Глава 14

Эмма не возражала задерживаться в музее Аббатства после его закрытия. Надгробные плиты и горгульи, выставленные на всеобщее обозрение, могли бы вызвать у обычного человека кошмары, но она к ним привыкла. Она приезжала сюда с шести лет со своей бабушкой, которая работала здесь, и устраивала за деньги экскурсии для всех, кто был заинтересован, задолго до того, как появился аудиогид. Эмма выросла в окружении всего этого. Она знала каждый закоулок и щель развалин. За все годы, что приезжала сюда, не случилось ничего, что напугало бы её настолько, чтобы она не захотела возвращаться. Конечно, место могло выглядеть жутковато, особенно в промозглые ночи, когда клубящийся туман позволял легко представить себе парад призрачных монахов, проходящих через старые железные ворота, распевая на латыни, но на самом деле этого никогда не случалось.

Другие женщины, работавшие здесь, не оставались после наступления сумерек, запирали музей и уходили до заката. Но как всегда говорила её бабушка: «Не мертвые могут причинить вред, а живые, это их ты должна остерегаться». Поэтому Эмма работала в вечернюю смену, и почти каждый вечер оставалась допоздна. Очень удобно, потому что её компьютер был сломан, и она не могла позволить себе починить его. После того, как она пересчитывала выручку и быстро прибиралась, у неё появлялось время для себя и, благодаря недавно установленной кофеварке, имелся постоянный запас свежего кофе. Это бесконечно помогало ей в учебе в колледже, и её оценки были превосходными.

Она посмотрела на часы в углу монитора: без двух минут восемь. Дамиан всегда опаздывал. Если она велит ему явиться к половине восьмого, он будет здесь к восьми. Это единственное, что ей действительно не нравилось в нем. Он должен появиться с минуты на минуту, хотелось ей надеяться. Она выключила компьютер, проверила, все ли двери и окна закрыты, затем направилась к выходу, чтобы подождать его на улице.

***

Он оставил свою машину на маленькой стоянке перед музеем; теперь она стояла там одна. Он был так взбешен и не знал, как успокоиться. Внутри все горело так жарко, что у него даже болела грудь. В музее зажегся свет, и он отступил в сторону, чтобы никто его не заметил. Ему было любопытно узнать, кто еще может находиться внутри таким поздним вечером, особенно учитывая, что на улице уже стемнело. В поле зрения появилась молодая женщина с какими-то папками. Ужасная мысль начала мелькать у него в голове: она очень похожа на Дженну, только немного старше.

Он начал возиться с собачьим поводком, когда она вышла. Не став проверять парковку, она просто повернулась, чтобы запереть дверь, не замечая его, пока он не заговорил.

— Привет, извини, что беспокою, но я потерял свою собаку. Случайно не видела её здесь?

— Нет, к сожалению, нет.

Он чувствовал, как ей неловко оттого, что её застали врасплох.

— Я гулял с ней в лесу, а она убежала за кроликом или еще за кем-то. Это было два часа назад, и с тех пор я ищу. Не могу вернуться домой без неё. Моя жена убьет меня.

— Я работала в подсобке, так что ничего не видела.

Он повернулся, чтобы сесть в свою машину, и почувствовал, как её тело расслабилось.

— Ладно, спасибо. Тебя куда-нибудь подвезти? Ты же не хочешь торчать здесь одна в темноте. Никогда не знаешь, кто там. — Он не ожидал, что она скажет «да», но по выражению её лица понял, что она задумалась.

— Спасибо, но за мной должен заехать мой парень. Но он как всегда опаздывает.

С неба, затянутого тучами, начали срываться тяжелые капли дождя. Он улыбнулся про себя. «Ну же, маленькая красавица, ты же знаешь, что хочешь». Он сел в машину и опустил стекло.

— Уверена? Это не проблема, честно. Я все равно не могу вернуться домой без собаки, моя жена предпочитает её мне.

Дождь полил как из ведра, насквозь пропитывая её одежду и учебники: вся её работа будет испорчена. Превратившись в мокрое месиво, она бросилась к машине.

— Точно не проблема?

Он улыбнулся, когда она села в машину и слишком сильно хлопнула дверцей, заставив его вздрогнуть.

— Ой, простите, я привыкла к куче железа моего парня.

— Все в порядке, не беспокойся.

Она потянулась за ремнем безопасности, но телефон выскользнул из её влажных рук и упал на пол. Эмма наклонилась, пытаясь найти его. В этот момент он схватил её за длинные темно-каштановые волосы рукой. Она вскрикнула от шока. До того, как она успела снова закричать, он крепко вцепился в её волосы, оттягивая её голову назад, прежде чем толкнул вперед с такой силой, что её голова ударилась о приборную панель, оглушая девушку. Она дернулась к его рукам, царапая их, но он крепко держал её и бил головой снова и снова, пока она не потеряла сознание. Когда она перестала сопротивляться, он нагнулся к сиденью за ножом, который спрятал там, подальше от любопытных глаз матери. Он откинул её голову назад, чтобы обнажить горло, и рассек ей шею от уха до уха, брызги крови покрыли его и ветровое стекло.

Наклонил её голову вперед, чтобы попытаться замедлить движение крови. Часть его не хотела убивать её, но у него не осталось выбора. Если он отпустит её, она сможет описать его и его машину полиции. Кровь, бьющая из открытой раны, была теплой и липкой, и он зачарованно смотрел, как из девушки вытекает жизнь.

Вдалеке сквозь ветви деревьев он увидел свет автомобильных фар, и страх быть пойманным вывел его из транса. Он затолкал её тело, насколько мог глубже в машину и провел окровавленной рукой по её волосам и пальто. Потом завел мотор и поехал в противоположную сторону от света: надо поскорее убираться отсюда.

Его руки все еще оставались скользкими от крови, и сильный медный запах заполнил машину. Он вытер их о брюки, чтобы лучше держать руль. Еще одна пара перчаток, от которых ему придется избавиться. В животе заурчало; от запаха в таком замкнутом пространстве ему стало дурно. Он ехал до тех пор, пока не добрался до игровых площадок на Рэйтинг-лейн, затем припарковал машину на пустынной аллее влюбленных и, достав из бардачка салфетки, стер пятна крови с ветрового стекла. Зловоние было ужасным, если бы полиция застукала его сейчас, его игре пришел бы конец. Он протянул руку и погладил окровавленные волосы мертвой девушки. «Думай, идиот, думай».