— По моим сведениям посох Гортемуса не покидал Торсота. Разыщи его, мой мальчик. Разыщи, во что бы то ни стало. А когда найдёшь, доставь к Небесному Хребту.

            — К Хребту? — удивился наблюдатель. — Я не понимаю, учитель.

            — Ты должен передать его правителю подгорного племени. Я его предупрежу. Сделай это, Гелимрах, и возвращайся на Делеф-Гир. Ты мне нужен…

            Эжж’и’лер исчез, а наблюдатель так и стоял с округлившимися глазами. На его памяти фразу «ты мне нужен» учитель произнёс впервые.

***

            — Что-то я не совсем понимаю, брат. Это такая шутка нашего отца?

            Харр’изис носком сапога сковырнул почву и как следует наподдал выдернутому из неё куску дёрна. Ком земли взмыл высоко в воздух, обдав чёрной шрапнелью Сетт’иллиса. Светловолосый юноша обратил внимания на выходку брата не более чем на назойливую муху. Он смахнул земляные комочки с белой туники, опустился на колени и принялся водить ладонями над травой. Когда Харр’изис, ожидающий ответа готов был взорваться, Сетт’иллис поднялся и произнёс:

            — Не думаю, что таким образом отец хотел над нами подшутить. Здесь, скорей, другое...

            Юноша в белой тунике замолчал и, взявшись за подбородок, задумчиво уставился на линию, где океан перетекал в небо. Харр’изис некоторое время наблюдал за братом, ожидая продолжения реплики, но тот молчал. Наконец Хозяину Морей это надоело, и он решил нарушить затянувшуюся паузу.

            — И?

            — Что и? — Сетт’иллис отвлёкся от дум и посмотрел на брата.

            — Ты сказал, здесь что-то другое. Что же?

            — Харр, подумай сам, — юноша с золотистыми кудрями скривился. Его всегда коробила манера брата прерывать процесс мышления. — Артефакт обнаружил иномирец, слившийся со Снежным Сапфиром, так? Так. Но я уверен, что к пирамидам он не имеет никакого отношения. Скорей всего дело в камне врат, вот только как это проверить?

            — А если извлечь из него Сапфир? — задал резонный вопрос Хозяин Морей.

            — Нет, — отмахнулся Сетт’иллис, — попытайся я вытянуть из него силу камня и она рассеется как дым. Хотя не скрою, вариант заманчивый, — юноша прошёлся по месту, где раньше стояла чёрная пирамида, но вдруг встал как вкопанный. — Харр, меня только что посетила вот какая мысль — раз Снежный Сапфир связан с пирамидами, (а мы с тобой выяснили, что их здесь поставил наш отец), то и камень врат его рук дело!

            Глаза Повелителя Туманов зажглись золотым светом, словно он только что разгадал загадку, над которой билось не одно поколение Древних. Но брат остудил его пыл.

            — Сомневаюсь...

            — А что мы вообще знаем о камне?! — возбуждённо перебил Сетт’иллис. — Сам посуди — о Снежном Сапфире мы узнали лишь, когда первое поколение магов Хигиона создало с его помощью дюжину камней попроще и сами порталы. Порталы! Понимаешь?!

            — Пока не очень, — Харр’изису не понравилось возбуждение брата.

            — А вспомни-ка, что мы сами недавно проделали с Сапфиром?

            — Сотворили выход из Хигиона...

            — Именно!!! — вскричал Сетт’иллис.

            — Но ведь мы так и не смогли им воспользоваться, — урезонил брата черноволосый великан. — Помнишь?

            — Не в том дело, брат, — отмахнулся юноша. — У нас ничего не вышло из-за Дыхания Бездны, коим отец опутал Хигион. Но ведь зачем-то он оставил здесь Снежный Сапфир? И я полагаю, что именно для нас с тобой.

            — Для нас?! — искренне удивился черноволосый воин. — По-моему ты увлёкся своими теориями, брат. Чтобы отец, заточивший нас здесь, самолично оставил ключ... верится с трудом.

            — А разве ты в курсе его планов? — изогнул светлую бровь Сетт’иллис. — Нет, я уверен, что мы на верном пути. Просто не зная о существовании пирамид, ступали наугад. Я только сейчас понял — чтобы пробить брешь в Дыхании Бездны нужно сопоставить Сапфир с той силой в центре Хайверда, с которой связаны пирамиды.

            — Осталось совсем чуть-чуть, — криво ухмыльнулся Харр’изис, — выяснить, куда девались сами пирамиды и как-то пробраться в Хайвердский лес.

            — Ну, с пирамидами-то как раз всё просто, — пожал плечами Повелитель Туманов. — Думаю, они созданы на изнанке Астрала и близость Снежного Сапфира заставила их проявиться, что ещё раз подтверждает мою теорию.

            — Изнанка Астрала, брат? Ты ничего не путаешь?

            — В отличие от тебя, Харр, я прекрасно помню, что отец рассказывал нам в детстве об устройстве миров, — указательный палец уткнулся великану в грудь.

            — Ладно, ладно, — пошёл на попятную Харр’изис, — тебе видней. А с лесом, что будем делать?

            — А для того, чтобы попасть в лес, нам нужен С’айхиис...

[1]  Капля Тьмы — заклинание из арсенала тёмной магии, вызывающее сгусток чёрной материи каплевидной формы. При взаимодействии с объектом поражения «капля» обволакивает его словно резина, заставляя стареть и осыпаться прахом.

[2]  Тёмный Щит — заклинание противоположное Капле Тьмы. Плетение создаёт перед магом полусферу из чёрной материи.

[3]  Астральная Тропа — заклинание, которое Эжж’и’лер использует для перемещения в Астрале.

Интерлюдия I

            Таатир вар-Акос[1] из племени Утар принял жертвенный кинжал из рук толстого жреца и занёс остриё над затихшим младенцем. В то же время жрец, потрясая погремушкой, сделанной из высушенного плода утанга[2], принялся дёргано приплясывать. С его уст срывались слова обращения к древним богам, а фаланги указательных перстов младенцев, ранее принесённых в жертву всё тем же древним, звонко стукались о стенки погремушки, вгоняя старика всё глубже в транс. Постепенно и сам Таатир начал улавливать в звуке стучащих костяшек определённый ритм, некую мелодию. Да и движения толстяка перестали раздражать своей нелепостью, обретя особую плавность.

            Вдруг речитатив стих, жрец встал как вкопанный и погремушка выпала из опустившейся руки. В тот же миг раздался далёкий раскат грома, и Таатир резким, но точным движением перерезал младенцу горло. Кровь хлынула в подставленную заранее плошку и стала стремительно её наполнять. Не обращая внимания на застывшего жреца, вар-Акос приставил остриё к маленькой груди и с проворством опытного мясника вскрыл грудную клетку. Кинжал за ненадобностью упал к ногам. Огромная ладонь могучего воина скользнула внутрь открывшейся раны, схватила сердце и выдернула из груди.

            — Варра-тар-ка-марра!!! — проревел Таатир, протягивая трофей безоблачному небу, и сердце вспыхнуло в ладони. Другой рукой он зачерпнул крови из посудины и стал чертить у себя на лбу, щеках и подбородке необходимые для ритуала символы. Когда последняя закорючка легла на лицо, воин рявкнул: — Ар-рых!!!

            Находящийся в трансе жрец повалился на землю и принялся биться в конвульсиях. Вскоре припадок закончился, и толстяк затих посреди выжженной солнцем травы. Не обращая на него внимания, Таатир вар-Акос размазал пепел по лицу и вернулся в свой шатёр...

***

            — Что сказали боги? — было первое, что услышал жрец, едва ступил под сень Большого шатра.

            Таатир вар-Акос возлежал на ложе из мягких матрасов в окружении четырёх обнажённых наложниц. Его могучий торс блестел от саминового[3] масла, которым юная дева покрывала своего господина. Одна девушка периодически подливала вина в кубок, а другая кормила Таатира фруктами. Четвертая, склонившись к его чреслам, неистово ублажала воина.