Глава 5

Следующее утро было лучше. У людей была цель, и это придавало им сил. Рабочие продолжали прилагать усилия к ремонту внутреннего донжона, каменщики направили свои усилия на внешние стены, заботясь об их крепости. Когда донжон сгорел семнадцать лет назад, внешняя стена осталась нетронутой. Даже стены внутреннего донжона были в довольно хорошей форме, хотя кое-где они рассыпались. При работе в таком темпе со стенами и воротами должны были закончить в течение нескольких месяцев.

Я снова был в кузнице, зачаровывая новые ожерелья, когда явился вестовой из Ланкастера. Это был один из регулярных вестников герцога. Каждый раз, видя одного из них, я напоминал себе, что однажды мне тоже нужно будет нанять несколько таких человек. Было чертовски неудобно пытаться найти направлявшихся в нужном направлении людей каждый раз, когда мне необходимо было послать сообщение. Я вышел, чтобы встретить его.

— Сообщение для Графа ди'Камерона! — громко объявил он, слезая с покрытой потом лошади. Я догадался, что сообщение, наверное, было срочным.

— Граф — это я, — сказал я ему.

Он удивлённо посмотрел на меня. Полагаю, большинство людей не ожидает увидеть графа одетым как рабочий, и в фартуке кузнеца. Он быстро оправился, и передал мне запечатанный цилиндр с сообщением. Я ловко вскрыл его, и вскоре развернул бумагу, чтобы её прочесть.

Лорд Камерон,

Надеюсь, что эта записка застанет вас в добром здравии. К сожалению, у меня нет для вас хороших вестей. Со мной связался Король, его величество Э́двард Ка́рэнвал. Вас немедленно ждут в столице, чтобы вы присягнули ему на верность. Я приложил письмо, которое он вам послал. Он хочет, чтобы вы прибыли как можно скорее после получения его приказа, и задерживаться будет неблагоразумно. Я не думал, что он так скоро потребует вашего присутствия, но я полагаю, что вопрос о вашем волшебстве усложнил ситуацию.

Насчёт другого вопроса, о котором вы меня проинформировали — я вышлю десять моих людей для охраны Уошбрука, пока вы не вернётесь. Я хотел бы послать больше, но у меня их недостаёт, особенно учитывая расплывчатую природу угрозы. Пожалуйста, спешите в Албамарл, и возьмите с собой Пенелопу — он пожелает с ней познакомиться.

Я встречусь с вами в Столице. Меня также призвали к ответу в деле о Дэвоне Трэмонте. Его отец, Лорд Трэмонт, потребовал ответа за смерть его сына, и я должен изложить свою позицию — и ваши показания тоже помогут.

Джеймс Ланкастер

Внутри я нашёл уведомление, но никакой новой информации оно не содержало. Оно было красиво написано, и запечатано личной печатью его величества. Меня раздражала мысль о том, чтобы оставить моих людей в столь опасное время. Верхом путь займёт целую неделю. К счастью, мой отец привёл своих лошадей, иначе мне пришлось бы идти пешком. У меня пока не было времени на покупку собственных лошадей. Я попросил курьера подождать, чтобы я мог послать с ним ответ, затем пошёл искать Пенни.

Она была занята обустройством интерьера нашего нового жилища в замке. Меня она увидела издалека, и поняла по выражению моего лица: что-то случилось.

— Что такое?

— Я только что получил весть от Джеймса: мы должна отправиться в столицу… немедленно, — сказал я. Не было смысла ходить вокруг да около.

— Прямо сейчас?

— Ага, король лично нас вызвал. Джеймс тоже едет, чтобы ответить за смерть Дэвона, — ответил я.

— Но они же не собираются возложить всю вину на него? Дэвон получил, чего заслуживал! — воскликнула она, уже начав заводиться. Я попытался перенаправить её, пока она не зашла слишком далеко:

— Я уверен, что это — лишь формальность. Он должен изложить свою версию перед королём и советом лордов. Нам, наверное, придётся давать показания в его пользу. Другая причина, почему мы должны ехать — его величество хочет принять мою присягу.

Она поджала губы:

— Я думала, что у нас будет больше времени. Мне даже надеть нечего, — выдала Пенни. Да уж, женщины первым делом именно об этом и думают. Я чуть не улыбнулся.

— Чему ты улыбаешься? — зарычала она. Чёрт, я думал, что скрыл свою улыбку достаточно хорошо.

— Тебе, — просто ответил я. — Начинай собираться, я пойду написать ответ для Джеймса, и ещё один — для короля.

Дальше мы завертелись — я поговорил с отцом, чтобы убедиться, что он не против заимствования нами его лошадей. Потом я пошёл повидать Дориана и Джо — им придётся справляться самим как минимум несколько недель. Они показались мне гораздо менее обеспокоенными моей поездкой, чем я сам.

— Особо не волнуйся, — сказал Дориан. — Замок никуда не денется до твоего возвращения, — успокоил он меня. Ирония того, что Дориан говорил на волноваться мне, показалась мне забавной. Обычно из моих друзей больше всего беспокоился именно он — я же обычно как раз был беззаботным.

— Я знаю, я знаю… — ответил я. — Просто от меня никогда раньше не зависело такое количество людей. Я не привык с этим справляться.

— Просто разберись со своими делами при короле, и возвращайся как можно скорее. Мы позаботимся, чтобы тебе было, к чему возвращаться, — сказал Дориан, хлопнув меня по спине. Я этого ожидал, и приготовился — иногда он сам не знает своей силы.

Мы с Пенни выехали час спустя. Если честно, меня поразила скорость, с которой она собралась. Учитывая то, какой она была милой, было легко забыть, что она — не како-то хрупкий цветок, выращенный в доме какого-нибудь дворянина. Юность у неё была нелёгкой, и она знала, как разбираться с делами, когда была необходимость. Мы ехали на двух крепких верховых лошадях, и везли наш багаж на сильной вьючной лошади.

В путь мы двинулись в простой дорожной одежде, и я убедил Пенни надеть и кольчугу тоже.

— Я всё ещё не вижу, зачем ты хочешь, чтобы я носила эту вонючую штуковину. Мне и так уже достаточно жарко, даже если бы я не носила поверх всего этого кучу тяжёлого металла, — жаловалась она.

— Она уже не такая и тяжёлая, и ты это знаешь, — парировал я. Часть чар, которые я наложил на её броню, уменьшала вес наполовину. Раньше кольчужная рубашка весила более тридцати фунтов, сейчас она была ближе к пятнадцати.

— А ты тогда почему не носишь броню? — спросила она, подняв бровь.

— Ты — моя охранница, а я — просто путешествующий дворянин, — ухмыльнулся я ей. — К тому же, ты правда думаешь, что кто-то сможет мне навредить? — сказал я, и произнёс слово, заставив свой щит засветился на миг видимым светом.

— Той ночью против того существа он не так уж хорошо сработал, — указала она.

— И посему у меня есть верный спутник, чтобы меня оборонить, — громко продекламировал я.

Она фыркнула:

— А я-то думала, что я — твоя невеста, вот тебе и доблестный рыцарь! — воскликнула она. Эта ремарка меня раздражала, и Пенни знала об этом. Но я всё равно не позволил ей снять кольчугу. Я беспокоился, что ей может понадобиться защита в какой-то момент, когда я сам защитить её не смогу.

Волновался я напрасно. Наша поездка прошла без происшествий, но в первую же ночь мы выяснили, какими холодными могут быть вечера. Мы ели холодные дорожные пайки, так что костра не разводили. Лёжа на бугристой скатке, завернувшись в простое шерстяное одеяло, мы жались друг к другу, чтобы согреться.

— Ужасно холодно. Разве ты не мог просто нашаманить нам огня для обогрева? — предложила она.

— Тогда у нас не было бы оправдания для обнимашек!

— Будто тебе нужно для этого оправдание! — насмешливо ответила она, но взгляд её улыбался.

В целом, поездка была приятной. Довольно похоже на отпуск в походе. Мы ехали, ели, разбивали лагерь, и в течение шести дней прибыли в Албамарл. По пути мы проехали через несколько деревень, но не стали в них останавливаться. Нас обоих что-то привлекало в новизне путешествия только вдвоём, впервые без кого бы то ни было ещё. Я думаю, мы оба сожалели, что поездка закончилась, когда достигли городских ворот.

Мы оба ни разу не были за пределами Ланкастера или Уошбрука, поэтому вид великого города был дня нас потрясением. Изображения и виденные мною в книгах рисунки не отдавали ему должное. Он был такой большой. Последние несколько миль перед воротами дорога была вымощена. У входа она расширялась, пока не стала более тридцати футов в ширину, с двумя массивными каменными башнями по бокам.

Рядом со столицей была знаменитая каменоломня, где добывали много розового гранита, поэтому всё было им выложено. В результате весь город был несколько розовым. По этой причине Албамарл иногда называли «Розой Лосайона».

Стражники не обратили на нас внимания, когда мы въехали в город. Полагаю, через ворота каждый день проходило столько народу, что они не могли допрашивать всех. Я остановился, чтобы спросить одного из них о том, как пройти к дворцу, и тот странно на меня посмотрел:

— Просто идите по главной улице. Узнаете, когда увидите, — сказал он, и отвернулся, не заботясь о том, имелись ли у меня ещё вопросы. Я решил, что если у меня когда-нибудь будут стражники, то они будут обучены быть повежливее.

Однако его указания оказались более чем достаточными. Главная дорога никуда не сворачивала, направляясь прямо в сердце города. Прочь от неё шли различные изогнутые улицы, наверное огибавшие город, но эта шла прямо в центр, как ось колеса. Мы шли мимо каменных зданий и домов, магазинов и предприятий, пока наконец не достигли того, что могло быть лишь королевским дворцом.

Здесь ворота тоже охранялись, но немного серьёзнее.

— Хо! По какому делу, путник! — преградили нам дорогу двое мужчин. На лицах у них было написано чрезвычайное безразличие — судя по всему, уставшим с дороги путникам здесь редко были рады.

— Я — Мордэкай Иллэниэл, Граф ди'Камерон, а это — моя невеста, Пенелопа Купер. Мы желаем войти, повинуясь призыву нашего короля, — ответил я своим самым надменным тоном. Я брал уроки у Бенчли.

— Вы простите меня, милорд, если мне в это трудно поверить. У вас есть бумаги, подтверждающие ваше утверждение? — упёрся он в меня жёстким взглядом, но у второго стражника слегка расширились глаза. Тот наклонился, и прошептал первому что-то на ухо. Я не совсем уловил его слова, но я определённо услышал слова «волшебник» и «Трэмонт». Год спустя рассказ о битве в Ланкастере, должно быть, всё ещё ходил в народе.