Рюрик вальяжно развалился во втором любимом кресле отца, с притворным безразличием покручивая старую надтреснутую чашку. Его поза кричала о показательно мирных намерениях, но глаза вспыхнули янтарем в ту же секунду, как их взгляды встретились, и ее тело завопило: «Беги!».

— Мистресс Фрейя, — промурлыкал Рюрик. — Я как раз рассказывал вашему отцу, как мы познакомились в Акурейри. Он знает несколько интересных историй о дреки, вроде тех что я собираю для книги, помните?

Книги? Да он словом не обмолвился о чертовой книге.

— Что в действительности ты здесь делаешь? — выдавила она.

— Фрейя! — Отец поднял голову от тарелки медовых пирожных, которые с аппетитом поглощал. Затуманенные глаза повернулись в ее сторону, отец улыбнулся.

Он отлично выглядел.

Фрейя поспешила к нему и поцеловала в лоб, незаметно измерив температуру.

— Откуда вы взяли пирожные?

— Мастер Рюрик купил в деревне, нам в подарок. — Отец обнял ее. — Он хочет провести кое-какие исследования в наших краях, и кто-то направил его к нам. — Отец гордо расправил плечи. — Мастер Рюрик интересуется местным дреки, а я знаю все истории твоей мамы. Я предложил ему почитать ее книги, а также пожить у нас несколько недель.

Недель?

— Тебе не стоило, — смущенно пробормотала она Рюрику. Ведь он заметил, как они бедны, даже принес еду в подарок. Их домик в его глазах, несомненно, выглядел лачугой. Крытая соломой крыша, да и из мебели остались лишь предметы первой необходимости. Дом был идеально чистым, а поверхности блестели от пчелиного воска, которым Фрейя любовно натирала дерево, но ведь она годами была вынуждена распродавать обстановку по частям, и на месте кресел зияли пустоты. Даже драгоценные книги матери с годами поредели, ведь их маленькое хозяйство поражала катастрофа за катастрофой: то неурожай, то ограда повалилась, то пара ягнят пропала. Она никогда не говорила отцу, что продала часть книг, а он явно этого не заметил.

Это разбило бы его сердце.

— Но у нас нет свободной комнаты, — упрямо возразила она.

Отец резко вздохнул.

— Фрейя…

— Да все в порядке, — вклинился Рюрик, лениво склонившись к камину. Он словно впитывал жар огня. — С моей стороны было бы предосудительно жить под одной крышей с юной незамужней девушкой. Поэтому я договорился с твоим отцом, что буду спать на конюшне. Я хорошо заплачу.

На конюшне… На мгновение она почувствовала угрызения совести. Но Рюрик тут же усмехнулся так, что все волосы на ее теле встали дыбом, и чувство вины испарилось.

— Фрейя покажет вам конюшню, — дружелюбно подтвердил отец, разрешая ситуацию. — Покажешь, да?

В любом случае она проводит незваного гостя до двери. Фрейя кивнула Рюрику, что успел подняться на ноги, и попыталась выдавить улыбку для отца.

— Ну разумеется.

В конце концов, в присутствии отца не получится высказать все, что она думает.

* * *

— Ты что здесь делаешь? — яростно зашептала Фрейя, как только они вошли в сарай. — И не рассказывай мне байки про книгу.

— А почему сразу байки? Я и правда думаю написать книгу. Слишком много вранья про дреки передают из уста в уста.

Фрейя скрипнула зубами.

— Я не дура! И ненавижу, когда мужчины считают себя умнее и самодовольно пытаются это отрицать. Если будешь и дальше притворяться, что просто так возник у меня дома, когда последний раз мы виделись за много миль к северу отсюда, разговор у нас выйдет короткий.

Рюрик помолчал, изучая выражение ее лица.

— Почему ты здесь? — гаркнула Фрейя. — Только честно!

— Ты права. Я приехал не из-за книги, а из-за тебя. Судьба, Фрейя. — Он шагнул вперед и коснулся ее щеки. — Вот почему я здесь. — Его теплое дыхание коснулось губ, Рюрик улыбнулся, и сердце Фрейи предательски заколотилось в ребра. — Наша судьба еще не завершена.

Рюрик заправил прядь волос ей за ухо. Фрейя замерла. Она думала, то, что произошло между ними в Акурейри, было из-за бури, струящейся по ее венам и разжигающей огонь в крови. Но и теперь мгновенно вспыхнула и задрожала. Далекая буря, однако ее можно воскресить лишь парой простых прикосновений.

— О нет, не смей, — пробормотала Фрейя, ныряя Рюрику под руку вихрем юбок. Чертов наглец просто стоял и улыбался, скрестив руки на груди. Очень впечатляющей груди.

Фрейя зарычала, прижимая пальцы к вискам. Она не желала взрыва своего темперамента, хотя бы из-за того, что это мог быть не совсем гнев. Чувство граничило с возбуждением.

— Ты витаешь в облаках. Судьба, предназначение… что за бред. Да ты ничем не лучше любого пустозвона, что гоняется за юбками, разве что говоришь гладко. Моей маме ты бы определенно понравился.

— Я и тебе нравлюсь, — припечатал Рюрик. — Иначе ты бы вышвырнула меня вон в первую же секунду.

— Не хотела устраивать сцену при отце, — огрызнулась Фрейя. — Только поэтому ты все еще здесь. Папа верит в гостеприимство и ожидает, что я буду вести себя соответственно.

Бицепсы Рюрика расслабились.

— Какая же ты зануда! Признала бы, что хочешь меня, да и дело с концом.

Фрейя упорно отводила взгляд от его рельефных мышц. Очень упорно.

— Мама учила меня никогда не лгать.

Он стал медленно обходить ее по кругу.

— Тебе понравился мой поцелуй. Ты умоляла меня продолжать и сжимала мои волосы в кулаках. Не понимаю, чем ты недовольна. Ты желала меня. И до сих пор желаешь.

Каждое его слово проникало прямиком в живот, вспышки памяти молоточками били по нервам: танец капель дождя на крыше; ощущение жесткого тела, вжимающего ее в стену; чувственное соприкосновение языков.

— Я часто желаю лишнего — имбирные пирожные, эль, книги, которые не могу себе позволить… Это не значит, что я поддаюсь желанию.

Рюрик шагнул к ней.

Фрейя отступила.

Рюрик застыл.

— Может, мне и понравился поцелуй, но врать тебе я не буду. — Судя по выражению лица, Рюрик ничего не понимал. Но ведь это не он рисковал остаться с незаконнорожденным ребенком на руках и разрушенной репутацией, пусть даже от последней и так немного осталось. — Ты настойчив, надо отдать тебе должное, но все мужчины хотят одного.

— Твое сердце? — с вызовом спросил он.

— Перепихнуться на сеновале.

— Я не «все мужчины», — возразил Рюрик. Тени вокруг него, казалось, удлинились. — И ты понятия не имеешь, чего я хочу, Фрейя. Увидев тебя, я в ту же секунду возжелал обладать тобой — и душой, и телом.

— Это уже смешно. Все твои слова…

— Каждое сказанное мной слово налагает на меня обязательства, — ответил он, ступая вперед, и на этот раз она позволила ему приблизиться.

Предательское сердце билось в груди. Неверное тело увлажнилось от предвкушения и задрожало от желания. Фрейя тяжело сглотнула и закрыла глаза. Все, что у нее было, это хрупкая воля. И стойкая натура.

— Разве я хоть раз солгал тебе? — прошептал Рюрик, словно услышав ее сомнения. Кончики пальцев снова погладили щеки Фрейи.

И на этот раз она ему позволила.

На этот раз ее плечи опустились, и она наконец подняла ресницы, чтобы взглянуть Рюрику в лицо. Какая-то часть ее хотела поверить, поймать его рот своим и отдаться ласкам. Но более осторожная часть, та, что помнила коварную порочность Бенедикта, сдерживала Фрейю.

— Почему я?

— О, прекрасная Фрейя. — Его дыхание пробежало по коже. Рюрик нежно взял ее лицо в ладони, мозолистые пальцы поглаживали щеки. — Ты вся — очаровательное противоречие. Почти не опасаешься, когда следовало бы, но трепещешь, когда я наименее опасен. Всякий раз вспышка огня в твоих глазах зажигает во мне что-то, забытое очень, очень давно. Твое самообладание восхищает меня, твой разум, твоя ярость… и нежная природа, скрытая внутри. Мне продолжать?

— Для тебя это вызов. — Фрейя отлично знала, что мужчины борются за победу. — Всего-то.

— О да, твое сопротивление лишь увеличивает привлекательность, — выдохнул Рюрик. — Здесь я не стану спорить. Какую женщину или мужчину не волнует упорство? Если ты все время соглашаешься и целуешь мои сапоги, это скучно.

— Сроду не поцелую твой сапог. — Ее возмутила подобная идея.

Рюрик медленно расплылся в улыбке.

— Я знаю.

— Я почти никогда не буду соглашаться с тобой.

— Еще лучше.

— Я упрямая и злая, а еще плохая собеседница, — твердила Фрейя, раздражаясь все сильнее. — И я некрасивая…

— А вот тут ты ошибаешься. — Он нежно обхватил ее лицо обеими руками и притянул к себе. — Я прихожу в восторг от каждого дюйма твоей кожи. Всякий раз, когда наши глаза встречаются, так бы тебя и съел. В твоих венах текут жидкие молнии, прекрасная Фрейя. И когда ты целуешь меня, я словно пью их свет, их энергию. Между нами происходит нечто, что невозможно отрицать.

— Судьба, — прошептала Фрейя. Она все еще не верила в это слово, но… что-то за ним стояло. Рюрик говорил правду.

Ее предательское сердце забилось чуть быстрее. Фрейя знала, что он снова поцелует, и на этот раз она его не оттолкнет. Даже простое прикосновение большого пальца к щеке было столь прекрасным и приносило такое удовольствие, которое Фрейя едва смела признать.

Кому она вообще лгала? Ему? Или себе?

— Я не знаю, можно ли тебе верить, — призналась Фрейя.

— Так испытай меня. Как мне доказать искренность моих намерений? Как завоевать сердце прекрасной девы?

Да он издевается.

— Исполни мое самое заветное желание, — огрызнулась Фрейя, отбрасывая его руки прочь и направляясь к двери, — и я отдам тебе свое сердце.

Рюрик застыл. За ним словно взметнулся гигантский хвост, как у готовой к атаке кошки, но внезапно он улыбнулся.

— Да будет так.