Глава 12

В Небраске вариантов оказалось больше, чем во всей округе канзасского Ливана, и, преодолев границу штата, мы отправились в городок под названием Хейстингс.

К тому времени, как мы въехали в город, я уже умирал с голоду, но Лейла захотела сперва пройтись по магазинам, так что мы заглянули в несколько бутиков, а потом отправились в ресторан. Это решение оказалось разумным, потому что, съев всего один тако и выпив четыре маргариты, к концу ужина она едва стояла на ногах.

Но была недостаточно пьяна, чтобы оставить без внимания купленные на вынос тако. Я ответил, что купил их потому, что Лейла слишком мало ела за ужином, и мне захотелось взять еды домой на случай, если она проголодается.

Она расплылась в улыбке от моих слов и потянулась поцеловать меня через стол, попутно опрокинув бокал с маргаритой. Упав на пол, он разлетелся на осколки, а Лейла от безграничного смущения принялась извиняться перед убиравшими за ней сотрудниками. Она даже извинилась перед разбитым бокалом. Тогда я понял, что ей уже достаточно.

До дома предстоял всего лишь час пути, но из-за выпитых коктейлей Лейла дважды просила остановить машину, чтобы сходить в туалет. Всю дорогу я разговаривал с ней, чтобы она не заснула. Был еще ранний вечер, и я не хотел, чтобы она спала в машине, а потом дома не могла уснуть допоздна.

Я испытал укол вины от того, с каким нетерпением хотел, чтобы по приезду домой Лейла поскорее заснула и дала Уиллоу возможность вселиться в ее тело.

Но укол этот оказался недостаточно сильным, чтобы я прекратил усердно вовлекать ее в разговор.

Домой мы вернулись к закату. Лейла захотела посидеть на улице и полюбоваться им. Этим мы сейчас и заняты. Сидим на траве возле пекана и наблюдаем, как земля поглощает солнце.

Процесс мучительно медленный.

Я то и дело смотрю на часы в телефоне, будто куда-то опаздываю. Спешить мне некуда, но еще я еще никогда так сильно не хотел, чтобы Лейла пошла спать, как жажду этого сейчас. Но она все еще пьяна. Смеется по поводу и без.

У меня масса вопросов к Уиллоу и не терпится пойти в дом, но у Лейлы другие планы.

Едва за горизонтом скрывается последний луч солнца, она опускает ладонь мне на грудь и толкает на спину. Нависнув сверху, она тянется рукой к застежке моих джинсов и накрывает мои губы своими. На ее языке все еще ощущается кислый привкус лайма.

Я отвечаю на ее поцелуй, потому что именно этого и должен хотеть. Должен жаждать ее саму и ее язык у себя во рту, изучить руками ее тело и войти в нее. Но сейчас я хочу не этого. В этот миг я ощущаю лишь всеобъемлющее нетерпение.

Сам не пойму, как разделить собственные желания. Я приехал сюда, чтобы мы с Лейлой смогли вновь встать на ноги, но меня не покидает чувство, что чем дольше мы здесь пробудем, тем больше отдалимся друг от друга. Меня все сильнее завлекает другой мир, и это в итоге повлияет на нас. Так или иначе. Пока мне неясно, как именно, но я понимаю, что поступаю неправильно. Позволяя Уиллоу использовать тело Лейлы, я совершаю чудовищный обман. Обман, которому я всякий раз нахожу оправдание в минуты сомнений.

Лейла запускает ладонь под пояс моих джинсов. И чувствую ее разочарование, когда она, сжав меня рукой, понимает, что я отнюдь не заинтересован в происходящем, как она.

— С тобой все в порядке? — спрашивает она.

Обычно такого не случается. Когда она хочет меня, ей достаточно одного поцелуя, чтобы я возбудился. Но сейчас этого недостаточно. Мои мысли витают где угодно, но только не здесь. По ее глазам я вижу, что она считает отсутствие реакции отражением моих чувств к ней. Но это не так. Просто сейчас я слишком погружен в мысли.

Я касаюсь ее щеки ладонью.

— Все хорошо, — отвечаю я, проведя по ее губам подушечкой большого пальца. — Просто что-то впивается в спину. — Перевернув ее, теперь я смотрю на нее сверху вниз. — Может, продолжим позже вечером. В нашей постели.

— Или прямо сейчас в нашей постели, — улыбается она и, оттолкнув меня, встает. Она плохо стоит на ногах, и, подскочив, я помогаю ей держать равновесие. Лейла прижимает ладонь ко лбу. — Ух ты. Какая я пьяная.

Я отвожу ее в дом, надеясь, что она слишком пьяна и не захочет продолжать начатое наверху.

Однако она не забывает.

Едва мы заходим в дом, она набрасывается на меня с поцелуями. Запустив руки мне в джинсы, тащит меня в сторону Большого Зала.

— Давай сделаем это на диване, — предлагает она.

Я замираю, размышляя, где сейчас Уиллоу. Мысль о том, что она может видеть нас, вызывает странные ощущения.

Я не хочу трахать Лейлу в Большом Зале. Я вообще не хочу ее сейчас трахать. Мне некомфортно оттого, что в доме есть кто-то, кроме нас. Лейла громко ведет себя во время секса, когда думает, что мы одни. И строго говоря, мы сейчас одни, но вместе с тем это не так.

Но наш отпуск еще не закончился, и я не смогу избегать секса с ней все оставшееся время. Лейла поймет, что что-то не так. Примет на свой счет. А мне меньше всего хочется, чтобы она вновь почувствовала себя как в тот раз в туалете самолета.

— Пойдем наверх, — говорю я, уводя ее прочь от Большого Зала в сторону лестницы. Она надувает губы, но все же позволяет взять себя за руку. Весь путь на второй этаж она держится за перила, и я придерживаю ее, чтобы не упала.

Когда мы входим в спальню, я запираю за нами дверь, уверенный, что Уиллоу осталась внизу.

Сняв джинсы, Лейла швыряет их в сторону кровати. Снимает рубашку, но путается в вороте и почти падает на пол. Я помогаю ей раздеться, а она смеется, когда я бросаю ее кофту на пол.

Вот тогда она полностью завладевает моим вниманием. У нее хорошее настроение. Она смеется.

В это мгновение она пьяна и беззаботна. Теперь Лейла редко так расслабляется. Я могу пересчитать по пальцам одной руки, сколько раз она хихикала с тех пор, как перенесла операцию.

Мне нравится. Очень этого не хватало.

Может быть, этот дом и отпуск на самом деле нам помогают.

На сей раз я целую ее первым и тотчас испытываю облегчение, потому что во мне вновь проснулось желание. Я заставляю себя выбросить Уиллоу из головы и сосредоточиться на Лейле. Мы уже возле кровати, когда она стаскивает с меня футболку, а я расстегиваю ее лифчик. Она прижимается ко мне всем телом, и мы целуемся, пока я не ощущаю, что она теряет равновесие, склоняясь направо.

Она вскрикивает, когда я разворачиваю ее кругом и нагибаю над матрасом. За вскриком следует смешок. Боже мой, как же мне нравится этот звук. Я даже не утруждаюсь снимать с нее трусики. Лишь сдвигаю их в сторону и врываюсь в ее тело, будто боюсь, что это чувство развеется, если я не поспешу.

Лейла издает громкий стон, но сегодня я не хочу, чтобы она шумела. Потянувшись, я зажимаю ей рот рукой, пока трахаю ее. Все издаваемые ей звуки приглушает моя ладонь.

Кончив, я не издаю ни звука.

А опрокинув ее на спину и лаская рукой между ног, я не отрываю от нее губ в поцелуе.

Возможно, Уиллоу и оказалась сейчас на задворках моего сознания, но это означает, что она по-прежнему в моей голове, и по какой-то неясной причине я не хочу, чтобы она нас сейчас услышала.

Закончив, я падаю на нее, тяжело дыша. Лейла водит пальчиками по моей спине, но я лежу, уткнувшись лицом в матрас и не открывая глаз.

Я должен испытывать удовлетворение, но меня все равно переполняет нетерпение.

Мне хочется пойти вниз и поговорить с Уиллоу.

Я думаю о том, что вновь привез Лейлу сюда, чтобы сосредоточить на ней все свое внимание, но фокус его начинает размываться.

Лейла вправе знать, что творится в доме. Она не знает о присутствии Уиллоу. Не знает, что та по ночам использует ее тело. И не знает, что я несу за это ответственность.

И все же я ничего не предпринимаю, чтобы изменить ситуацию.

Лейла толкает меня в грудь, чтобы я перевернулся на спину, и идет в ванную ополоснуться. Я лежу, глядя в потолок, и думаю, сколько еще ждать, когда Лейла заснет. Сейчас еще не поздно. При обычных обстоятельствах четырех коктейлей было бы достаточно, чтобы она пораньше отправилась спать, но сегодня она проспала до одиннадцати утра.

Я слышу, как включается душ, и издаю стон. Когда она пьяна, душ ее только бодрит. Будто вдыхает в нее новую жизнь. Лейла наверняка сейчас выйдет из ванной и захочет посмотреть целый сезон какого-нибудь сериала на нетфликс. Теперь она еще несколько часов спать не захочет.

Я застегиваю штаны и иду к шкафу. Внимательно изучаю банки с выписанными ей лекарствами в поисках того, что она принимает перед сном.
Открыв бутылек со снотворным, я высыпаю одну таблетку на ладонь и убираю обратно в ящик.

Затем спускаюсь вниз налить Лейле бокал вина. От сочетания вина с коктейлями ее должно клонить в сон. Снотворное усилит эффект. Все равно она каждый вечер принимает эти таблетки. Я лишь ускоряю процесс.

Я разминаю таблетку ложкой на кухонном столе. Собрав получившийся порошок, размешиваю его в бокале до полного растворения.

И уже направляюсь прочь из кухни, но не успеваю далеко уйти.

Бокал вылетает из моей руки и разбивается о пол в паре метров от меня.

Я перевожу взгляд с опустевшей ладони на капли вина, стекающие на пол по белым фасадам шкафов.

Вино повсюду. Я неподвижно стою в полнейшем потрясении. И внезапном раскаянии. Бокал вылетел у меня из рук с такой силой, что пролетел через всю кухню. И этому есть лишь одно объяснение.

Уиллоу увидела, что я сделал, и ей это не понравилось.

Я наконец осознаю всю опасность своей затеи. Поднимаю глаза в потолок и провожу ладонями по лицу.

О чем я только думал?

Я выхожу из кухни и иду обратно наверх, испытывая смущение, оттого что Уиллоу все видела. Смущение оттого, что мне пришла в голову мысль подсыпать Лейле ее же снотворное, чтобы она скорее заснула.

Желание поговорить с Уиллоу сей же миг рассеивается, и на место ему приходит необъятная волна стыда. Я открываю дверь в спальню как раз в тот момент, когда Лейла выходит из ванной, завернутая в полотенце. Она рукой указывает на пол возле моих ног.