Он так красив, расслабленно лежа в своей рубашке и брюках на этой большой белой постели. Мне хочется немного подразнить его. Хочется увидеть его улыбку еще и еще раз.

— Уверен, что одного винного погреба хватит, чтобы напоить всех твоих миньонов из «М4»?

Я чувствую, как внутри начинают порхать бабочки, когда вижу улыбку на его губах, он качает головой, проводя рукой по волосам.

— Слышала, что ежегодные посиделки в «М4» - серьезное событие. Уже знаешь, с кем пойдешь?

— С другом.

— Оу. Друг по постели? — я многозначительно поднимаю брови, добавляя игриво. — Кто-то, кого ты учишь, как пользоваться постелью?

Он смотрит на меня.

Его бровь медленно ползет вверх.

— Ты и правда хочешь об этом поговорить?

И вновь выражение его лица сменяется с игриво-флиртующего на серьезное.

Он застал меня врасплох, я поворачиваюсь, ложась на спину и вздыхаю.

— Я... нет.

Черт.

Зачем я об этом спросила?

Долгое время Сент молчит.

А потом...

— Ты скучала по мне?

Всматриваясь в мое лицо, он поворачивается на свою сторону постели и рубашка на его груди вот-вот разорвется от натяжения на мощных мускулах. Затем он наклоняется ближе к моему уху и говорит:

— Ты хоть иногда думаешь обо мне, вопреки своим желаниям... ты нуждаешься во мне... ты все еще чувствуешь меня?

— Я чувствую тебя всюду.

Он кладет ладонь на мое горло, неплотно обхватывая его горячей, огромной ладонью, обездвиживая на месте нежным прикосновением.

Минуты проходят, а он так и лежит, прижавшись лбом к моему виску, губами к моему уху, а его ладонь на моем горле, будто он владеет мной.

— Я не могу дышать, когда ты рядом, но и жить без тебя я тоже не могу, — говорю я еле слышно, тяжело дыша. Он зажмуривается и прижимается лбом еще сильнее, мы молчим.

Так и лежим, его сильное и мускулистое тело прижимается ко мне, едва дышащей, ослабевшей и разгоряченной. Так и лежим, будто сломленные, и нет больше в мире клея, способного собрать нас заново, как бы мне этого ни хотелось... но и разойтись мы не можем, будто что-то иное, а вовсе не клей, удерживает нас вместе.

Целая вечность уходит, прежде чем я засыпаю.

Мне бы стоило уйти домой, но я не хочу. Я в аду, но не хочу уходить, если он в этом аду со мной. Я так чувствительна, что любой звук будит меня, каждое движение в постели. Даже малейшая потеря тепла от того, что он подвинул ногу, заставляет меня проснуться и придвинуться ближе к теплу, к плоти рядом со мной... но отдавшись сну, я теряю контроль.

Я расстегиваю его брюки и покрываю его поцелуями, прокладывая влажную дорожку вниз по рельефному прессу, пока, с неутолимой жаждой, пальцами вонзаюсь в мускулы его груди. Пока, наконец-то, с трепетом, не обхватываю рукой его твердую длину. Я вожу рукой вниз и вверх по его члену, накрывая его губами, целуя его там, в его сосредоточии мужественности. Я занимаюсь с ним любовью своим ртом, потому что хочу заклеймить его. Сделать его своим. Почувствовать его. Любить его, и чтобы он любил меня.

Он поднимает мой подбородок.

— Посмотри на меня, — его голос хриплый, грубый от возбуждения.

Я не отрываю глаз от насыщенно-зеленой бури в его взгляде. В моих же глазах он видит что-то такое, что ему явно нравится, потому что он не хочет, чтобы я отводила взгляд. Моргнув я смотрю на него, проводя языком вдоль его твердой, напряженной длины. Головка его члена такая толстая, набухшая, темно-розовая, такая же красивая, как и весь член, который сейчас пульсирует из-за меня. А у меня между ног пульсирует из-за него.

Я всхлипываю, заглушая звук его плотью, стону его имя.

— Малкольм.

Он поднимает мою голову и притягивает к себе, прижимаясь губами к моим в нежном поцелуе.

— Это то, чего ты хочешь, малышка? — спрашивает он, подтягивая меня выше, чтобы я почувствовала его у себя между ног.

В мире, где он может купить все, чего пожелает, я его малышка, то малое, что делает его счастливым. А он - мое большое, огромное, всепоглощающее.

Полные чувственные губы, словно перышко, касаются моей щеки, прежде чем прижаться к моему рту. И вот он уже разводит губы и пробует меня на вкус, его язык напористо погружается в меня, соблазняя, сводя с ума.

Он опускается ниже, разводит в сторону мои ноги, я чувствую нежное касание его зубов на своем клиторе. Все ощущения на пределе. Внутри меня нарастает оргазм, и я умоляю его, «прошу, Малкольм, прошу», когда слышу хлопок двери и просыпаюсь.

Я мокрая от пота и возбуждения, лежу в постели, дрожа. Я осматриваюсь по сторонам, потерянная, когда узнаю номер в отеле и слышу, как резко, почти с гневом, включается вода в душе. Я зажмуриваюсь, сердце уходит в пятки. О, боже. Малкольм слышал меня. Слышал, как я стонала его имя. Слышал, как я теряла контроль.

Я прячу лицо в ладонях, когда слышу, как меняется звук воды, понимая, что он вошел под душ. Холодный душ?

Я стараюсь восстановить дыхание. Нужно сделать вид, что ничего не произошло, да? Сделаю вид, что так и не проснулась, а на утро притворюсь, что не помню сна.

Нет. Я не могу. Не могу оставаться здесь, так близко...

О. БОЖЕ.

Тихонько выбравшись из постели, я подхватываю свои туфли, выходя из комнаты. Я останавливаюсь, чтобы спешно оставить сообщение в блокноте на тумбочке:

«Полно дел завтра. Спасибо за этот день.

Р.»

И тихонько положив ручку, я выхожу из номера.