— Ты назвал меня личом ужаса, — заметила я. При этой мысли в груди расцвёл страх. Если бы я чувствовала себя лучше, я бы сумела вытолкнуть эту мысль из головы. Но нет, эта мысль продолжала эхом отдаваться в голове — что я питалась страхом как монстр.

— Некоторые фейри имеют тягу к определённой эмоции, — продолжал Роан. — И поскольку тебе нравится проводить время на местах убийств, я бы предположил, что тебе нравится страх.

— Ох, это дерьмо собачье, — рявкнула я чуточку слишком рьяно. — Думаю, ты проецируешь. Давай не будем забывать о том, сколько времени ты провёл на местах преступлений, — я совершенно точно не собиралась рассказывать ему про своё давнее прозвище «наркомана, подсевшего на травму». Я вообще не хотела подпитывать эту идею.

— Как скажешь.

Поднимающееся солнце потихоньку начало окрашивать небо светлым оттенком фиолетово-голубого цвета с медовыми полосами. То есть, опять утро. Когда я в последний раз ела? Как только эта мысль пронеслась в моей голове, живот заурчал.

От этого звука Роан повернулся ко мне и наградил сердитым взглядом.

— Теперь ты ещё и голодна. Твоя хрупкость не знает границ.

— Ты кажешься раздражённым из-за того, что у меня человеческое тело, — я полезла в сумочку, вытащила полупустой контейнер мятного «Тик-Така» и вытряхнула несколько штучек себе на ладонь.

— Мне не нравятся звуки твоего голода, — пробормотал он, шагая вперёд. — Тебе надо поесть и согреться. А значит, тебе нужно двигаться быстрее.

Дождь становился сильнее, пропитывая мои волосы и просачиваясь сквозь плащ. Роана, похоже, ледяная буря ни капли не смущала.

— Многие ли фейри питаются страхом? Если это даёт кому-то силу, то это может оказаться идеальным мотивом для убийства.

— Их больше, чем мне хотелось бы. И будучи пикси, ты кормишься собственным страхом. Как часто ты помещала себя в опасную ситуацию лишь для того, чтобы ощутить испуг? Ты заигрываешь со смертью, чтобы подпитываться собственными чувствами. Это пикси в тебе даёт о себе знать, — теперь он шагал впереди, не глядя на меня.

— Неправда, — ледяное онемение расходилось по моему телу, промораживая меня до костей. Это от холода или от того, что говорил мне Роан?

— Разве? Идёшь по переулку посреди ночи, зная, что серийный убийца уродует женщин? Следуешь за абсолютно незнакомым мужчиной в одиночку, без подкрепления? Это поведение тренированного агента или того, кто зависим от опасности?

Зимний дождь стучал по моей коже, и я сосредоточилась на том, чтобы делать по одному шагу за раз. Пока мы шли сквозь бурю, земляная тропа превратилась в грязь, и мои изящные балетки с чавканьем погрузились в глубокую лужу. Я едва не упала. Я пыталась ответить Роану, но слишком сильно дрожала и не могла ничего сказать. Не могла больше идти. Мои мышцы сводило от усталости и холода.

Мне просто надо лечь и поспать.

Если я сумею немножко отдохнуть у одного из этих деревьев… Как только я позволю своему телу отдохнуть, я встану и пойду дальше.

Мои ладони погрузились в ледяную грязь.

— Что ты делаешь? — его голос звучал таким далёким. Я свернулась клубочком и закрыла глаза, уплывая.

— Проклятье! — выругался кто-то вдалеке. Я почувствовала, как сильные руки подняли меня и прижали к груди, затем ощутила почти неуловимый ритм движения. С полузакрытыми глазами я прислонилась к его телу, пытаясь отдохнуть. Я не могла вспомнить, что я делала, осознавала лишь то, что день был долгим.

— Побудь в сознании ещё несколько минут, — прошептал он.

Он явно понятия не имел, насколько я устала. Я просто отдохну минутку, может, две, а потом мы продолжим идти… туда, куда мы идём. Я уже не знала точно, куда именно.

Я услышала скрип, затем хлопок. Он преодолел ещё какое-то расстояние, его шаги звучали странно, отдавались громким эхом. Прямо перед тем, как погрузиться в глубокий сон, я осознала, что дождь прекратился.

И когда я спала, мне снился голос моей матери, кричащий «Хорас! Не надо!»

Не уверена, сколько я пробыла в отключке перед тем, как ощутила лёгкое прикосновение к своей щеке и будоражащий разряд электричества.

— Эй, — прошептал низкий голос. — Просыпайся.

Я ещё крепче свернулась калачиком, желая просто поспать.

Прикосновение превратилось в нежную ласку, такую приятную, что мне хотелось замурлыкать.

— Кассандра, — голос смягчился. — Проснись.

Мои глаза распахнулись, и я осознала, что дрожу. Странный постукивающий звук эхом отдавался в моём черепе. Я осознала, что это мои безумно стучащие зубы. Что-то согревало меня, но я была уверена, что это не проникнет сквозь лёд в моей крови.

Я лежала в маленькой комнатке, недалеко потрескивал огонь в очаге. Роан наклонялся надо мной, его дыхание тепло ощущалось на моей щеке.

— Хорошо, — в его глазах мелькнуло облегчение. — Ты очнулась.

Я тяжело сглотнула, во рту пересохло.

— Я не такая, как он.

— Как кто?

— Неважно.

Он нахмурил брови.

— Ладно. Устраивайся поближе к огню. Я сейчас вернусь, — он скрылся из моего поля зрения.

Я приподнялась на локтях, окидывая комнату взглядом. Я лежала на ковре возле огня, ревущего в каменном камине. В центре деревянной комнаты рос дуб, на его мелких веточках помигивали светильники, а крупные извилистые ветви образовывали потолок. Изогнутая лестница вела вверх, к второму этажу с кроватью, а под ним Роан копался в сундуке.

На белых стенах висели оленьи рога и изделия резьбы по дереву, за круглыми окнами виднелся тёмный лес, розовеющий от лучей восходящего солнца. Вдоль стен тянулись полки с книгами, огонь в камине отбрасывал мерцающие отсветы на диван цвета мха справа от меня. Каждая поверхность в этом месте была изогнутой и кривой, точно дом состоял из самого леса.

У камина лежал сияющий меч, а над очагом имелся геральдический герб с оленем. Я прищурилась. Я не видела такого герба у Лероя.

Дрожа, я подобралась поближе к огню, ощущая его тепло на своей коже. Я вытянула руки, и тепло начало постепенно просачиваться внутрь. Было адски больно. Я медленно сжимала и разжимала кулаки, смотря на пламя сквозь пальцы. На мне всё ещё был надет пропитанный дождём плащ, и моё тело казалось оледеневшим. На этом этапе от застывшего плаща было больше вреда, чем пользы, и я сняла его, расстегнув. Сумочку я тоже скинула с плеча, положив рядом.

Роан выпрямился, держа два пушистых одеяла.

— Это согреет нас, пока наша одежда будет сохнуть.

— Пока наша одежда будет сохнуть? — повторила я, сбитая с толку.

Он подошёл ко мне и бросил одеяла на пол.

— Снимай одежду.

Я уставилась, наблюдая, как он стягивает промокшую белую рубашку, обнажая свою мощную грудь, и отсветы пламени пляшут на его смертоносных с виду татуировках. Я невольно бродила взглядом по его рукам, жилистым и крепким мышцам. Я пыталась быть готовой убить любого, кто мне встретится, но мне не хотелось бы оказаться на стороне его противника в драке.

— Мы высушим наши вещи, — сказал Роан.

Мои щёки залило жаром.

— Я не стану здесь переодеваться. На мне даже нижнего белья нет, потому что ты заставил меня снять его во дворце.

— Сама решай, — он пожал плечами и снял ремень, затем брюки. Он был одет лишь в мокрые чёрные шорты.

Когда Роан повернулся в другую сторону, мою грудь сдавило. Сеть ужасных шрамов покрывала кожу на его спине. Кто-то причинил ему боль… очень сильную боль. Я смотрела, как он подходит к медной чаше в углу комнаты. Он скрутил рубашку над чашей, выжимая из неё воду, затем проделал то же самое с брюками. Его тело источало чистую силу, и моё дыхание сделалось прерывистым. Казалось, ему было абсолютно комфортно в одних трусах.

А потом он и их снял.

Моё сердце бешено застучало, и я отвернулась.

Через несколько секунд Роан вернулся, закутавшись в одеяло. Несмотря на его рост, ткань покрывала большую часть его тела. Удерживая шерстяной материал одной рукой, другой он развесил свою одежду на крючках над камином.

— Завтра вещи будут пахнуть дымом, но тут уж ничего не поделаешь, — он пересёк комнату и пригнулся, переступая поросший листьями порог, который вёл в тёмный коридор. Через несколько мгновений он вернулся с тарелкой хлеба и сушёного мяса.

Роан уселся напротив меня перед огнём и подвинул еду ко мне.

— Ешь. Я больше не хочу слушать твой желудок, — на мгновение его взгляд скользнул ко мне, и я увидела, как его кулаки стиснули одеяло до побеления костяшек. — Тебе стоит прикрыться.

— Кто бы говорил, — я схватила кусок хлеба, вгрызаясь в него. — У тебя знатные двойные стандарты, ты в курсе? Сам расхаживаешь передо мной голым, а я должна носить платье, которое прозрачное, но не слишком прозрачное.

Посмотрев на своё тело и увидев затвердевшие соски, задевавшие мокрую ткань, я осознала, что в его словах есть смысл. Может, я цепляюсь за последний кусочек приличия, который я уже утратила.

— Ладно, — я села перед ним, повернувшись спиной. — Мне надо, чтобы ты расстегнул пуговки.

— Мммм, — отозвался он.

В следующую секунду я ощутила его пальцы, проворно спускавшиеся по моему позвоночнику, пока Роан расстёгивал моё платье сзади, обнажая всё больше кожи. Каждый раз, когда его пальцы задевали моё тело, я ощущала странную дрожь удовольствия, и моя спина начала выгибаться. А когда он закончил, мне показалось, будто он прерывисто выдохнул.

— Вот, — хрипло сказа Роан. — Готово.

— Спасибо.

Я схватила другое одеяло и закуталась в него. Затем, стараясь изо всех сил оставаться прикрытой, я позволила платью упасть на пол. Процесс был неуклюжим, и в какой-то момент одеяло свалилось, открывая часть моего обнажённого тела. Я панически уцепилась за него. Роан смотрел на меня с откровенно развратным выражением на лице.

Наконец он отвёл взгляд и низко зарычал.

— Тебе надо поесть.

Я сумела полностью освободиться от платья и повесила его на свободный крючок над камином, чувствуя себя чрезвычайно обнажённой под одеялом.