- Это единственное, что ты можешь сделать.

Джон в замешательстве нахмурился.

- И что же это будет?

Майк улыбнулся.

Впервые Джон ощутил легкий трепет, когда речь зашла о Майке. В этой натянутой улыбке было что-то совсем не дружелюбное. Но ведь это просто еще одна паранойя, верно?

Майк сунул руку в карман куртки и достал автоматический пистолет.

- Что тебе нужно сделать, Джон, так это засунуть пистолет в рот и прижать прицел к нёбу. Как только он прочно встанет на место, нажать на курок.

Джон рассмеялся, хотя и нервно.

Это, должно быть, шутка.

Только это не было похоже на шутку. И этот пистолет был вполне реальным.

- Это не смешно.

Майк кивнул.

- К несчастью для тебя, Джон, я не пытаюсь вызвать у тебя юмористическую реакцию.

Джон вздрогнул, но не отступил, когда Майк подошел к нему и вложил пистолет в его правую руку, заставив его сжать пальцами рукоятку. Как только Пистолет оказался в руках Джона, Майк отступил на несколько шагов, мельком взглянул на "умные часы", висевшие на его волосатом запястье, и снова перевел взгляд на Джона.

Его тон был суровым и лишенным даже малейшего следа веселья, когда он сказал:

- Засунь пистолет себе в рот, Джон.

Джон взглянул на пистолет. Он попытался разжать пальцы и позволить уродливому оружию упасть на пол. Вместо этого он поднес пистолет ко рту. Затем он вошeл ему в рот, и в следующее мгновение прицел болезненно прижался к его нёбу. Он дрожал, хныкал и хотел вырвать пистолет, но просто стоял, бессильный, не в силах больше контролировать свои действия.

Выражение лица Майка оставалось почти бесстрастным, но в уголках его рта появился легкий намек на самодовольство.

- Ты, наверное, удивляешься, как это происходит. И ты, наверное, удивляешься, почему твой лучший друг детства заставляет тебя это делать.

Джон не мог кивнуть. Он только еще немного поскуливал. Мочевой пузырь у него ослабел, и поток мочи запачкал промежность трусов.

Майк слегка сморщил нос от отвращения.

- Ответ прост. Я - не твой лучший друг. На самом деле, до того, как я вошел в твою парадную дверь несколько минут назад, ты никогда не встречали меня раньше. Все, что ты знаешь о нашей совместной истории - вымысел. Это тщательно продуманная история, вплетенная в код импланта в твоей шее, который не был вставлен туда маленькими зелеными человечками. Поскольку ты вот-вот умрешь и унесешь секрет с собой в могилу, нет ничего плохого в том, чтобы сказать тебе, что это - экспериментальное устройство управления разумом, разработанное негодяями из твоего собственного правительства, на которое я работаю, хотя и в совершенно секретном качестве, - теперь он снова улыбнулся, еще шире, чем прежде. - Твои налоговые доллары на работе.

Джон не мог в это поверить. Это было безумие. Он разделил так много своей жизни с этим парнем, бесчисленные вещи, которые были неотъемлемой частью ткани его существования. Все это никак не могло быть продуктом компьютерного кода.

Майк вздохнул.

- Ты мне не веришь.

Джон сумел пробормотать слово "нет", хотя оно было приглушено дулом пистолета.

- Устройство, - сказал Майк, его тон стал более четким, когда он повысил голос. - Цикл - Красный, директива - Oдин, стереть.

Как только прозвучало слово "стереть", Джон понял, что смотрит на незнакомца. Все, что сказал этот человек, было правдой. Правда о его жизни вернулась в одно мгновение. Он был одиноким, сломленным алкоголиком. Друзей у него не было. Во всяком случае, ни одного живого.

Слезы потекли по его лицу.

Сердце болезненно колотилось в груди.

Майк откашлялся, поправил галстук и сказал:

- Я возьму устройство с собой, когда уйду. Угол выстрела, который вот-вот расколет тебе голову, должен стереть все следы введения импланта. Пистолет зарегистрирован на твоё имя. Да, я знаю, что у тебя никогда раньше не было оружия. Мы все устроили, все документы и предсмертную записку, которую ты был вынужден написать перед введением устройствa прошлой ночью.

- Пожалуйста, - выдавил Джон, и слезы потекли по его лицу быстрее и горячее. - Не надо.

Майк проигнорировал эту просьбу и сказал:

- Твоя страна благодарит тебя за службу и твой вклад в наши текущие исследования по управлению разумом.

Джон закричал. Он посмотрел на свою руку, снова попытался взять себя в руки и вытащить пистолет.

Но безрезультатно.

- Устройство, - сказал Майк, снова говоря тем же громким, ясным тоном. - Конец программы.

Указательный палец Джона начал нажимать на курок.

Ему удалось издать последний приглушенный крик.

Последнее, что он увидел перед тем, как пуля пробила ему затылок, были безжалостные, бездушные глаза незнакомца, которые были безупречно наблюдательны и оценивали до конца.

Перевод: Zanahorras

Семейная поездка в Миртл-Бич казалась проклятой с самого начала. Это было путешествие, омраченное неудачей за неудачей, безжалостной серией несчастных случаев и бесчисленными моментами абсолютного невезения. Первое, что случилось, - спустило колесо. Семейство Груберов был в пути минут пять, арендованный микроавтобус, в котором они ехали, только что влился в дорожное движение.

В этот момент Джон Грубер разразился впечатляющей бурей ругательств, снова и снова ударяя ладонями по рулю, а его одутловатое лицо покраснело. Мэри Грубер, жена Джона, на протяжении тринадцати лет, мгновенно встревожилась. У Джона были проблемы с сердцем. У него также были серьезные проблемы с гневом. Он принимал таблетки от сердца, и годы консультаций помогли ему научиться лучше направлять свои разочарования. Прошло много времени с тех пор, как Мэри в последний раз по-настоящему переживала по этому поводу, так что эта вспышка стала для нее настоящим шоком. Он был похож на перегретую человеческую скороварку, находящуюся на грани взрыва.

К его чести, Джон, казалось, был смущен своей чрезмерной реакцией. Он обильно извинился, останавливая микроавтобус, улыбаясь и отпуская шутки, когда ему потребовалось несколько минут, чтобы успокоить свою семью. Мэри и двое детей Груберов - Бет и Хантер - облегченно вздохнули.

Потом Джон вышел, чтобы сменить колесо.

И его ужалила оса прямо над правой бровью, когда он стоял на коленях рядом с машиной на шоссе. Тьма, которая всегда таилась внутри Джона, вернулась после этого и никогда полностью не уходила снова. Его отвратительное настроение только ухудшалось по мере того, как неудачи нарастали.

Были и другие проблемы с автомобилями. Личные вещи, принадлежавшие детям, терялись, и происходила значительная связанная с этим драма, все это действовало Джону на нервы. Мэри волновалась каждый раз, когда видела, как его лицо краснеет. Первые пару раз она уговаривала его успокоиться, но насмешливые взгляды, которые он бросал на нее, вскоре заставили ее остановиться. Второй день пути на восток прошел в угрюмом молчании. В тот день они прибыли в свой отель в Миртл-Бич поздно вечером. В отеле, где они должны были остановиться, произошла путаница. В отеле не было никаких записей об их бронировании, и он был полностью забит в течение нескольких недель.

Последовавшая за этим борьба за альтернативное жилье продолжалась несколько часов. Вскоре после того, как они наконец нашли место и зарегистрировались, Джону позвонил его брат. Их отчужденный отец скончался сегодня днем. Джон ненавидел своего отца и не собирался присутствовать на похоронах, но известие о смерти этого человека сделало его мрачное настроение невыносимым и омрачило всю оставшуюся поездку.

Вдобавок ко всему, безжалостный марш невезения продолжался. Множество несвязанных вещей пошло не так для всех. Это было как в отпускных фильмах 80-х, только без смеха. Мэри изо всех сил старалась улыбаться и терпеть, старалась держать себя в руках ради детей, но после четырех дней безостановочных страданий она умоляла Джона забрать их всех домой пораньше ради их здравомыслия. К ее облегчению, Джон согласился, и они решили проделать обратный путь за один день вместо двух. К тому времени, как они доберутся до дома, они будут совершенно измотаны, но Мэри решила, что это того стоит, чтобы испытание наконец закончилось.

Они пробыли в дороге почти десять часов, когда Джон нажал на поворотник микроавтобуса и начал тормозить перед выездом. Мэри открыла глаза, зевнула и выпрямилась на переднем пассажирском сиденье. Она заснула с открытым "Киндлом" на коленях, и теперь он соскользнул на пол.

- Заправляешься? - спросила она, взглянув на Джона, когда наклонилась, чтобы поднять "Киндл" с пола микроавтобуса.

Джон пожал плечами.

- Наверно, в довершение всего. У нас все еще осталось три четверти бака, но я должен мочиться, как ублюдок, благодаря кофе, который я получил на последней остановке.

Мэри бросила на него предостерегающий взгляд и снова выпрямилась.

- Джон, дети.

- А что с ними?

- Ты не должна ругаться при них.

Джон хмыкнул.

- Они спят.

Мэри оглянулась через плечо. Он был прав. Оба ее ребенка лежали на заднем сиденье, почти соприкасаясь головами. Мимолетная улыбка мелькнула на ее губах, но потом она вспомнила обстоятельства, и она исчезла.

Она посмотрела на Джона.

- Ладно, они спят. Ты все равно не должен так разговаривать при них.

- Как скажешь.

Больше ничего не было сказано, когда они подъехали к бензоколонке. Джон припарковался у тротуара, прямо напротив входа в ярко освещенный магазин. Было почти два часа ночи, и на стоянке стояла только одна машина-потрепанный старый "Субару". "Субару", скорее всего, принадлежал единственному ночному дежурному, который с отсутствующим выражением лица наблюдал за ними с другой стороны стойки.

Джон отстегнул ремень безопасности и потянулся к дверной ручке.

- Сейчас вернусь.

Мэри кивнула и ничего не сказала. Она все еще была недовольна его грубым поведением. Она также все еще чувствовала отпечаток его руки на своей челюсти в том местe, куда он ударил ее прошлой ночью после того, как слишком много выпил из мини-бара.