард и доктор Винн, они бежали к комнате, за ними следовал Мастерс. Они замерли на несколько мгновений в нескольких шагах от распахнутой двери, после чего вошли.

   Она не могла говорить; ее била крупная дрожь, он не знал, как успокоить ее, а она отворачивала лицо и пыталась вырваться.

   - Послушайте, - сказал он хриплым голосом. - Послушайте! Смотрите мне в глаза! Клянусь вам! Клянусь, что не обману. Сейчас я войду туда, узнаю, что случилось, вернусь и расскажу вам все без утайки. Обещайте мне, что дождетесь меня здесь. Обещаете?

   - Он сделал это, - сказала она, продолжая дрожать. - Он иногда говорил, что собирается это сделать. И вот теперь он исполнил свое обещание.

   - Вы останетесь здесь? Отвечайте!

   - Да! Да, останусь. Идите - и скорее возвращайтесь. Расскажите мне о том, что там случилось; только бы это было не то, о чем я подумала. Идите же!

   Когда он вошел в комнату, то едва не столкнулся с инспектором Поттером. Обогнув его, он заметил краем глаза Мориса Бохана, сидевшего на подоконнике; неподвижный, - свет из окна падал на одну сторону его лица, - кожа его лица казалась сероватой, плечи его были слегка приподняты, одна рука лежала на набалдашнике трости.

   Уиллард потянул за кольцо, шторы раздвинулись, в комнату короля Карла проник свет. Стала видна большая фигура в коричневых сапогах, сложившаяся чуть ли не вдвое, и ставшая напоминать манекен, стоило Мастерсу и доктору Винну ее распрямить. Запахло дымом и паленой тканью; рот Джона Бохана открылся, из его пальцев что-то выпало, раздался глухой удар металла о ковер.

   Уиллард раздвинул шторы на втором окне. Низкий голос доктора Винна перекрыл производимый шум.

   - Он жив. Есть шанс выкарабкаться. Это хорошо, что он не выстрелил в голову, тогда ему уже ничем нельзя было бы помочь. Они всегда думают, что сердце располагается ниже, чем на самом деле. Хм. Все, отойдите, предоставьте его мне... Отойдите же, черт возьми!

   - Вы уверены? - запинаясь, произнес Уиллард. - Вы можете...

   - Какого черта? Я вам что, пророк? Помолчите. Помогите его поднять. Только не трясите! Что? Карета для перевозки тел? Почему нет? Если она здесь, это прекрасно.

   - Идите вниз, Поттер, - сказал Мастерс. - Подгоните карету сюда, и пусть принесут носилки. Скажите им, что это мой приказ. И не важно, что у них там мертвец. Да не стойте же; быстрее!

   В комнате имелось четыре окна: два в левой стене, возле двери на лестницу, и два в задней стене, выходившие на лужайку. Тень в виде решетки протянулась через большой стол и кресло, на котором лежал Джон Бохан; между окнами и дверью тянуло сквозняком, со стола слетели бумаги. Одна из них, будто живая, кружась, двигалась по полу в направлении двери. Беннетт, смотревший на тело, застывшее в кресле, механически наступил на нее ногой.

   Он вспомнил выражение лица Джона Бохана, и его последние слова, которые он произнес, прежде чем оставить сидевших в столовой. Они должны были понять их. Это витало в воздухе. Но к чему эти слова, "не важно, что именно я попытаюсь доказать; в любом случае я попаду из огня да в полымя; любое мое слово может быть шагом к виселице". К чему подозрительное поведение, поведение, которое способно привести на виселицу любого человека; к чему демонстративный ужас, связанный с Марсией, если он мог доказать невиновность в... Человек с пулей в груди застонал и пошевелился. Беннетт опустил глаза. Его взгляд упал на прижатый его ногой лист бумаги, пробежал по нему. Трудно разбираемый почерк, неряшливые каракули пьяного человека, вытянувшиеся неровной линией.

   "Сожалею о доставленных неприятностях. Прошу простить меня, но я должен был так поступить. Хотите знать, почему я убил Канифеста?"

   Ошеломленный прочитанным, Беннетт отказывался это понимать. Он мог подумать единственно, что здесь какая-то ошибка. Затем озарение пришло, подобно яркой вспышке света, так что он не смог понять сразу, что, возможно, имеет перед собой ответ на все загадки. Он наклонился и дрогнувшей рукой поднял листок.

   "...почему я убил Канифеста? Я не хотел этого делать. Всю свою жизнь я пытался объяснить людям и самому себе, что не хотел делать того, что делал, и как я от этого устал; я не ударил бы его, если бы знал о его больном сердце. Я всего лишь последовал за ним, чтобы поговорить".

   Он увидел перед собой Джона Бохана, как тот вел себя, как веселился; его осторожное заявление, что он видел Канифеста рано вечером, и даже его позднее прибытие в Уайт Прайор...

   "Но, клянусь, я не убивал Марсию, и не имею к этому никакого отношения, это ужасное заблуждение, что вы пришли к этому заключению. Я не знаю, кто убил ее. Но теперь - какая разница? Когда ее нет, у меня нет причины оставаться. Господь благословит тебя и пребудет с тобой, Кейт. Держись, старушка".

   Подпись, "Джон Эшли Бохан", была четкой и ясной.

   В комнате стоял резкий запах лекарств. Мастерс светил фонариком, Беннетт услышал звуки ножниц и щелчок замка черного саквояжа доктора Винна. Сквозняк удалил пороховой дым. Беннетт сделал знак Мастерсу, показав ему зажатую в руке бумагу. Тот кивнул. Этот жест предназначался Уилларду, который быстро подошел, бросив быстрый взгляд на Беннетта, и взял фонарик из руки инспектора.

   - Воды, - сказал доктор Винн. - Теплой воды. Кто-нибудь, сходите за ней. Где эти чертовы носилки? Не могу же я извлекать пулю здесь. Поддержите немного его голову; одной рукой. Осторожно...

   Подошел Мастерс, у него был озабоченный взгляд. Беннетт сунул ему в руку листок бумаги и отправился за водой. Дверь в его комнату была открыта. Он вошел, взял чашку и маленькую коробку цветных спичек. Кэтрин Бохан ожидала его там, где он оставил ее. Казалось, она немного успокоилась, хотя ладони ее рук были крепко сжаты.

   - Он жив... жив, - сказал Беннетт, надеясь, что говорит правду. - Они думают, что он выкарабкается. Теплая вода, где ванная?

   Она кивнула и открыла дверь позади себя. Здесь, в темной комнате, располагалась ванна, древняя, тяжелая. Она зажгла спичку; газовый рожок осветил пустую комнату, отблески желтого света играли на ее лице, когда она взяла чашку.

   - Полотенце, - произнесла она. - Оно вам тоже понадобится. Простите, что вела себя как дурра. Мне бы хотелось помочь вам. Но...

   - Оставайтесь здесь. Они ему помогут. Но вам лучше этого не видеть.

   Они посмотрели друг на друга, и она неожиданно произнесла очень странную фразу, совершенно не соответствующую обстоятельствам.

   - Вы знаете, это я могла быть убийцей.

   Когда он вернулся в комнату, Мастерс стоял неподвижно, держа в руке наполовину смятый листок. Он протянул чашку с теплой водой в сторону доктора Винна. "Они спасут его". Он надеялся на это? Для него было бы лучше умереть. Для этого измученного, потерявшего покой, находившегося в шаге от нервного расстройства человека, распростертого в кресле, было лучше умереть в руках доктора Винна, чем оказаться на скамье подсудимых по обвинению в убийстве Канифеста. Он умер бы, благословляемый или проклинаемый, прежде чем закон приговорил бы его к виселице, прежде, чем его имя будет смешано с грязью. Беннетт попробовал представить себе, что случилось вчера вечером. "Я всего лишь последовал за ним, чтобы поговорить" - после того как Бохан видел Канифеста в газетном офисе. Но все, что он видел, была вода в чашке, медленно окрашивающаяся красным.

   Когда, наконец, он получил разрешение поставить чашку на пол, то услышал голос Мастерса.

   - Вот оно, значит, как, - тяжело произнес главный инспектор. - Но как мы могли догадаться? Он пришел сюда, взял револьвер вон из того ящика, - Мастерс кивнул, - и сел. Ему потребовалось какое-то время, чтобы написать записку. Взгляните на длинные и короткие промежутки между предложениями. Полагаю, это его почерк? - Мастерс провел рукой по лбу. - Хорошо. Но что он хотел этим сказать? Он держал это в одной руке, а второй прижал револьвер к своей груди и выстрелил; это выпало, когда мы его поднимали.

   Он разжал ладонь, на которой оказался небольшой треугольный кусочек серебра, с одной неровной стороной, как если бы он был от чего-то отломан. Мастерс быстро взглянул на него, после чего снова сжал ладонь.

   - Могу я спросить, - произнес холодный голос у него за спиной, - есть ли какая-нибудь надежда?

   - Не знаю, сэр.

   - Будет мне жаль или нет, - произнес Морис Бохан рассудительным голосом, который в неподходящие время и место способен многих привести в бешенство, - будет мне жаль или нет, насколько я понимаю, зависит от того, что он написал в записке, которую вы читали. Могу я узнать о ее содержании?

   - Я бы попросил вас, сэр, - спокойно сказал Мастерс все тем же тоном, - взглянуть на эту записку и сказать мне, написана ли она рукой вашего брата. Я был бы также благодарен вам, если бы вы ответили мне, что, по вашему мнению, это означает?

   - Я не выношу глупости, - отозвался Морис. Он произнес это, отчетливо выделяя каждый слог, на его лбу вздулась каждая жилка. - А он, как мне кажется, всегда выглядел дураком. Да, это его почерк. Но... что это?.. Он убил Канифеста? В таком случае, есть надежда, что он не выживет. Если он действительно это сделал, его повесят. - Произнося последние слова, Морис протянул записку Мастерсу.

   Внизу раздались голоса и топот ног. Доктор Винн поднялся, Беннетт поспешно вышел. Он оглянулся в поисках Кэтрин, но та ушла; это вызвало у него ничем необъяснимое беспокойство. Внизу зазвонил телефон. В холле появились люди с носилками, телефон продолжал звонить.

   - Не понимаю, - раздался голос Мориса, - что могло задержать Томпсона. В этом доме существует вполне определенный порядок, согласно которому ответ на телефонный звонок должен последовать немедленно. Вы что-то сказали, инспектор?