Дни превращались в недели, а недели в месяцы. Сына назвали Годриком. Со временем, мы втянулись в «детский» режим и даже могли себе позволять отдых на море. Благо, родители были рядом, и со свободным временем проблем не было. Нянек было хоть отбавляй.

К этому времени в группировку были добавлены два стратегических звездолета, построенных на совместном с Конфедерацией предприятии. К моему счастью, командиром одного из кораблей был назначен не кто иной, как Салли, теперь он был майором. Быстрому продвижению по службе он был обязан своему героизму во время гражданской войны. Сразу после перевода в наш гарнизон он буквально влетел в наш дом и стал без умолку расспрашивать обо всем. Сам он был давно женат и имел уже двоих детей. Видимо, война не сильно отвлекла его от главных «сражений».

Салли рассказывал о прошедших боях, о своих планах на будущее и весь сиял при виде Годрика. Детей он обожал до безумия. За все время разговора он лишь раз спросил о Торне. Я сказал, что не знаю где он. Судя по лицу майора, он знал больше моего, и меня это порядком раздражало. Мы наперебой стали говорить о детях, как две мамаши на детской площадке. Служба и вся эта бойня, видимо, всех достала до икотки. Хотелось праздника.

Галактический союз принял резолюцию о защите планет всеми имеющимися силами и средствами. Военная машина набирала обороты. В этот раз правительство сработало вовремя и на Глотию посыпались контракты, а вместе с ними и технологии. Начался экономический бум. Изголодавшиеся по работе и нормальной жизни люди, брались за все, засучив рукава.

Звездолеты Глотии опять вышли на дежурство к Окунакай и другим смежным с дислокацией Легиона секторам. Провокаций не было ни с той, ни с другой стороны. Казалось, что несколько лет противостояния превратятся в вечность. Переговоры с противником не велись, Союз надеялся на чудо.

Первая ласточка перемен неожиданно прилетела с Пронин. Правительство этой планеты объявило о своем выходе из Союза и о полном нейтралитете. Вдобавок ко всему, Прония заявила о принятии учения как основной мировоззренческой концепции развития общества и допустила Учителей к формированию программы образования на все свои континенты. Для Легиона ограничения оставались в силе, планета находилась в глубине галактики и нахождение легионеров на орбите или поверхности Пронин было невыполнимой задачей. Тем не менее, пронианцы предложили обмен посольствами и заверили Легион в своей готовности изменить свой образ жизни согласно учению.

Несмотря на то, что все это было больше похоже на блеф, Учителя приняли приглашение и дали согласие на совместную работу с правительством. Легионеры выжидали. Принятие ими решения зависело, прежде всего, от мнения Учителей о перспективах деятельности на Пронин и первых результатов. Отсрочку силового решения Прония у Легиона вырвала. Это был сильный тактический ход во всех отношениях. В любом случае планета выходила из-под удара и в то же время получала неограниченный доступ к новейшим технологиям других миров. Представитель Пронин тогда был прав. Он сумел довести свою точку зрения до руководства, и юрисдикция одним махом реализовала максимальное количество возможностей.

Союз был в замешательстве. Как реагировать на события, он не знал. Усиление Пронин не входило ни в одни планы. Положение усугублялось тем, что в отличие от пронианцев, конфедераты и их союзники даже не догадывались о перспективах технологического развития оппонентов. Прония преступила к созданию невиданных доселе оборонительных систем и стратегических наступательных комплексов. Первые звездолеты по новейшим чертежам Легиона вышли на орбиту уже через год. Пилоты стали стажироваться на Окунакай.

Но в социальном развитии не все было гладко. Старая система управления скрипела, но не сдавалась. Учение превращалось в схоластику, дальше теории дело не шло. Но вечной жизни спешка не присуща. Учителя медленно, но уверенно двигали пронианцев к Свету.

В конце концов напряженность между Конфедерацией и Пронией достигла пика. Парламент конфедератов не мог допустить, чтобы извечный их враг усиливался на глазах. Все увещевания опять вступить в Союз, изгнать Учителей и вернуться на старый курс, успеха не имели. Стороны понимали, что военные действия могут привести только к тотальному уничтожению цивилизации. Предложение Союза сделать открытым рынок технологий для Пронин и даже вступить в Конфедерацию свободных наций, было отклонено Верховной Тварью. Перевес аргументов Учителей был налицо. Больше рычагов давления на Прению ни у кого не оставалось. Глотия в очередной раз наблюдала, как их соседи уходят в технологический отрыв. Уровень жизни пронианцев окончательно стал недосягаемой мечтой для населения нашей планеты.

Выход Пронин из экономического пространства галактики повлек за собой массу негативных последствий для всего сообщества. Союз разваливался на глазах. Всплыли старые обиды. Темное Содружество отозвало свои крейсеры от границ галактики и прекратило всяческое общение с конфедератами, требуя пересмотра всех договоренностей на поставки сырья и технологий. Все пытались взять друг друга за горло.

Мой звездолет получил приказ оставить свой пост и прибыть на орбиту Пронин для сопровождения нашей правительственной делегации. Глотия продолжала производить оружие и корабли, а так как часть заказов приходилась на Пронию, то после их аннулирования нужно было утрясти ряд нюансов. Я узнал, что во главе делегации стоит мой отец и догадался, что задание было санкционировано им. Наверняка старик соскучился и хотел со мной повидаться. К моему стыду, я ни разу не был на Пронин, а ведь моя родня по материнской линии корнями была именно оттуда.

Прония с орбиты производила потрясающее впечатление. У нее было всего три огромных материка, поэтому океаны между ними казались скорее широченными реками. Несмотря на это, климат на планете был достаточно влажный. Горных цепей было мало, так что пустыни на Пронин вообще отсутствовали. Плодородная земля и четкая смена сезонов породили разнообразную флору и фауну. Градация температур от полюса до полюса была незначительной, практически на всей территории планеты царил умеренный климат. Два естественных спутника Пронин служили ей хорошей защитой от всех неприятностей из глубин космоса.

Мы совершили посадку на правительственном космодроме и после небольшого ожидания оказались в зале приема делегаций. Отец был счастлив видеть меня.

— Как дома? — спросил он меня.

— Все прекрасно! Годрикрастет. Как ты, что тут интересного? — поддержал я разговор.

— Да все как обычно — пытаются смешать нас с грязью. Ничего на этой планете не меняется. Надеюсь, у нас будет хоть немного свободного времени, хочу тебе показать пару прекраснейших уголков. Надеюсь, то кафе еще работает. Там подают прекрасные горячие закуски. В мои лейтенантские годы я оттуда не вылезал, когда был здесь на стажировке. Тогда мы еще являлись одним целым, — полковник погрузился в воспоминания.

— Легионеров или Учителей видел? — вернул я его в реальность.

— Да, кстати Торн здесь, — отец улыбнулся.

От радости, что я увижу друга, у меня внутри все перевернулось. Мы не встречались уже давно, и я совсем потерял его след. После переезда Декера старшего на Глотию, я слышал лишь жалкие отрывки из его биографии. Все, что я знал, так это о его службе на одном из кораблей Легиона и, что Торн усиленно занимается изучением заповедей и практик учения. Все прочее оставалось для меня тайной за семью печатями.

— А как я его могу увидеть? — мне не терпелось быстрей узнать все о нем.

— Терпение, капитан, — отец похлопал меня по плечу, и мы пошли занимать каждый свое место в зале. Он в президиуме для делегаций, я среди гостей.

Все выглядело помпезно. Зал обрамляли колонны, на фронтоне висел гигантский герб Пронин. Порядок ощущался во всем. Флаги всех делегаций расположились сбоку от трибуны.