Меня охватывает минутная гордость — хоть я один, но буду защищаться до последнего, не пропущу киевских нацистов к Донецку. Жалко только, что Оксана не успела привезти обед, он бы сейчас не помешал.

Я собираюсь отойти в тень, чтобы не торчать на солнцепёке и сесть, подождать. Может, обо мне когда-нибудь вспомнят? Однако в последний момент, моё внимание привлекает дорога со стороны того самого села, откуда вчера приезжали разведчики. Вдалеке показывается маленькая точка, становящаяся по мере приближения, пассажирским автобусом. На нём, и мне издалека это видно, развеваются желто-голубые флаги. Не иначе вэсэушники пожаловали или боевики правого сектора катят.

Что же делать? Убегать или открыть огонь? Я чувствую, как в животе холодеет, ветер овевает горящее лицо, но мне уже не жарко, наоборот, пробирает лёгкий озноб. Неужели сейчас будет первый бой? Мой первый бой! А может и последний?

Руки инстинктивно хватаются за автомат. Оборачиваюсь, с надеждой кидаю взгляд на поля, желтеющие головками подсолнухов. Если что — я могу спрятаться там. Зелёные высокие стебли стоят плотной стеной, они выше моего роста и издалека кажутся непробиваемыми, твёрдыми, будто за моей спиной возведен укрепрайон из бетона, закамуфлированный зелёной маскировочной сеткой. Да, безусловно, издалека они представляются надежным укрытием.

Пора!

Я прицеливаюсь и выпускаю длинную очередь по автобусу. Пожалуй, бью неэкономно, ведь в Донецке меня учили стрелять короткими очередями. Автомат трясётся, как отбойный молоток, толкает в плечо. В сторону летят гильзы и резкий запах пороха сшибает в ноздри.

Автобус останавливается, я вижу, как из него выскакивают люди в зелёной форме, мелкие и неопасные, точно муравьи в траве. Но, на самом деле, они опасны. Это я ощущаю через минуту по звуку выстрелов, донесшихся до меня, чмокающим по мешкам пулям. Одна из таких пуль срезает палку, на которой висит флаг народной республики, и он отлетает далеко в сторону. Поднимать его некогда, ибо я напряженно слежу за передвижением напавших на блокпост людей, которые короткими перебежками подступают всё ближе и ближе.

Одному мне их не удержать, еще несколько минут, и они будут здесь.

Солёный пот заливает глаза. Я стреляю ещё, топя в грохоте выстрелов панические мысли, поскольку напоминаю себе загнанного зверя, попавшего в ловушку. Эта ловушка вот-вот захлопнется.

В тоже время меня не отпускает странное ощущение: кажется, что блокпост — самое надёжное убежище, которое только есть на свете, что враги побоятся сюда сунуться, и что стоит отойти, хотя бы метра на два, как я сделаюсь совершенно беззащитным, открытым в пустом поле. Будто мужчина, застуканный голышом в чужой ванной.

Но валить отсюда, бежать надо. Срочно!

Начинаю осторожно пятиться назад, и, отойдя метра на три, не выдерживаю, бросаюсь к дальним деревьям, за которыми раскинулось поле подсолнечника.