Поганцы появились только на третий день, поздним утром. Как сразу посчитал наличность Хем, рвачей осталось четыре штуки, следовательно подранка или сожрали, или просто скопытился. Отлично, подумал грызь, втихоря сбрасывая на снег приманки и готовя колья. Четыре чёрных зверюги обошли дерево с обоих сторон, слегка осторожничая, но почуяв приманку, бросились вперёд и через пару цоков оба куска оказались внутри одного животного. Жаль что одного, заметил грызь, но зато надёжнее. Сев плотно на ветку, сквир осмотрел разложенную перед собой батарею кольев и начал методично сбрасывать их, целясь по чёрным тушам. Активное рычание и даже визг снизу свидетельствовали о том, что попадание есть. Одна рвача завалилась на бок, вторая крутилась волчком, сильно подбитая; третья отскочила в сторону. Хем методично изгвоздил раненых, пока из каждого не торчало по два кола, после чего занялся последним. Последним, так как ещё один, глотнувший сон-травы, пока отключился. Уже одно то что рвача отбежала в сторону, а не бросилась на дерево, свидетельствовало о том что в клыкастую псевдоголову пришло нечто вроде страха. Вероятно, зачатки мозга всё же объяснили животному, что если трое уже слегли, нечего ловить под этим деревом. Почувствовав это, Хем полез вниз, взял в развилке веток топор и просто пошёл вслед за тушей — конечно, он вовсе не горел желанием махаться с рвачей, и в случае чего слинял бы, но тут было важно просто допугать животное.

— АА, щучья печень, твою голову!! — дико заорал грызь, имитируя резкое срывание с места в бег.

Как и требовалось, рвача купилась, и задала быстрого стрекача как раз в нужную сторону; как рассчитывал Хем, именно там всё ещё околачивались давешние тыси. Впрочем, пока чёрная туша просто скрылась с глаз долой, оставив грызуна отдохнуть и приступать к завязыванию узлов. Несмотря на двойную дозу, рвача уже начинала приходить в себя, и упускать этого случая Хем был не намерен, быстро закрепив намордник, лапные петли и ошейник, вывернутый шипами внутрь; теперь животное могло еле-еле перемещаться, но не кусать или царапаться. Для того чтобы как-то волочь его, имелись два верёвочных конца, один из которых тянул за ошейник, второй же стягивал при надобности петли на лапах, совершенно сковывая жертву. Оглядываясь вокруг, дабы не прозевать внезапное возращение оставшегося целым зверя, Хем посмотрел что с готовыми тушами. Как он и рассчитывал, туши были совершенно готовые — одному дротик попал в башку, другого же истыкало всего, так что торчали четыре кола. А непуха, сказал рвачам грызь.

— А непуха, — повторил он вслух, — Откусывать что ни попадя…

С готовыми можно было поговорить попозже, пока же Хем усиленно соображал, что делать с увязкой, как называли обработанного пойманного зверька. Само собой, вычёсывать рваче бока никому в голову не придёт — на самом деле, не придёт даже отпустить живьём, слишком уж безбашенные они. Однако и просто так проломить голову увязанной рваче — расточительство. Ввиду этого Хем подождал пока жертва более-менее очухается, а это занимало около килоцока; затем наступил долгий этап постепенного притаскивания, с постоянным затягиванием петель и дёрганием за ошейник. Грызь определённо опасался, что его снаряжение, заточенное в основном на волков, может не выдержать такого напора — судя по силе взрывания лапами снега, рвача рвалась с силой медведя или около того. Лишь постепенно, выбивая из зверюги силы, Хем добился того чтобы рвача не крутилась, пытаясь вырваться из пут, а просто стояла на лапах. На эти упражнения ушёл почти целый килоцок, в ходе коего рвача непрерывно выдавала большую, мягко цокнуть, механическую мощность. Далее, пользуясь всё той же двухверёвочной привязью, грызь стал потихоньку заставлять увязку двигаться в нужную сторону…

Хруст наста заставил его приобернуться, и сразу же Хем увидел рвачу, подошедшую почти строго сзади; уж чего-чего, а этого он не ожидал. Почти инстинктивно Хем повернулся к опасности боком, что его практически спасло: рвача бросилась на то что было больше, а именно — огромный и пушной беличий хвостище. Это позволило Хему избежать полного удара, хотя тяжеленная лапа всё же приласкала его по ноге. Несмотря на это, грызь не мог себе позволить терять времени и прыгнул прямо на увязку — сначала он хотел перепрыгнуть, но это было выше его сил. Оказавшись вплотную к увязке, Хем перевалился через неё, дабы оставить между собой и рвачей. Огромная оскаленная пасть клацнула над спиной увязки, разбрызгивая слюну; грызь же, вжавшись в снег под боком увязки, выхватил маленький топорик, закреплённый снизу на лапе. Теперь, когда рвача сунулась сбоку, он порядочно полоснул по оскаленной морде острым камнем топора, так что раздался визг и брызнула кровь. Пользуясь небольшим замешательством, Хем бросился назад, к большому топору — не просто побежал, а виляя и размахивая хвостом против попыток вцепиться сзади, так что рвача хоть и догнала его, снова не смогла нанести удара. Вдобавок рядом оказались ёлки, и грызь вовсю использовал свою возможность оббегать их, держась лапой за ветки; пару раз рвача догоняла, вырывая куски пуха с хвоста, но не более. Хем упал, потому как подбитая дважды лапа отказывалась держать; откатился в сторону, и снова вскочил на ноги, используя ветки как опору. Чёрная туша прыгнула сбоку, и от сильнейшего удара Хем отлетел на землю. Через цок он увидел разевающуюся над ним пасть с кривыми зубищами, и успел сунуть лапу, сжатую в кулак, прямо туда. Когти рвачи впились в плечо, и кажется грызь даже услышал хруст собственных костей. Зверюга сделала попытку вцепится в лапу, но рвотный рефлекс не позволял ей сомкнуть челюсти; на Хема плеснуло вонючей слюной, смешанной с кровью. Трудно цокнуть что пришло ему в голову, но грызь извернулся, не вынимая лапы из пасти, и вцепился в лапу рвачи резцами, начав быстро, насколько хватало сил, вырывать куски мяса. Делать это было чрезвычайно неудобно, толстая жёсткая шерсть забивала рот… Хем почувствовал, что задыхается…

Неожиданно рвача сдала назад, так что дала возможность подтянуть ноги и сбросить тушу; грызь увидел, что в заднюю лапу рвачи вцепился крупный чёрный волк с ошейником на шее, видимо шировский. Так как ничто не мешало волку основательно вгрызться в коленный сустав, рвача враз забыла про грызуна, оглушительно взвыв и бросившись на волка — тот однако был резв и успел отскочить. Хем почувствовал под лапой топорик, и тут же применил его по второй коленке рвачи, удачно подставленной; теперь туша почти лишилась задних лап и двигалась урывками, но не менее бодро чем раньше. Волк не будь дураком отскочил на безопасное расстояние и наблюдал за развитием обстановки оттуда, чем сильно бесил рвачу; воспользовавшись этим, Хем кое-как поднялся на ноги и пробежав последние двадцать шагов, схватил топор: тяжёлое оружие, вместо того чтобы отяжелить, словно придало сил. Вернувшись обратно, грызь зашёл с противоположной от волка стороны, держа топор на плече; почуяв жаренное, рвача вертелась, но волк не давал ей держаться мордой к Хему, прикусывая за заднюю часть туши. Выбрав момент, сквир сделал шедрый замах и опустил топор на спину чёрного, явно переломив позвоночник ближе к заду. На этом он сам свалился с лап, да и сил практически не осталось, только отползти в сторону от издыхающей скотины. Лишь отдышавшись, Хем сгрёбся и нанёс ещё один удар, на этот раз по башке, превратив её в кучу мяса и переломаных костей.

— Эээй грызть наискось!! — проорало откуда-то сбоку.

Как оказалось, это был Кудус, возвращавшийся за остатками мяса вместе с волком. Что заставило волка побежать вперёд своего ведущего грызуна — одному болоту известно, но именно это спасло Хема от гибели. Прекрасно понимая это, грызь много раз сказал хруродарствие Огарку, как погоняли волка, и оставил ему большое количество первосортного мяса. Пока же Хем почувствовал себя не лучшим, мягко цокая, образом: помимо покоцаной ноги, ему очень заметно повредило левое плечо и ободрало бок справа, так что Кудус помогал ему добраться до грызницы. Свалившись на широкую скамью, Хем чуть не потерял сознание.