Глава 1

ТЕХАС

В какой-то момент все мы оступаемся.

И речь идет не о танцах, а о жизни.

Богаты ли вы, являетесь ли средним классом, или, как я, нищие и бездомные, для всех нас характерно совершать ошибки. Это может быть, как серьёзный проступок, так и просто неудача, которая на какое-то время рушит вашу жизнь. В любом случае, все мы совершаем ошибки.

Что и случилось со мной.

Мой отец, Берт Сильвер, являлся крепким орешком во всех смыслах этого слова, а также бывшим командующим Военно-Морского Флота. Всю свою жизнь он служил на благо стране и познакомился с мамой, когда был откомандирован в Эверетт. Они безумно любили друг друга, но между мной и отцом любви не было. И даже воспоминания не могли ничего исправить.

Мама умерла, когда мне было пять. Холангиокарцинома. Рак, который убивает печень изнутри, полностью разрушая вашу жизнь.

Мама была нашей золотой серединой. Она безмерно меня любила и заботилась о том, чтобы я никогда не чувствовал себя одиноким. Отец любил меня только потому, что любила она. С незапамятных времен мы противоречили друг другу.

Мне нравились цвета. А ему — воинский устав. Моей зависимостью являлась музыка. Его же – чтение газеты «Вашингтон Пост». Вкус — это настоятельная потребность, но бифштекс и картофель могли бы стать единственной палитрой в жизни отца.

Один стремился вверх, тогда как другой падал вниз.

Мы никогда не смотрели друг другу в глаза, но я всячески пытался наладить отношения.

Проблема в том, что наши ожидания являлись противоположностями.

Я не соответствую представлению отца об исключительности, а значит, никогда не сделаю его счастливым.

С пятнадцати лет я знаю, что мне нравятся парни. Именно тогда я впервые попытался, но так и не смог переспать с девушкой. Она отнеслась с пониманием, когда я солгал ей, что слишком много выпил.

Пэтти Синклер была первой и единственной девушкой, которая ко мне прикасалась. К счастью, мы ходили в разные школы, так что я больше с ней не встречался, однако навсегда запомню ее имя, глаза, которые, казалось, знали все, и улыбку, с которой она ушла.

И только сегодня, в двадцать один, меня наконец поймали со спущенными штанами.

Буквально.

Я дрочил, пока смотрел порно на своем мобильном.

Ничего необычного. Я только и мог, что мастурбировать, учитывая количество геев, проживающих в нашем городке. Столько же, сколько и заправочных станций.

Пять. В общей сложности.

Я не знал никого, с кем бы мог провести время, и кто не был бы так или иначе связан с моим отцом.

Пока я учусь в Университете Вэлли-Уэст, мне приходится жить в родительском доме.

Жизнь с отцом — это все, что я могу себе позволить, а он в свою очередь утверждает, что лишь так я не стану печальным оправданием его имени, тем более что не пошел во флот.

Отец хочет, чтобы я стал крупным бизнесменом, а я просто хочу быть счастливым.

Вот именно... Счастливым.

Разве испытывать счастье не разрешено? Что ж, в моем случае, так и есть. Быть счастливым — значит открыто говорить о своем влечении к мужчинам. А в Вэлли-Уэст мужчины могут встречаться только с женщинами.

Похоже, счастья мне не видать.

Парень на экране занимается сексом с другим, более стройным. У обоих атлетическое телосложение, как раз такое, как мне нравится, но рост того, что снизу, почти как у меня. Есть что-то определенно захватывающее во всех этих мышцах, широких плечах и абсолютной ненасытности, с которой мужчина может трахать другого, словно это их последний секс в жизни.

Я жадно сжимаю свой ствол рукой, желая стать мужчиной, которого возьмут так же, как и на экране.

И как раз в тот момент, когда мне уже почти удаётся достичь оргазма, в комнату заходит отец.

Мой взгляд настолько сосредоточен на видео, что требуется глубокий вздох, чтобы осознать ситуацию, в которую я попал.

Ужас на лице отца длится всего секунду, прежде чем он переводит взгляд на двух парней на моем экране. Совершенно не вовремя слышится восклицание верхнего: «вот так, маленькая шлюха. Глотай».

— Какого хрена? — восклицает отец, и я наконец собираюсь с мыслями и натягиваю боксеры. — Гребаный педик!

Мое лицо горит от стыда и страха. Вена на лбу отца пульсирует в такт моему бешеному сердцебиению, и это пугает меня до смерти.

— Папа…

— Давай-ка без этого. Собирай барахло и проваливай, Техас. Педикам здесь не рады.

Отец выходит гораздо тише, чем я ожидал — слишком спокойный, но с оттенком разочарования. Он хлопает дверью ванной, а я выключаю порно, прибираюсь и хватаю сумку.

Когда живешь в доме с военным, рядом с дверью всегда стоит сумка с вещами.

Паспорт. Идентификационное удостоверение. Одежда. Аптечка первой помощи.

Папа очень любил планировать конец света. У него даже имелся подземный бункер в горах Севьер, в получасе езды к востоку от нашего дома. Просто на всякий случай.

Хватаю фотографию нас с мамой, коллекцию бутылочных крышек от друзей, которые ездили по всему миру, пока я торчал в этом захолустном городке, и свою сумку. Мне требуется пять секунд, чтобы перевести дух и написать Прайм — своей лучшей подруге.

Кто она такая?

Девушка, которая не знает, что я гей.

Прайм является моим спасением. А ее разноцветные волосы и страсть к вегетарианству приносят мне странное успокоение.

Я люблю мясо, Прайм же питается практически как кролик. Но по какой-то странной причине мы стали друзьями.

Отец выгнал меня из дома. Встретимся в «Граундерс»?

Обычно мы встречаемся там по средам, но Прайм хотя бы сумеет удержать меня от нервного срыва.

«Граундерс» — наша любимая кофейня в центре города. Она маленькая, но там подают лучший кофе в мире. Прайм предпочитает чай, однако, к счастью, там можно найти и то, и другое.

Я ухожу прежде, чем мой отец вернётся и решит вбить в меня немного «здравого смысла». Прямо как в передачах, которые он смотрит. И ничего удивительного, если, в конечном итоге, отец выберет именно этот вариант. Вы бы ужаснулись, если бы стали свидетелем того, как он рассуждает о меньшинствах.

Все эти годы я давал ему поблажки, потому что он являлся моим родителем.

Больше они не нужны.

«Конечно, дружок. Буду там через десять минут».

Сообщение от Прайм вызывает у меня улыбку. Моя подруга всегда на связи и готова помочь, чего бы ей это ни стоило.

Я снимаю ключи от машины с деревянной таблички, сделанной мамой, и выбегаю на улицу.

Отец не может забрать мою машину. Отныне это мой единственный дом, пока не удастся найти работу. К тому же платил за нее не он. Моей ошибкой стало то, что я не работал со времен окончания школы. Отец сказал мне сосредоточиться на учебе, а я не понимал, что у меня не будет ни копейки, чтобы удержаться на плаву, если он окончательно решит от меня отречься.

Да уж. Планирование не мой конек.

Глядя на текстовое сообщение, я думаю о Прайм.

Праймроуз Лавлесс.

Мы познакомились в «Граундерс».

Тогда ее волосы были голубыми. Почти белокурыми, но мягким бирюзовым оттенком, отчего Прайм казалась похожей на ангела.

Позже выяснится, что именно им она и являлась.

— Эрл Грей с капелькой меда, взбитыми сливками и посыпкой! — выкрикивает бариста готовый заказ.

К прилавку подбегает изящная девушка, забирая свою отвратительную смесь. Вернее, взбитые сливки с посыпкой, как, собственно, и сказал бариста.

Даже с расстояния нескольких футов заметны голубые волосы девушки. Мое черное сердце слегка кровоточит, замечая этого единорога. На голове у нее два пучка по бокам, а волосы завиты так, что девушка кажется еще более очаровательной. Сразу видно, что она живая, полная жизни и является полной противоположностью моему темному «я».

Девушка одета в белые драные джинсы, под которыми проглядывают ярко-синие леггинсы, а также мягкий розовый укороченный топ, немного мешковатый для ее миниатюрного тела. Он слегка свисает с плеча, обнажая крошечную татуировку.

Мяу. Там написано мяу.

Я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться, но легкая улыбка все же проскальзывает в тот момент, когда взгляд девушки сталкивается с моим.

У нее линзы желтого, почти кошачьего оттенка.

Девушка вскидывает бровь в стиле «кто бы говорил», и я улыбаюсь.

На мне черная как смоль одежда, тоннели в ушах, волосы цвета морской волны, пирсинг в губе и рукава из тату.

Если бы мой отец уже не назвал мой внешний вид бессмысленным, тату определенно вызвали бы у него негативную реакцию. Вот почему я не сомневаюсь ни в одной линии на своем теле. Даже пирсинге.

После того, как я заказываю свой кофе «буллетпруф», который выбрал не ради вкуса, то ловлю себя на том, что наблюдаю за девушкой издалека. Наши взгляды постоянно сталкиваются в безмолвном разговоре.

Каково это — быть такой яркой и довольной жизнью? Быть свободной без бремени забот. Жить просто ради того, чтобы жить...

В тот день мы подружились и теперь каждую среду встречаемся в кофейне, что поболтать ни о чем.

О всякой ерунде.

Например, о том, как именно тебе хочется умереть, или же найти покой в другом человеке, потому что он просто слушает.

Так вот Прайм — мой человек.

Я слушаю.

Она говорит.

Таким образом мы можем свободно дышать.

Пусть наши встречи и не носят романтического характера, зато приносят покой. Они платонические и безобидные. Прайм не просит ничего взамен, кроме моего присутствия по средам после полудня.

Расстояние до «граундерс» быстро сокращается, и как только я сворачиваю на своей машине за угол, то сразу же замечаю Теслу подруги. Да, она ездит на чёртовой Тесле. Автомобиль выделяется, как больной палец, и является самым заметным транспортным средством в городе.

Прайм заботится об окружающей среде. Время от времени она дразнит меня за мой Nissan Altima 2005 года. Его выхлопы не самые худшие, но и не такие чистые, как у Теслы.

Ах да, и еще Прайм вегетарианка.

Долой мясоедов!

Простите, шутка для тех, кто в теме.