Не спросив дозволения сесть, старик тяжко опустился на подушки исполняющие роль кресел и утёр выступивший пот. С каждым новым ритуалом становилось всё труднее достучаться до древних богов, словно те куда-то отдалялись или что ещё хуже теряли и без того скудные остатки сил.

            — Я задал вопрос, червь! — в глазах Таатира полыхнуло белое пламя.

            С тех пор как жрецы древних отыскали С’айхиис и вручили его потомку Тхереса Магоубийцы, коего сами же и выпестовали белое пламя в его глазах не угасало ни на миг. Своего рода побочный эффект от близости могучего артефакта денно и нощно носимого воином на поясе. И хотя жрец к нему уже привык, всё равно вздрагивал, когда Таатир проявлял гнев. Старику казалось, будто белый свет вот-вот выйдет из-под контроля и затопит собою весь мир.

            — Боги поведали мне истину, — заученной фразой ответил жрец. — Ибо только им открыты пути...

            — Оставь эти бредни, — начал раздражаться воин, — их я слышал не раз. Отвечай, что ждёт меня за перевалом и почему пограничная крепость взорвана? — Таатир отмахнулся от попытавшейся наполнить кубок женщины, и та едва не выронила кувшин.

            — Могучая сила разрушила крепость. Настолько могучая, что сути её не смогли разобрать даже боги, — на этих словах жрец дёрнул щекой. Уж кто-кто, а он-то знал, почему древние не смогли распознать силы, что разнесла Заат-Гир по камешку. Менка, Суолан и Хелна растеряли былую мощь и стали подобны капризным младенцам требующим приносить в свою честь всё больше жертв. Но Таатиру это знать ни к чему. Не стоит подрывать его веру в могущество древних богов.

            — Что ты несёшь, жрец?! Как боги могут чего-то не знать? — Таатир схватил за лицо ублажающую его девушку и с силой отпихнул от себя. — Или ты пытаешься скрыть от меня правду? — воин подался в сторону жреца, и глаза его вновь полыхнули ярким светом.

            — У меня и в мыслях не было тебе лгать, — проскрипел пересохшими губами жрец.

            — Повелитель!

            — Что? — не понял старик.

            — ... тебе лгать, повелитель! — Таатир встал в полный рост и навис над сидящим жрецом.

            — У меня и в мыслях не было тебе лгать, повелитель, — покорно повторил старик. Никогда ещё свет, льющийся из глазниц воина, не был к нему так близок.

            Жрецу показалось будто он проник внутрь, схватил душу в охапку и как следует встряхнул. Захотелось бежать из шатра, бежать без оглядки, но он был ни кем-нибудь, а жрецом древних богов, что славились кровавой жестокостью. Поэтому старик взял себя в руки и ровным голосом проговорил:

            — Я говорю правду, Таатир. Богам не известно, кто и зачем взорвал крепость. Но одно они знают наверняка — это работа могучего артефакта.

            — Допустим, — воин откинулся на матрасах и подставил кубок под льющееся вино. Отторгнутая девушка подползла обратно, откинула шкуру, что выполняла роль набедренной повязки и вновь принялась ублажать своего господина. — По большому счёту это знание мне ни к чему — взорвалась и взорвалась. Но что ждёт меня там, за Пограничным Кряжем куда стремится С’айхиис?

            — На этот счёт боги дали чёткие ответы, — мясистыми губами улыбнулся жрец. — Тебя ожидают великие победы, ибо ни один маг не сможет воспротивиться силе твоего меча.

            — Хотелось бы в это верить, старик.

            — А разве доказательств, что мы предоставили мало?

            — Ты имеешь в виду того обделавшегося от страха юнца? Перестань, жрец, тот маг и помыслить не мог воспользоваться чарами.

            — Воспользоваться ими ему не дал С’айхиис! Только поэтому ты с такой лёгкостью его убил.

            — До тех пор, покуда моя армия не войдёт в Ивокарис, я буду считать этот меч бесполезной игрушкой, которую я ношу в дань памяти о славном прародителе. И даже великие боги не смогут меня переубедить. А теперь оставь меня, жрец. Разговор окончен.

            Таатир вар-Акос отшвырнул опустевший кубок и грубо притянул наложницу к себе. Девушка охнула, но стерпела и, развернувшись, покорно опустилась перед своим господином. На выходе жрец задержался и с презрением посмотрел на воина, беспощадно атакующего плоть юной девушки. Таатир становится опасно неуправляем, и с этим нужно что-то делать...

***

            Во времена, когда Тхерес ещё не был Магоубийцей и ловил с отцом рыбу, орден Кахара[4] уже существовал. Его жрецы поклонялись древним богам, на смену которым пришли Сетт’иллис с Харр’изисом.

            Изначально целью ордена была энергетическая подпитка сгинувших богов, но когда древние распознали в С’айхиис антипод той силы, что их низвергла, они твёрдо решили вернуться. Поэтому орден Кахара помог Тхересу, попавшему во власть камня обрести могущество, за которое тот позднее и был сражён Иглой Мрака.

            Встреча с Иглой вытолкнула С’айхиис в пространственную складку и Сетт’иллис с братом решили, что их оружие его уничтожило. На протяжении долгих веков древние боги искали способ вернуть артефакт в реальность и однажды нашли. Укрыв С’айхиис от взора Сетт’иллиса с Харр’изисом они вручили его жрецам ордена. Правда на это ушли почти все накопленные за века силы, но игра стоила свеч — на кону стояло их возвращение...

            Жрец вернулся в свой шатёр и зажёг стоящие вокруг походного алтаря толстые свечи из сала орагров. Последнее жертвоприношение дало много пищи для ума и следовало как можно скорее сообщить главе ордена.

            С того дня, когда Таатир вар-Акос оказался во власти С’айхиис возле него всё время находился как минимум один жрец дабы сдерживать стремление меча к Ивокарису, а так же быть толкователем воли богов. Раз в четыре седмицы богам подносили две-три жертвы из числа рабов, а по прошествии трёх лун в качестве жертвы выбирался один из новорождённых. Такое подношение давало наибольший прилив энергии, после чего боги являли свою волю.

            Жрец извлёк на свет небольшой сундучок, в котором хранилось самое необходимое для жертвоприношений, а также для связи с Верховным настоятелем. На стол легла керамическая плошка с небольшим пестиком, ритуальный нож и кожаный мешочек до краёв наполненный фалангами детских пальцев. Выудив из мешка несколько костяшек, жрец кинул их в плошку и уверенными движениями принялся растирать в пыль. Закончив, подхватил с пола коптящую свечу и слил растопленное сало в плошку. Так же туда полетело несколько пряных кореньев и щепотка нюхательной соли.

            Продолжая растирать ингридиенты, жрец стал зачитывать необходимый наговор. Когда последнее слово затерялось под куполом шатра, он полоснул ритуальным ножом по предплечью и наполнил плошку до краёв. Перетянул рану, вылил содержимое плошки в заранее приготовленный серебряный кубок и выдохнул слово-ключ.

            В тот же миг над кубком полыхнуло, но через секунду огонь исчез, а над багрово-чёрным содержимым возник образ одного из Верховных.

            — Говори, — без всяких приветствий произнесли призрачные губы. Такая связь отнимала у вызываемого изрядное количество сил и потому жрец начал без прелюдий:

            — Таатир становится неуправляем. С’айхиис заполнил всё его сознание. Скоро я не смогу его сдерживать.

            После некоторой паузы Верховный произнёс:

            — Я пошлю в помощь дюжину сильных жрецов. После их прибытия скажи Таатиру, что боги благословляют его поход.

            Образ настоятеля поплыл, а затем и вовсе изошёл белёсым дымком. Жрец отставил кубок и улыбнулся — ещё немного и они пересекут Пограничный Кряж. И тогда маги умоются кровью. Время старых богов близится...

[1]  Приставка «вар» означает сын.

[2]  Утанг — дерево с продолговатыми плодами серо-зелёного цвета, усеянными небольшими шипами. Из плодов утанга воины Закряжья обычно делают походные фляги.