Глава 35

НОКС

Сколько бы я ее ни уговаривал, Пайпер отказывалась идти на выпускной. Она сказала, что передала всем своим друзьям, что ее мать будет там, и что было слишком неловко идти, зная, что она не придет.

Я продолжал говорить, что она пожалеет об этом, что это было единственное, что бы она когда-либо получила от матери, но ей было все равно. Она была слишком расстроена.

Пайпер весь день плакала либо у меня на коленях, либо на диване, либо на своей кровати. Она даже не смотрела «Закон и порядок» вечером. Сказала, что была слишком занята, думая, что все веселятся на выпускных танцах без нее.

Ее сердце разбито.

И меня не было рядом, чтобы защитить ее сердце, потому что я был слишком поглощен своим собственным наслаждением. Если бы я не проводил так много времени с Эйвери, возможно, я бы заметил признаки того, что Пайпер ищет свою мать.

Если бы я не шел так отчаянно на поводу у своего члена, Дарла никогда бы не стала нянчиться с Пайпер, и, возможно, ей вообще не пришла бы в голову идея найти ее.

Я подвел Пайпер.

Я потерпел неудачу, потому что нарушил свои собственные гребаные правила, правила, которые я создал, чтобы убедиться, что ничего подобного никогда не случится. Меня убивает то, что я не могу изменить прошлое, но единственное, что я могу сделать сейчас, это сделать так, чтобы это никогда не повторилось.

Правила больше не будут игнорироваться.

Раздается тихий стук в дверь, и я понимаю, что это, должно быть, Эйвери. Любой другой позвонил бы в дверь.

Не хочу, чтобы Пайпер знала, что Эйвери здесь, я открываю дверь настолько, чтобы высунуть голову.

Под глазами у Эйвери мешки, а ее идеальные волосы прилизаны на макушке. Она прекрасна.

Я на мгновение закрываю глаза, напоминая себе, кто для менее важнее. Пайпер. Пайпер — это все, что имеет значение. Я не могу подвести ее снова.

Я стискиваю зубы, вспоминая, как подвел дочь.

— Мы можем поговорить?

— Тут не о чем говорить. Я с самого начала сказал, что у нас нет абсолютно никаких шансов на отношения. Я увлекся, и это было глупо. Неправильно.

— Но Нокс, — говорит Эйвери и поднимает руку, как будто хочет прикоснуться ко мне. Я отступаю назад, и ее рука повисает в воздухе между нами, прежде чем упасть.

— Так и должно быть.

— Почему? Почему все должно быть именно так? Тебе разрешено иметь отношения. Тебе позволено думать о своем собственном счастье.

Я прищуриваюсь, глядя на нее. Она этого не понимает. Не понимает, что моя основная работа заключается в том, чтобы защитить Пайпер от душевных травм и неудач. Я не справился, потому что был слишком занят, думая о себе и своем члене.

Потерпел неудачу, потому что я позволил кому-то еще приблизиться к Пайпер и не смог защитить ее от плохого совета Эйвери или ее подруги.

— Так и есть. Я облажался с Пайпер, и я не позволю этому случиться снова. Мне нужно идти, — говорю я и закрываю дверь, прежде чем в конечном итоге притяну ее в свои объятия.

Из-за двери доносится приглушенный голос Эйвери, но я отхожу от двери. Я иду на кухню, где не слышно ее. Пайпер сидит за столом с отсутствующим взглядом и смотрит на экран айпада.

— Хочешь узнать о своей матери? Ты должна была спросить у меня.

— Я спрашивала. Ты никогда мне ничего не рассказываешь.

— Что ты хочешь знать? Я не очень хорошо ее знал, а после твоего рождения она уехала, и больше я о ней ничего не слышал.

Пайпер щелкает по экрану и сует его мне. На экране появляется профиль Брэнди в Фейсбук.

— Это она? — спрашивает она.

Я беру айпад и просматриваю кучу фотографий Брэнди. Там есть свадебная фотография, но это не тот парень, ради которого она меня бросила.

— Да, это она.

— Но почему она не хотела меня? Почему она не захотела прийти на мой выпускной?

— Потому что она эгоистичная и глупая. И она нам не нужна.

— Но почему? — ее глаза широко раскрыты от замешательства, и я сопротивляюсь, чтобы не разбить айпад о стену и не швырнуть стол через всю комнату.

— Некоторые люди эгоистичны, и таким, как мы, трудно их понять. Мне очень жаль, милая, правда. Я хотел бы что-то сделать, но боюсь, что самое лучшее — это просто продолжать жить.

— Но ты не можешь жить своей жизнью. У тебя никогда не было девушки до Эйвери.

Я выкидываю из головы мысли об Эйвери. Пайпер — мой приоритет.

Пайпер качает головой и говорит:

— Ты, должно быть, действительно любил ее.

Я не могу сказать своей дочери, что она — продукт бессмысленного барного пикапа.

— Я никогда не любил ее, поверь мне.

— Тогда почему вы родили ребенка?

Я ничего не говорю, пока пытаюсь подобрать в голове правильные слова.

— Если только ты не хочешь сказать, что я была неожиданным сюрпризом.

— Мы были молоды, и это случилось.

— Но если ты не любил ее, почему ты не нашел кого-то другого, чтобы любить?

— Я так и сделал. Это ты.

— Я? — говорит она, улыбаясь.

— Да, Пайпер. Ты.

«Вся моя жизнь была посвящена тебе». И если бы я не облажался, мы могли бы избежать душевной боли и пропущенной церемонии вручения дипломов. Как я могу простить себя за это?

Пайпер берет айпад из моих рук и закрывает Фейсбук. Я улыбаюсь и глажу ее по волосам.

Я завариваю кофе и сажусь за стол, попивая его, пока Пайпер возится в интернете. Она начинает смотреть видео на YouTube о волосах и ногтях или что-то в этом роде. Я смотрю на логотип YouTube в углу, думая об Эйвери.

Мое горло сжимается, но я заставляю себя выпить кофе, чтобы согреть его. Мои чувства к Эйвери не имеют значения. Я должен помнить об этом.

— Эйвери придет сегодня на ужин? — спрашивает Пайпер, отрываясь от экрана.

— Не сегодня.

— Завтра?

— Нет. Но я не против, если ты как-нибудь навестишь ее.

У Пайпер отвисает челюсть, и она смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Я делаю глоток кофе и стараюсь не обращать на нее внимания.

— Это значит, что вы расстались?

Это та фраза, которую я поклялся гребаному Богу, мой ребенок никогда не будет спрашивать у меня. Не после всех тех раз, когда мне приходилось спрашивать об этом мою мать. Не после того, как я столько раз обнадеживался, только для того, чтобы все это было уничтожено.

— Наша жизнь — это только мы сами. Мы всегда были вдвоем, и это хорошо, тебе не кажется? Нам больше никто не нужен, мы есть друг у друга.

Она пожимает плечами, не убежденная моими словами. Может быть, они были бы более убедительными, если бы я сам в них верил.

— Хочешь поиграть в карты? — спрашиваю я и тянусь за колодой карт в кухонном ящике.

Остаток дня мы проводим за игрой в карты, а вечером вместе убираем посуду после ужина и перебираемся в гостиную.

Я сажусь на диван, а Пайпер — в кресло. Она начинает смотреть «Закон и порядок». Жизнь снова кажется нормальной. Нам не нужна Эйвери. Мне не нужна Эйвери.

В середине эпизода Пайпер говорит:

— Я скучаю по Эйвери.

Я не могу лгать. Я тоже думал о ней, о ее губах, голосе, лице, вместо того чтобы смотреть телевизор. Я скучаю по тому, как Эйвери прижимается ко мне на диване каждый вечер. Она могла бы быть здесь, в моих объятиях, прямо сейчас. Если бы я мог поставить на равных девушку с дочерью. Чего я явно не в состоянии сделать, иначе Пайпер не пропустила бы свой выпускной.

Как я позволил себе так увлечься Эйвери, что пропустил то, что делала Пайпер? Я не смог защитить своего ребенка. И потерял единственную женщину, от которой я хотел большего, чем просто ее киску.

Я чертов идиот.