– Я не предохраняюсь, – сказала она. – Мы продолжим?
– Как получится, – ответил я. – Помалкивай.
Я почувствовал, что она близка к финишу. Мой ответ подстегнул ее, приказ помалкивать спустил курок. Ей нужна была еще хотя бы минута, она была уже в пути, и когда ее коварный палец вцепился в меня, я вылетел, как снаряд из пушки, я поспешил еще раз пожать руку Дьяволу. Кровожадная алчность вспыхнула у нее в глазах, блаженство расплылось по губам – она была счастлива. Я был готов завершить охоту и выпалить, куда приспичит, но не знал, куда именно, как кот, которого дразнят двумя веревочками, я метался туда и сюда, поверял Богу тайны огненных мельниц, принося горестные вести из этого печального лона, но тут подошла смена караула, и я наконец принял решение. Теперь это прибежище уже не было больше кладбищем или пустым складом, оно скорее походило на часовню, своды которой были уютны, запах свеж, и вдоль каменных стен была разлита немая благоговейная сладость. «Вот такой будет твоя тюрьма», – шепнул мне слабеющий внутренний голос. «Оставайся тут!» – грянула команда у меня в душе. Но я чувствовал полыханье дьявольского пира внизу, языки пламени пробивались сюда сквозь пол, неся с собой хмель и угар, и я вновь воспарил, не зная, какому ветру предаться, хотя уже не было сил тянуть с этим, во мне назревал взрыв, яростный, предательский и жаркий, взрыв перед бешеным спуском с ледяной горы, когда скорость ног опережает полет головы, и все чувства разом вырвались на свободу, и я ринулся в царство Дьявола. Она издала пронзительный вопль. Ее уже сотрясал оргазм. И, закрыв глаза, я ощутил, как ленивые воды полуночного пруда омывают мертвое дерево. Я переметнулся сюда чуть позже, чем следовало, и меня никто не встречал. Но тут же передо мною возникло видение огромного города в пустыне, какой-то пустыне, уж не на луне ли? Ибо краски были неестественно пастельными и почти рельефными, и главная улица в пять утра была залита светом. Миллионы уличных фонарей озаряли ее. К этому времени все уже улеглось. Она в изнеможении лежала рядом, и ее язык вяло лизал мне ухо. Так кошка, облизывая котенка, учит его, как надо слушать.
– Мистер Роджек, – сказала она наконец с сочным берлинским выговором,
– я не понимаю, что за проблемы у вас с женой. Вы же просто гений.
– Доктор ничем не лучше своего пациента, – ответил я.
Она поглядела на меня с насмешливым любопытством.
– И все-таки вы свинья. Нечего было драть меня за волосы. Даже ради этого.
– Der Teufel[4] велел мне его проведать.
– Der Teufel! – Она расхохоталась. – Разве богачи, вроде вас, знают, что такое der Teufel?
– А разве Дьявол не любит богатых людей?
– Нет, – сказала она, – богатых хранит Бог.
– Но ведь я воздал и Богу.
– Вы просто чудовище, – и она дала мне хорошего немецкого шлепка по животу. – Как вы думаете, ваша жена слышала? – забеспокоилась она.
– Едва ли.
– Думаете, здесь такие толстые стены? – И она села, поигрывая лукавыми грудками. – Нет, я в этом не уверена. Мне что-то не по себе, ваша жена может войти в любую минуту.
– Она никогда этого не сделает. Это не в ее стиле.
– Мне казалось, вы лучше разбираетесь в женщинах, – сказала Рута, отвесив мне новый шлепок. – А вы знаете, что кое-чего мне не додали?
– Наполовину.
– Наполовину.
Мы нравились друг другу, и это было славно. Но я снова почувствовал, как из комнаты сверху наползает тишина. Рута занервничала.
– Ну и вид у вас был, когда вы ворвались ко мне.
– Да и у тебя тоже.
– Конечно. Хотя вообще-то я этим не занимаюсь. Во всяком случае, – добавила она со злобной усмешкой, – не заперев дверь.
– А нынче не заперла.
– Я просто заснула. Впустила вас в дом и заснула. Я еще подумала, какой у вас несчастный вид. Когда вы поднимались к ней. – Она склонила голову набок и поглядела на меня, словно прикидывая, спал ли я сегодня со своей женой, а потом не спросила, а уверенно заявила: – Конечно, вы переспали с ней сегодня.
– В каком-то смысле.
– Ну и негодяй же вы. Поэтому я и проснулась. Когда вы начали заниматься с ней любовью. Я проснулась и почувствовала жуткое возбуждение – даже не могу передать. – Ее язвительный острый носик обращал все, что она говорила, как бы в шутку.
– Сколько тебе лет?
– Двадцать три.
Скорее всего ей было двадцать восемь.
– Ты просто очаровательна для двадцатитрехлетней.
– А вы все равно свинья.
Ее пальцы начали играть со мной.
– Давай соснем минутку-другую, – сказал я.
– Ладно. – Она прикурила было сигарету, но тут же загасила ее. – Ваша жена думает, что вы пошли домой?
– Вполне возможно.
– Надеюсь, что стены достаточно толстые.
– Давай поспим, – сказал я.
Мне хотелось выключить свет. Возможно, что-то ожидало меня в темноте. Но как только я повернул выключатель, опять стало скверно. Тьма обожгла меня, как воздух обжигает руку, с которой срывают повязку. Все мои чувства были слишком обострены. Все, что перетекало из ее тела в мое, ожидало во мне, словно по моему телу разбрелась целая орава наглых и любопытных туристов. У меня было такое состояние, что и дышать было трудно: если вдыхаешь слишком мало воздуха, кажется, что тебя душат, а если слишком много
– кружится голова. Что-то огромное и сильное находилось сейчас в этой комнате. Оно приближалось ко мне, у него не было ни глаз, ни когтей, но оно внушало ужас. Мне стало не по себе.
– У тебя есть что-нибудь выпить? – спросил я.
– Не держу. – И со смехом добавила: – Стоит мне выпить, как я принимаюсь искать мужика, чтобы он поколотил меня.
– Идиотка, – сказал я и встал с постели.
Она слышала, как я одеваюсь в темноте. Ужас прошел, как только я встал, пальцы слушались меня, казалось, они сами отыскивали нужный мне предмет туалета.
– Когда вы вернетесь?
– До рассвета.
– Вы скажете жене, что пошли погулять, а потом вернулись и разбудили меня?
– Нет, скажу, что оставил дверь незапертой.
– Не слишком обхаживайте свою жену. Припасите что-нибудь и для меня.
– Может быть, я принесу тебе бриллиант.
– Вы мне нравитесь.
И я подумал о ее пустом лоне, этом кладбище, которое все поставило на карту, чтобы расцвести, и проиграло.
– Ты мне тоже нравишься, Рута.
– Возвращайтесь и увидите, как сильно вы мне нравитесь.
И я подумал о том, что заронил в нее. Но оно сгниет на дьявольской кухне. Или уже начало действовать проклятие?
– Der Teufel получил огромное удовольствие. – И в уголках ее глаз вспыхнули искорки внимания. Ничего удивительного, что она уже начала читать мои мысли.
Не оттуда ли приплыла туча ужаса, подстерегавшая меня во тьме? Может быть, от мысли, что семя упало в бесплодную почву?
– В следующий раз, – сказала она, – будьте ко мне повнимательней.
– Следующий раз будет настоящим праздником, – сказал я.
Я хотел поцеловать ее, но вдруг почувствовал себя совершенно опустошенным. Прикрыв за собой дверь, я пошел вверх по лестнице, по этим тропическим джунглям, к спальне Деборы, почему-то надеясь, что она куда-то исчезла. Но тело ее было все там же. Это зрелище потрясло меня, как уступ утеса, о который вот-вот разобьется корабль. Что мне с ней делать? Я почувствовал слабость в ногах. Словно, убив ее, я не искоренил источник ненависти, запасы которой еще не иссякли. Она перечеркнула мое будущее, она лишила меня всяких надежд, и вот ее тело теперь лежало здесь. У меня появилось желание подойти к ней и ударить ее ногой под ребра, заехать каблуком в нос, стукнуть по виску и убить еще раз, убить навеки. Я стоял, сотрясаемый этим желанием, понемногу осознавая, что это лишь первый из тех даров, что сулит мне большая дорога, о Господи, – и я опустился в кресло, пытаясь совладать с чувствами, которые внушила мне Рута.
Я опять стал задыхаться. Что же мне делать с Деборой? У меня не находилось на это ответа. Если вестник и был уже в пути, он пока ничем не заявил о себе. Меня охватила паника. «Не теряй голову, идиот», – сказал мне спокойный внутренний голос, но голос этот лишь повторял слова Деборы.
4
Дьявол (нем.).