Глава 5

Оливия

Шесть месяцев прошло с тех пор, как меня сбила машина. Всё, что я помню о последних ста восьмидесяти днях, — боль.

Боль, когда я улыбаюсь или ем.

Боль, когда я вижу своё отражение в зеркале или окне.

Боль от того, что я не могу работать с детьми, потому что я уродина.

Мне пришлось уйти из больницы. Не то чтобы меня уволили. Бинты сняли уже после первой операции. Но зайдя в палату к детям я увидела страх в их глазах. Некоторые даже отворачивались. Мне было так больно видеть, что они боятся меня. Я жила ради их улыбок, когда входила в палату. Раньше я была единственной, кто их утешал… а теперь ничего.

Раньше я жила в сказке, но теперь я стала чудовищем, а не принцессой.

Слушанье было настоящим кошмаром. Судья просто посмотрела на моё изуродованное шрамами лицо и лишила пьяного водителя прав. Этот человек отделался лишь лишением прав и двумя месяцами общественных работ. Он разрушил мою жизнь, в то время как его жизнь продолжается, потому что он брат какого-то крупного городского инвестора.

Это ужасно — чувствовать себя жертвой. Вы не можете контролировать свою жизнь, и всё, что вы можете сделать, это беспомощно наблюдать, как она утекает сквозь пальцы. Вы чувствуете себя уязвимым и потерянным, плавая в океане страха, и в этот самый момент даже закон не встаёт на вашу защиту. Они должны были наказать его, запереть в какой-нибудь глубокой, тёмной яме, но вместо этого он на свободе, а я взаперти. Никто не боролся за меня. Ужасно чувствовать себя жертвой, но ещё более невыносимо чувствовать себя изуродованным монстром, за которого не стоит бороться.

Я не выхожу из квартиры днём. Днём я сплю, а ночью бодрствую. Темнота многое скрывает, в том числе и шрамы на моём лице.

Трудно уследить за днями, когда живёшь ночью. Они просто кажутся размытыми на заднем плане, если ваш мир состоит только из серого и чёрного — нет больше никакого света.

Человек, который разрушил мою жизнь, может гулять на солнце, в то время как я должна прятаться во тьме.

Я хочу, чтобы он умер. Я хочу, чтобы он заплатил за то, что сделал со мной.

Я перевожу взгляд на окно напротив. Я наблюдала за Мейсоном. Он никогда не закрывает шторы. Он несколько раз ловил мой взгляд, а потом всё, что он делал, это просто смотрел на меня.

Я наблюдаю за Мейсоном, и мне интересно, что он делает по ночам. Куда он уходит? В основном, я задаюсь вопросом, убивал ли он когда-нибудь кого-нибудь. Я удивляюсь этому, потому что это единственное, что приходит мне в голову. Убить Джона Брауна, пьяницу, который украл у меня мою сказку.

Я должна была встретиться с кем-то, поговорить о несчастном случае, справиться со шрамами. Я думаю, что сама мысль о том, что разговоры способны унять боль была смешной. Как, чёрт возьми, разговоры смогут затянуть шрамы? Сидя на диване в офисе какого-то незнакомца, вы не повернёте время вспять.

Я мечтаю о том, как смогу отомстить Джону Брауну. Проходят часы, и мне снится, как я толкаю его под поезд или запираю в багажнике машины, чтобы он медленно умирал, пока я буду ездить с ним, зная, что он умирает медленной и мучительной смертью.

Сначала эти мысли шокировали меня. До сих пор я никогда не была жестоким человеком. Теперь насилие приняло во мне живительную форму. Оно дышит… медленно… вдыхает и выдыхает — и каждый его вдох проходит сквозь меня. Оно превратилось в завывающий ветер в моём сознании.

Не то чтобы у меня хватило духу убить этого ублюдка. Мне просто нужно время от времени вставать. Моя постель стала алтарём, на котором приносятся в жертву все мои мечты и надежды. Каждый божий день я прячусь под одеялами, чувствуя, как они ускользают всё дальше и дальше от меня.

Если я не встану, мне не придётся смотреть на себя в зеркало, поэтому всё, что я делаю, это лежу здесь, глядя в окно, на комнату Мейсона.

Ранним утром он входит в мою комнату. Он смотрит в мою сторону, и я знаю, что он видит меня. Интересно, что видит Мейсон, когда смотрит сюда? Видит ли он зверя, прячущегося под одеялом, или он видит жалкую маленькую девочку, которая отказалась от жизни? В любом случае, он видит что-то, что заставляет его продолжать смотреть в мою сторону.

Я хочу, чтобы он прекратил это. Я не хочу, чтобы меня видели.