По сравнению с ней, её дочь пылала эйсаром, как небольшой костёр против огонька свечи её матери.

— Как тебя зовут? — спросил я, когда она поставила грубую чашку рядом с кроватью своей матери.

— Ме́ган.

— Меган, твоя мать сейчас очень слаба, и ей нужно особое тепло, которое люди создают внутри себя. Я думаю, ты можешь помочь ей, если поделишься с ней своим собственным, — объяснил я. — Это кажется тебе понятным?

— Немного, — тихо ответила она.

— Это тепло называется эйсар. Я хочу, чтобы ты внимательно слушала, я попытаюсь научить тебя словам, которые помогут тебе дать ей часть твоего собственного, — сказал я ей.

— А почему бы вам это не сделать? — спросила она со смущающей прямотой, часто присущей детям.

Я внутренне вздрогнул. Это могло быть возможным, но я не решался попробовать это, боясь ошибиться, и убить её.

— Хотелось бы, но если я попытаюсь, то могу сделать ещё хуже. Лучше, если он будет от кого-то близкого ей, кого-то, кого она любит, — сказал я, слегка искажая истину. — Ты понимаешь?

Она снова кивнула.

В течение следующего часа я научил её фразам на лайсианском, которые помогут ей передать часть эйсара её матери. Несмотря на её юную живость, испускание Меган, её способность направлять эйсар, было очень ограниченным, как и у большинства людей. Однако она сумела поддержать жизнь в своей матери, и это было важнее всего. Через день-другой Мёртл поправится, если только на неё не нападёт ещё один шиггрэс.

«То есть — я», — безрадостно подумал я. «Что случится через несколько дней, когда мои эмоции снова окончательно исчезнут? Когда от меня останется лишь аморальная пустота, которая будет искать, чем бы себя наполнить?»

Я убью её… или, если не её, то какую-то другую несчастную душу, которой не повезёт привлечь моё внимание.

Единственным способом это предотвратить было уничтожить себя, пока это не случилось. «Или украсть у людей достаточно эйсара, чтобы не давать себе дойти до такого состояния», — мысленно добавил я. Это будет рискованным. Любая потеря самоконтроля приведёт к трагедии. Рано или поздно я допущу ошибку, и либо заберу слишком много, либо промедлю слишком долго перед насыщением.

Я отбросил эти тёмные мысли прочь, и решил сосредоточиться на настоящем. Запустив руку в один из своих мешочков, я вытащил горсть разнообразных монет. Ничтожный жест — оставлять им деньги, будто я пытался купить прощение, но я знал, что это было важно. Даже если бы это никак не смягчило мою вину, им нужны были деньги на жизнь. Мёртл будет не в состоянии обеспечивать себя и свою дочь ещё по крайней мере несколько дней.

Я забрал золотые монеты, вернув их обратно в мешочек. Такая ценная наличность лишь приведёт к тому, что ребёнка ограбят, или побьют за воровство. Даже серебро будет для неё опасно, но, быть может, её мать сможет им воспользоваться, когда поправится. Что им было нужно на самом деле, так это защитник. В долгосрочной перспективе никакие деньги им не помогут, если у них не будет покровителя или работодателя.

В своём нынешнем состоянии, я не подходил на эту роль, но у меня была идея, которая могла бы помочь.

Я оставил монеты на койке рядом с Мёртл. Они с Меган обе спали — девочка наконец вымоталась. Выходя на ночной воздух, я определил, что время было ближе к рассвету, чем к полуночи, хотя мне это было без разницы.

Моей следующей целью было найти бумагу и чернила. Нужно было послать письмо. К счастью, существовало место, где их легко можно было достать — в конце концов, у меня был дом в этом городе. Я позволил моим ногам вести меня.

Пришло время идти домой.