— Но зачем же вы ее съели???

— Очень кушать хотелось! Столько лет я питался устрицами и рыбой! Неужели я должен был дать протухнуть нескольким килограммам мяса?

Спустя примерно месяц после демонстрации гиперболоида в кабинете рейхсминистра Вальтер Дорнбергер докладывал Шпееру:

— Как вы знаете, пять танков, вооруженных гиперболоидами, в обстановке строжайшей секретности мы отправили в распоряжение второго танкового корпуса СС. В настоящее время четвертая танковая армия, в состав которой входит этот танковый корпус, ведет бои на Сталинградском направлении. Согласно приказу, танки с гиперболоидами не принимали участия в глобальных сражениях и не приближались к линии фронта. Действуя с дальних позиций, гиперболоиды уничтожили несколько единиц вражеской техники и разрушили долговременную огневую точку русских.

— Потери с нашей стороны?

Дорнбергер замялся.

— Один танк.

— Как это произошло?

— Нам не удалось пока выяснить достоверно. Все, что нам сейчас известно, что танк разрезан тепловым лучом гиперболоида. Командиры остальных танков утверждают, что луч шел со стороны русских.

— А как это объясняет Гарин?

— Он утверждает, что идентичного оружия у русских нет и быть не может.

— Тогда каким образом тепловой луч попал в наш танк?

— Гарин настаивает на том, что это результат преступной небрежности.

Шпеер задумчиво барабанил пальцами по столешнице.

— Ну, допустим. Что вы намерены делать дальше?

Дорнбергер оживился и прошел к висящей на стене карте боевых действий.

— Согласно данным фронтовой разведки, русские готовят прорыв южнее Курска. Цель операции: перерезать железнодорожную линию Курск-Белгород, тем самым лишив наши войска поддержки. Думаю, что на самом деле русские хотят провести разведку местности боем, возможно, это подготовка к более масштабной операции. Это косвенно подтверждается и составом группы. Если данные разведки верны, то прорыв будет осуществляться средними и легкими танками при поддержке самоходных артиллерийских установок.

— Быстро прибежали, пошумели и убежали?

— Так точно, господин рейхсминистр! Наиболее вероятное место прорыва вот тут, у железнодорожной станции Прохоровка. Командование приняло решение направить туда небольшую механизированную группу в составе: две новейших самоходных гаубицы «Оса», три противотанковых самоходных артиллерийских установок «Куница I», два тяжелых танка «Тигр I», шесть средних танков PzKpfw IV и пару легких танков «Рысь».

— Сколько машин будет оснащено гиперболоидами?

— Все, господин рейхсминистр! Все, кроме «ос» и «рысей».

Шпеер выбрался из кресла и подошел к карте.

— Скажите, герр Дорнбергер, а как вы собираетесь проконтролировать ход боя? Вдруг Гарин ведет двойную игру и у русских все же есть тепловой луч? Надо бы проверить, а?

— Я уже подумал над этим, господин рейхсминистр. Здесь, — Дорнбергер ткнул в карту, — очень удобная высота, оттуда все поле боя как на ладони. Мы оборудовали на ней хорошо укрепленный блиндаж.

— Там безопасно?

— Абсолютно, господин рейхсминистр.

— Что ж, прекрасно. Когда вы ожидаете визит русской группы?

— Не раньше, чем послезавтра.

Шпеер изучал карту, покачиваясь с пяток на мыски и обратно. Наконец он принял решение:

— Вот что, Дорнбергер, прикажите готовить самолет. Мы должны своими глазами увидеть этот бой. И позаботьтесь, чтобы Гарин нас сопровождал. Если этот русский нарушил правила игры, то я лично его сожгу его же лучом.

Наверное, впервые в жизни Гарин ощутил тягучий ужас неминуемой катастрофы. Такого чувства он не испытывал ни при бегстве на борту «Аризоны», ни во время урагана, уничтожившего яхту. Сейчас же Гарина выворачивало наизнанку от страха. Но почему? Гарин не понимал. Секрет гиперболоида по-прежнему оставался секретом для всех. Советы не могли украсть чертежи по той простой причине, что чертежей не существовало. Все схемы аппарата, все формулы топлива для гиперболоида Гарин держал в голове, не доверяя бумаге. Все ранее созданные аппараты были уничтожены, Гарин это знал наверняка.

Однако звериное чутье Гарина не поддавалось логике. Какие-то высшие силы вновь вмешались в его планы и работают против него. Будь это реальный противник или внятная угроза, то было бы понятно как с этим бороться. Но сейчас Гарину оставалось только ждать, и это вынужденное бездействие еще больше его пугало.

В отличие от Гарина Шпеер был зол. Уже третий день они торчали в этой дыре, забившись в бункер как крысы в нору. По всем расчетам русские уже давно должны были нагрянуть на Прохоровку, но вместо этого советские танки застряли где-то в лесу. Где именно их носит, когда они приедут и приедут ли вообще разведка ответить не могла.

Гнетущую тишину бункера разорвал зуммер полевого телефона. Дорнбергер выслушал доклад офицера и сообщил:

— Господин рейхсминистр! Наблюдатели засекли движение восточнее железнодорожной станции. Кажется, к нам долгожданные гости!

— Наконец-то! — Шпеер поднялся с неудобного лежака и с хрустом потянулся. — Надеюсь, наши ребята сумеют объяснить этим невежам, что опаздывать нехорошо.

Под дружный хохот Шпеер подошел к стереотрубе и приник к окулярам. Рядом с биноклем встал Дорнбергер.

— Господин Гарин, а вы что же? Не хотите взглянуть на работу вашего оружия?

Все, чего сейчас хотел Гарин, это оказаться как можно дальше отсюда. Но выбора не было.

В стереотрубу Шпеер наблюдал, как одна из «рысей» выскочила из своего убежища и на полном ходу помчалась вдоль железнодорожной насыпи.

— Светляк, — произнес Дорнбергер.

— Что? — не понял Шпеер.

— Светляк, господин рейхсминистр. Его задача обнаружить вражескую технику и передать данные «осам».

— Если ваши «осы» разнесут русские танки еще на дальних подходах, то что же будут делать мои гиперболоиды?

— Не беспокойтесь, господин Гарин, работы всем хватит.

Тем временем из-за насыпи выскочил маленький верткий танк с красными звездами на башне.

— Тоже светляк?

— Так точно, господин рейхсминистр! Это Т-50, легкий танк.

Тем временем русский «светляк» увернулся от «рыси», выстрелом сбил гусеницу немецкого танка и помчался в направлении аллеи, где расположилась противотанковая артиллерия. Из кустов возникло облако дыма и Т-50 остановился, объятый пламенем вспыхнувшей солярки. До бункера донесся звук выстрела и следом два взрыва — русские гаубицы уничтожили парализованную «рысь».

— Неплохо, неплохо… — пробормотал Дорнбергер.

— Вы считаете начало боя удачным? — взглянул на него Шпеер.

— Вполне. Во-первых, мы знаем примерное место расположения русских гаубиц, успели засечь по трассерам. Следующий выстрел гаубиц станет для них последним. Во-вторых, мы знаем, где пойдут основные силы противника.

Шпеер не нашелся, что ответить и вновь приник к окулярам.

Ждать пришлось недолго. Сразу в двух местах через насыпь перескочили две «тридцатьчетверки». Лавируя, русские танки стали с двух сторон обходить позицию «куниц».

— Почему не включают гиперболоиды?

— Рано, господин Гарин. Сперва нужно уничтожить русские гаубицы. Смотрите!

Одна из затаившихся в кустах «куниц» всадила снаряд в башню вражеского танка и сразу сдала назад и влево, уходя из-под обстрела. Почти сразу на месте, где только что стояла самоходка, взвился огненно-черный фонтан взрыва. Откуда-то из-за бункера мощным басом ухнуло орудие «осы». Вдалеке взвился столб пламени вперемежку с черным дымом.

— Превосходно! Одну гаубицу мы заткнули, осталось уговорить замолчать вторую и тогда можно спокойно работать!

— Будете ждать, когда она «заговорит»?

— Никак нет, господин рейхсминистр! Если вы заметили, наша вторая «рысь» ушла в разведку.

— Как? Когда?

— Сразу, как был уничтожен русский светляк. Раз вы не увидели, то и русские не должны были его заметить.

Словно в подтверждение слов Дорнбергера снова ухнула «оса».