Глава 11

— Так меня зовут, — ответил он.

— Ага, конечно. А меня действительно зовут Эмма. И реальность моего имени может подтвердить весь город — здесь живут люди, которые знают меня всю жизнь. Я даже могу познакомить тебя с врачом, который принимал роды у моей матери. Ты живешь в доме, в котором я выросла. — Эмма замолчала. — Но ты? Откуда мне знать, что Нейтан Наварро — твое настоящее имя, когда прошлым летом я слышала другое?

— Могу показать удостоверение, — ответил он. — Но мы оба знаем, что оно может быть поддельным. Могу дать слово, но только ты знаешь, достаточно ли его.

— Не знаю.

Подобного ответа он и ожидал, поэтому просто кивнул.

— Понимаю, но даже имея все доказательства того, что Эмма Рейберн — твое настоящее имя, я не могу понять, почему прошлым летом ты представлялась иначе.

— Мы оба врали, — парировала Эмма.

Наварро немного сдвинулся, удивленный своей неспособностью скрыть непрекращающуюся тревогу, хотя, как сказала Мэгги, он превосходно маскировал свои чувства. Но только не с ней. И стало еще сложнее, он ощутил легкий аромат ее духов. Пытаясь не сбиться на путаницу картинок и эмоций, порожденных ароматом жасмина, Нейтан заговорил:

— Я расскажу, если расскажешь ты.

— Согласна. Давай послушаем твою историю, — ровным тоном произнесла Эмма.

Он уже определился, с чего начнет свой рассказ.

— Я частный детектив. И в Сент-Луисе расследовал исчезновение Ванессы Фабер. Помнишь, она работала на ту же компанию, что и ты. Тогда.

— Это не объясняет, почему ты представился чужим именем.

— Появившийся внезапно незнакомец, да еще и с плохим прикрытием, вряд ли получит ответы на свои вопросы. Поэтому это обычная практика — использовать личность реального человека, у которого есть веский повод находиться там, где мы — где я — должен быть.

— И вы всегда находите таких людей? В каждом расследовании?

— До сих пор удавалось.

— А реальные люди, чьи имена вы используете? Полагаю, им это компенсируется?

— Конечно. Зак Аллен получил полностью оплаченный отпуск на Гавайях. Он всегда хотел там побывать.

Эмма подняла бровь.

— А в этот раз? Ты утверждаешь, что используешь настоящее имя.

— Эта ситуация уникальна. Я использую скорее род занятий, нежели личность. Колин Шеридан — псевдоним. Писатель дошел до крайности, используя разные придуманные имена и путешествуя, чтобы защитить свое настоящее имя. Поэтому если кто-нибудь проявит уж слишком сильное любопытство и попытается понять, настоящее ли имя Нейтан Наварро, он уткнется в стену.

— Никто не сможет понять, что Нейтан Наварро — реальный человек?

А вот и провокационный вопрос.

Он помедлил, затем ответил:

— Если человек очень хорош в сборе информации, он просто обнаружит достаточно фактов, чтобы убедиться: Нейтан Наварро, вероятно, выдуманный человек. Но если у него есть выход на базы данных военных или правоохранительных органов и достаточный уровень доступа, он легко обнаружит, что я — тот, кто говорю. Нейтан Наварро — реальный человек, и он — это я.

— Ну надо же! — спокойно сказала Эмма. — Звучит, будто ты агент какой-то тайной службы. Нужен достаточный допуск, чтобы узнать о тебе.

— Эмма, я десять лет служил в армии. Военно-морская разведка. Для выполнения заданий армия создала для меня многочисленные личности в качестве прикрытия, а мою реальную личность отодвинула на задний план. — И он очень давно не рассказывал так много о себе. — А сейчас это очень полезно в работе частного детектива.

— Да? А ты сам знаешь, кто такой Нейтан Наварро?

— Знаю. Должен знать. Чтобы долго жить под чужим именем, это необходимо. А иначе… ты можешь потерять себя.

— А ты никогда не терялся.

— Верно. — По крайней мере, пока.

Эмма медленно кивнула.

— Хорошо. Писатель приехал сюда провести исследования для новой книги. Я говорила с ним несколько месяцев назад. А ты общался с ним?

— Нет. Когда мне потребовалось прикрытие, несложно было узнать, кто забронировал номера в Рейберн-Хаусе.

— Почему несложно? — Ее глаза сузились.

— Это маленький городок, Эмма. И сарафанное радио работает здесь очень хорошо. Многие в курсе твоих дел.

Ему казалось, она начнет спорить, но в итоге Эмма лишь пожала плечами и проговорила:

— Верно.

— Теперь твоя очередь, — сказал он.

Она смотрела на него достаточно долго, а затем сухо сказала:

— Ничего настолько впечатляющего, как расследование убийства. Просто иногда я люблю побыть кем-то другим. Временная работа на лето и разные имена.

— Эмма, компании очень щепетильны в проверке данных. Слишком часто происходят кражи личностей. Они проверяют номера социального страхования. А сфабриковать прошлое, которое пройдет проверку, нелегко.

Эмма в ответ слегка улыбнулась.

— Когда дело касается волонтеров и интернов, проверки проводятся не настолько тщательно. Я говорю о проверке документов. Я работаю не ради денег, а для опыта. В Сент-Луисе я официально была стажером без оплаты.

— Мне не говорили об этом.

— А это и не требовалось. Я не имела никакого отношения к исчезновению Ванессы Фабер. Наши обязанности никогда не соприкасались, мы работали в разное время и на разных этажах. — Эмма вновь пожала плечами. — Если бы ты не захаживал в кофейню, как я, мы, вероятно, никогда бы и не встретились.

Наварро вынужден был признать ее правоту.

— Сейчас, — продолжила она, — мне бы хотелось знать, зачем ты здесь. Что ты расследуешь, Нейтан?

Он должен был быть готов к этому вопросу, но, к своему удивлению, не был.

Когда сомневаешься, скажи правду. Или ту часть правды, которую можешь раскрыть.

Он медленно вдохнул и выдохнул.

— У моей компании есть причины полагать, что в этом месте пропала не одна девушка.

Теперь Эмма не моргая смотрела прямо на него.

— Ты обнаружил тело. Останки.

Наварро кивнул.

— Да, и она может быть лишь одной из моего списка. Но…

— Твоего списка? А их много? Судя по официальным данным, в этом месте никто не пропадал.

— Я не говорил, что они местные. Просто у нас есть причины полагать, что они исчезли здесь.

Эмма нахмурилась.

— Значит, просто были здесь проездом. Туристы, скалолазы. У тебя есть причины считать, что женщины были здесь.

— Но, к сожалению, нет доказательств, которые могли бы убедить полицию. — Он снова кивнул.

— Только найденное тобой тело.

— Установление личности, даже если тело возможно опознать, займет недели или месяцы, — проговорил Наварро. — А пока мое задание — продолжать поиски.

— Других тел?

Он помедлил, а затем ответил:

— Как бы неприятно это ни звучало, такова моя специализация.

— Находить тела?

— Да. Я научился методам ведения расследования во флоте, но нахожу тела, потому что… Я называю это мастерством. Инстинктом.

Эмма вновь нахмурилась. И очень медленно проговорила:

— Компания, на которую ты работаешь, — случайно, не Убежище?

Наварро не знал, как много Джесси могла рассказать сестре об Убежище. И пусть он избегал упоминания об экстрасенсорных способностях, ему казалось, что она может сложить все части воедино и получить верную картину.

Эмма была очень умна. Она прекрасно знала свой городок и понимала, что присутствие двух детективов, особенно когда один из них — ее сестра, достаточно необычно. И Эмма могла попытаться найти связь.

Надо действовать по ситуации.

Именно так советовала поступать Мэгги, если их с Джесси расследования пересекутся или если она или Эмма станут что-то подозревать и задавать вопросы.

— Джесси рассказала тебе об Убежище? — прямо спросил он.

Эмма медленно кивнула.

— Все?

— Детективы-экстрасенсы, — сказала она.

Просто подвела итог, с облегчением подумал Наварро.

— Хорошо. Да, я из Убежища. Но Джесси не знает, что я здесь. Когда она направилась сюда, у меня не было причин находиться здесь. Она приехала сюда по личным причинам, знаешь?

Он задал вопрос, потому что не был уверен, как много рассказала сестре Джесси.

— Да… Чтобы разобраться с прошлым. Закрыть дверь и двигаться дальше.

— Да. Никто не ожидал, что всплывет нечто большее. Но… Исследуя прошлое, Джесси увидела кое-что. Дух предупредил ее, что здесь орудует убийца.

Эмма долго смотрела на него, затем обошла стул и села.

— О господи, — пробормотала она.

Перед стулом стоял диван, и Наварро опустился на него лицом к лицу с Эммой, практически касаясь ее. Каждое чувство говорило ему, что расследование вот-вот примет иной оборот. Он просто не был уверен, в каком именно направлении оно повернет.

— Она не говорила мне, — проговорила Эмма. — Рассказала, что в доме есть духи, во всем городе. Много духов. Даже спросила меня, случались ли здесь убийства в недавнее время. Но она не говорила… Черт, да я и сама ничего не сказала.

— Не сказала что?

Эмма выдохнула, очевидно, пытаясь успокоиться, и ответила:

— Никогда не говорила, что мне снятся сны об убийствах.

Он надолго оставил ее во тьме и, вернувшись с очень ярким фонарем, буквально ослепил. Она могла слышать свой плач, умоляя не причинять боль, обещая, что не будет кричать и никому не расскажет, не сделает ничего, чего бы он не хотел.

Он включил другой свет, и теперь она совсем ничего не видела. Даже сквозь свои просьбы она слышала странные звуки, происхождение которых не могла определить, но они ужасали ее. Скрежет металла о металл. Что-то обмывалось и падало на пол. Голова. Он помыл голову.

И тот факт, что он молчал, только больше ужасал ее.

— Пожалуйста, пожалуйста. Обещаю, сделаю все, что вы хотите. Я…

Он грубо ударил ее по губам.

Она по-прежнему не могла видеть из-за яркого света, но сейчас ее глаза наполнились слезами, а стоны не позволяли сказать ни слова.

Он грубо схватил ее, расстегивая наручник и стаскивая с койки, бросая на затвердевшую грязь, которая поцарапала ее колени.

Стоп. Я голая. Я голая?

Последний раз, когда мысли были ясными, она пыталась исследовать свою тюрьму и точно была одета. Но не сейчас.