— Ну что, вспомнил, как сдал моего друга? — просипел Скахет. Травмированное горло отозвалось болью.

            Тут он заметил свой кинжал, сиротливо лежащий на полу между ними. Трактирщик тоже его заметил и всё понял. В тот момент, когда воин совершил кувырок, сумарец прыгнул на него сверху, схватил за волосы и приложил лицом о пол. Из глаз брызнули искры, но Скахет всё же дотянулся до оружия, хотя пришлось оставить в широкой ладони порядочный клок волос. Пальцы сомкнулись на рукояти, и трактирщик покатился по полу с лезвием в бедре.

            Понимая, что рана здоровяка не остановит, воин схватил полено и как пружина вскочил на ноги. И вовремя. Сумарец нёсся на него с окровавленным кинжалом. Обманное движение, уход в сторону и тяжеленная дубина догоняет чернявый затылок. Ноги трактирщика подкосились и с протяжным стоном он осел на пол. Теперь можно и поговорить.

            Скахет вытянул ремень и как следует связал противника. Затем разрезал ему штанину и туго перетянул рану. Отдышавшись, взял со стола стакан с каким-то пойлом и выплеснул на лицо. Сумарец застонал и открыл глаза.

            — Ну что, дядя, поговорим? — воин поднял опрокинутый в процессе борьбы стул и сел напротив. — За каким верлом ты сдал моего друга гвардейцам?

            Сумарец гневно сверкнул глазами и гордо вскинул подбородок, но Скахет только ухмыльнулся. Он знал, что для уроженца Сумарского Халифата считалось страшным позором умереть ливером наружу. Поэтому провёл лезвием по грузному животу и на полном серьёзе пообещал:

            — Будешь молчать, выпотрошу и скормлю потроха лакрам.

            Подействовало. Трактирщик поморщился от боли и проговорил:

            — Не сделай я этого, гвардейцы обязательно бы шепнули, кому следует что в «Кровавом полдне» не чтят Шааса. А серые вопросов задавать не станут. Скрутят да кинут в застенок, и поминай, как звали...

            — Допустим, — Скахет подрезал острым лезвием ноготь на большом пальце. — И куда же его увели?

            — Скорее всего, в Узилище, — видя, что убивать его не собираются, трактирщик несколько расслабился.

            — Где оно находится?

            Воин открыл дверь и выглянул в тёмный коридор. Оглядев обстановку, повернулся к сумарцу, но трактирщик молчал.

            — Ну?! — поторопил Скахет, и хозяин гостиницы нехотя произнёс:

            — Это личная душегубка монтар Шааса... — смуглое лицо побелело, будто он уже бывал в этой самой душегубке.

            — Снова это имя, — проворчал воин. — Кто этот Шаас?

            — Ты что, парень?! Как можно такого не знать?

            — Вообще-то я здесь проездом и мне плевать на ваших шаасов. Но если он встал между мной и свободой друга, будь уверен — ему не поздоровится!

            Сумарец криво улыбнулся.

            — Грозный воин, нечего сказать, — он презрительно сплюнул. — Думаешь справиться с главой ордена Серой Длани?

            — Вот значит как?.. — Скахет спрятал кинжал. — Но ничего, и не таких обламывали.

            Он достал из-под кровати замеченный во время схватки сундучок и, вскрыв незатейливый замок, подбросил на ладони увесистый мешочек. Внутри приятно звякнуло. Сумарец побагровел и выругался на родном языке, но Скахету было плевать.

            — За моральные издержки, — буркнул он и поспешил в свою комнату. Нужно было собрать вещи и как можно скорее найти другую гостиницу.

            Не тратя времени Скахет поскидывал вещи в сумки (разбираться, где чьё будут после) и поспешил покинуть «Кровавый полдень». На дворе ещё царила ночь и, сгибаясь под тяжестью сумок, воин побрёл к центру города.

            Верхушки домов едва-едва окрасились в красное, когда он вышел к Ратушной площади. Город только начинал просыпаться. На площади появились первые лавочники желающие занять более выгодные места. Рыбаки возвращались с ночного лова. Пекарь выкатывал из булочной лоток со свежей сдобой. Где-то вдалеке раздался первый звук молота ударившего по наковальне.

            На него прикрикнули, и Скахет посторонился, давая проехать телеге и тут его осенило. Воин зло сплюнул и выругался, но руганью лошадей, что остались у гостиницы не вернуть, а возвращаться уже поздно.

            Скахет направился к ближайшему лотку. Нужно найти место, где остановиться и думать, что делать дальше. А лошади... Да пускай этот черноголовый выкидыш гарруты ими подавится. Тем более что он за них заплатил.

            При этой мысли жадность терзающая нервы немного унялась, и воин окликнул булочника раскладывающего хлеб на лотке:

            — Почтенный, не подскажешь, как мне найти ближайшую гостиницу?

            — Отчего ж не подсказать? Подскажу... если купишь у меня пару булок, — розовощёкий толстячок в насквозь пропитавшейся мукой одежде дружелюбно улыбнулся и Скахет полез в кошель за деньгой. Проще купить у него хлеб чем бегать в поисках того кто поделится информацией за так.

            — Если нужна гостиница подороже, то найдёшь её прямиком за ратушей, — пекарь завернул пару горячих булок в тряпицу и протянул воину. — А если подешевле, то пойдёшь вон туда, — он принял деньги и указал в направлении убегающей меж домов улочки, — и в конце свернёшь направо.

            Скахет благодарно кивнул, сбросил баулы на мостовую и, отломив благоухающую горбушку, поинтересовался:

            — А не знаешь часом, где мог остановиться караван из Келира?

            — А большой караван-то? — толстячок закончил раскладывать хлеб на лотке, и не прочь был пообщаться. — Так-то купцы обычно в загве останавливаются... Это специальный двор для небольших караванов, — поспешил объяснить он. — А если большой... не знаю... попробуй поискать возле Узилища. Там почти нет домов, и крупный караван вполне разместится.

            После того как толстый булочник объяснил как пройти к Узилищу Скахет отправился к недорогой гостинице. Нужно было снять комнату, оставить вещи и осмотреть тюрьму. В голове потихоньку начал выстраиваться план...

***

            Предположение пекаря оказалось верным. Келирские телеги Скахет обнаружил неподалёку от стен Узилища. Место оказалось странным — ни тебе нормальных гостиниц, ни лавок. Район будто вымер, и даже крысы обходили жуткую обитель стороной.

            Толкаясь меж снующего туда-сюда обозного, люда воин лихорадочно выискивал знакомое лицо. Вейт которого он встретил у ворот, как и он сам был послушником Храма за той лишь разницей, что тот закончил обучение, а Скахет нет. Вейт единственный из всего Храма кто, не взирая на жестокую конкуренцию, по-людски относился к воину. Именно поэтому Скахет считал его пускай не другом, но хорошим знакомым. И именно поэтому решил найти и попросить помощи.

            — Послушай, любезный, где мне найти Вейта?

            Скахет остановил одного из служек несущего увесистый мешок, но тот лишь повёл подбородком — мол, я занят — и поспешил по своим делам. Воин зло сплюнул и остановил другого, но тот даже не стал разговаривать. Уже отчаявшись найти помощь в этом муравейнике, он услышал голос за спиной:

            — Скахет, Единый тебя раздери! Какого верла путаешься под ногами?!

            Воин обернулся.

            — Вейт, что у вас за суета?

            — К полудню караван должен отправиться. А ты чего здесь? Что-то стряслось? — цепкий взгляд прожжённого вояки схватил Скахета за лицо.

            — Моего друга арестовали...

            — Было за что?

            — В том-то и дело, что нет. Мы здесь проездом и ещё никому не успели перейти дорогу.

            Вейт всмотрелся в хмурое лицо Скахета и всё понял.

            — А ну пойдём-ка... выпьем чего, — он схватил воина за рукав и потащил за собой.

            Они миновали соседнюю улицу и остановились перед невзрачной дверью. Вошли и очутились в одном из множества питейных заведений разбросанных по Скавеллу. В отличие от нормального трактира здесь можно было выпить, как говориться, на бегу.