Ледяной Волк рядом с ним встал на задние лапы, а затем рухнул обратно на землю. Когда его передние лапы ударились о булыжники, два длинных ледяных копья вырвались из земли, острые и зазубренные, летя прямо в блестящий бок дракона. Они были похожи на огромные смертоносные сосульки с острыми, как бритва, концами — Андерс никогда не видел их вне кукольного театра или спектакля, но он сразу понял, что происходит.

Там, где они ударили Рейну, ее чешуя мгновенно посерела от холода. Она закричала, расправляя крылья, и еще больше волков опустили передние лапы на землю, запустив в нее ледяные копья, и Андерс был вынужден упасть на живот. Он скорее чувствовал, как они рассекают воздух, чем видел их, словно чистые, холодные стрелы сквозь сумятицу жара.

Дракон с размаху опустил крылья и, размахивая хвостом и цепляясь когтями за воздух, словно пытаясь подняться, каким-то образом взлетел. Нисходящий поток расплющил Андерса, и он пополз в укрытие обломков позади него, когда ледяные копья полетели, толпа закричала, и волки завыли.

И тут он увидел рядом с собой Посох Хадды. Он был наполовину погребен под обломками помоста вместе с Андерсом. Этот гладкий, изношенный шест каким-то образом вызвал эту ужасную трансформацию. Он должен был найти способ использовать его, чтобы превратить Рейну обратно, но, когда он попытался заставить себя потянуться к нему, то обнаружил, что вместо этого отдернул руку.

Что будет с ним, если он прикоснется к нему?

Дракон над ним — Рейна — снова закричал, и он заставил себя схватиться за Посох.

Боль пронзила его, руки и ноги горели огнем, крики толпы становились невыносимо громкими, уши наполняла пронзительная стена шума, нос внезапно наполнился запахом пота, мокрой шерстяной одежды и мускуса волчьего меха. Он почувствовал, как рвется его рубашка, и когда чувства захлестнули его, он мог думать только об одном — бежать!

Он вонзил свои кончики пальцев — когти (свои что?!) — в каменные плиты, выбираясь из-под обломков и проталкиваясь сквозь толпу, отталкивая пару коленей в сторону и мчась сквозь лес ног. Внезапно он вырвался на свободу и помчался по улице, мимо неподвижных колес фургона и ног двух вставших на дыбы лошадей, мимо домов и деревянных дверных проемов, на которых все еще виднелись следы ожогов.

Наконец он завернул за угол и увидел переулок, в одном конце которого стояла груда ящиков, где можно было спрятаться. Он поспешил за ними, его дыхание было быстрым, короткие штаны, язык вывалился наружу, когда он попытался замедлить свои мысли, заставить себя успокоиться.

Вокруг него пахло мхом и плесенью, которые росли в тенистых переулках, куда никогда не проникало солнце, грязной кашицей тающего снега, мокрым деревом ящиков.

Линии переулка были совершенно четкими, но краски мира поблекли, приглушились, как будто наступила ночь… как будто он бежал так быстро, что оставил позади все яркие оттенки Холбарда. Но он был свободен от толпы.

Дрожа, Андерс посмотрел вниз и увидел две серые лапы, вытянутые перед ним. Он попытался закричать, но из горла вырвался лишь визг.

Внезапно охваченный паникой, он закружился по кругу, вытянув хвост, чтобы удержать равновесие, и он… хвост!

Понимание нахлынуло на него внезапно, и он услышал собственный тихий всхлип. Рейна стала Огненным Драконом, а он — Ледяным Волком.

Он заставил себя замолчать, перестать задыхаться и снова отчаянно попытался собраться с мыслями. Он должен был найти ее.

Он должен был объяснить кому-то, что она не дракон, что она не враг… она — его близнец, и что одна и та же семья не может превратиться и в волка, и в дракона. Волки защищали Валлену от драконов. Было запрещено даже дружить с одним из них, не говоря уже о том, чтобы делить семью.

Каким-то образом это было сделано с ней… он был уверен, что она была его близнецом, так что здесь должен быть обман… и он должен был заставить Волчью Гвардию понять, что она не на стороне драконов, прежде чем они причинят ей боль.

Но сначала он должен был найти способ снова стать человеком, чтобы он мог говорить. Хотя он, несомненно, все еще был самим собой в этом новом теле, приток дополнительной информации, которую его внезапно обострившиеся чувства настойчиво требовали предоставить, каждый миг тянул его мысли в другом направлении. Его нос и уши постоянно сообщали о новых звуках и запахах, пытаясь направить его мысли в новые и другие направления, обращать внимание на все, что происходит вокруг него.

Он закрыл глаза и заглянул внутрь себя, пытаясь вспомнить, каково это — быть человеком, замечая различия и отделяя их друг от друга.

Он еще глубже погрузил свой разум в эти человеческие чувства и воспоминания и вдруг почувствовал, как перемена нахлынула на него, словно чих. В мгновение ока он снова стал человеком.

Он чувствовал холодные булыжники под подошвами ног и кончиками пальцев, и он мог… но погодите. Если он бос, то где же его ботинки?

Забудь о ботинках, где его одежда?

Андерс издал звук, очень похожий на скулеж, который он издавал, когда был волком, и опустил голову. Конечно, он был голый. Конечно, он был прав. Волчья Гвардия, возможно, каким-то образом впитывала форму в свой мех, но он почувствовал, что его рубашка порвалась. И подумать только, что он был настолько глуп, чтобы хотя бы на мгновение предположить, что его день не может стать хуже.

Очевидно, он ошибался на этот счет.

Он услышал рев с неба над головой и откинул голову назад как раз вовремя, чтобы увидеть дракона — Рейну — дракона, который был Рейной — парящего, направляющегося к сельским угодьям за городом. Внезапно он снова услышал крики на улицах Холбарда.

— Рейна! — крикнул он, когда она исчезла. — Рейна, вернись, я здесь! Ты можешь измениться обратно, можешь…

Но Рейна ушла, и Андерс никогда еще не был так одинок.