Управляющий улыбнулся.

— Это просто неле… невозможно.

— Я так не считаю. Ваши голокамеры снимают посторонних посетителей, но не обращают никакого внимания на постояльцев, разве не так?

— Разумеется, это так.

— Значит, Оуэна вполне мог посетить кто-либо из проживающих в этом здании.

Управляющий, казалось, был поражен моей настойчивостью.

— Нет, определенно нет. В самом деле, мне непонятно, почему вы так в этом упорствуете, мистер Гамильтон? Если б мистера Дженнисона нашли в таком плачевном состоянии, об этом непременно бы сообщили!

— Я так не думаю. Так могли или нет посещать его любые другие ваши постоялицы?

— Нет. Нет. Камеры снимают любого, кто не проживает на данном этаже.

— А что можно сказать, о тех, кто живет на одном и том же этаже?

Управляющий неохотно покачал головой.

— Д-да. Что касается голокамер, то это возможно. Вот только…

— Тогда я хотел бы попросить у вас снимки всех постояльцев, которые снимали квартиры на восемнадцатом этаже на протяжении последних шести недель. Перешлите их в контору РУКА в центре Лос-Анджелеса. Договорились?

— Разумеется. Они будут у вас через час.

— Вот и прекрасно. Теперь вот еще что пришло мне в голову. Предположим, кто-нибудь выходит на девятнадцатом этаже, а затем спускается на восемнадцатый. Его голографируют на 19-ом, но не на 18-ом, верно?

Управляющий снисходительно улыбнулся.

— Мистер Гамильтон, в этом здании нет никаких лестниц.

— Только лифты? Разве это не опасно?

— Вовсе нет. У каждого лифта есть автономный источник электропитания. Это общепринятая практика. Ведь в общем-то кому захочется подниматься пешком восемьдесят этажей, если лифт откажет?

— Ладно. И вот еще, последнее. Может ли кто-нибудь вмешиваться в работу компьютера? Может ли кто-нибудь решить не делать определенные снимки, например?

— Я., я, мистер Гамильтон, не эксперт в вопросах эксплуатации компьютеров. Почему бы вам с этим вопросом не обратиться непосредственно к фирме-изготовителю? «Колфилдбрэйнз Инкорпорэйтед».

— О’кэй. Какая у вас модель?

— Минуточку. — Он поднялся и пробежал пальцами по картотеке в одном из ящиков встроенного стенного шкафа. — ЕК-144.

— О’кэй.

Больше мне здесь делать было нечего, я это прекрасно понимал… и все же никак не мог заставить себя подняться. Обязательно должно быть еще что-то такое.

Миллер, в конце концов, прочистил горло.

— Это все, сэр?

— Да, — сказал я, затем сразу же поправился. — Нет. Я мог бы попасть сейчас в номер 1809?

— Надо проверить, не снят ли он.

— Полиция закончила в нем свои дела?

— Конечно. — Он снова вернулся к картотеке. — Да, он все еще свободен. Я проведу вас. Сколько времени вы там пробудете?

— Не знаю. Не больше получаса. Зачем вам туда подниматься?

— Ну и хорошо.

Он вручил мне ключ и стал ждать, пока я покину офис. Что я и сделал.

При выходе из лифта глаз мой уловил еле заметную вспышку синего огонька. Не знай я о существовании голокамер, я бы не обратил на него никакого внимания.

Теперь комната Оуэна превратилась в пустую коробку. Все предметы обстановки были спрятаны. Остались одни голые стены. Никогда не видел зрелища более удручающего, его можно было сравнить разве что с видом обломков астероидов, слишком бедных, чтобы что-нибудь на них разрабатывать и слишком неудачно расположенных, чтобы на них можно было организовать базу.

Контрольный щиток был прямо рядом с дверью. Я включил повсюду свет, затем нажал на главную кнопку. Тотчас же на стенах появились, красные, зеленые и синие линии. Большой квадрат на одной стене обозначал кровать, значительная часть другой была занята кухонной нишей, еще самые разнообразные контуры высветились на полу. Это очень удобно и практично. Вам же совсем не хочется, чтобы гость стоял на том месте, где вы хотите поднять из-под пола стол.

Я пришел сюда, чтобы проникнуться духом, атмосферой этого места, обострить свою интуицию с целью выяснить до конца не упустил ли я чего-нибудь. Не особенно раздумывая, я вскрыл контрольный щиток, чтобы осмотреть его внутренние цепи. Печатные платы были слишком малы и столь насыщены микроэлементами, что я вряд ли мог что-либо выяснить, однако я пробежал кончиками воображаемых пальцев по нескольким проводочкам и обнаружил, что они идут непосредственно к своим исполнительным органам, не выходя наружу из комнаты к каким-либо приборам, установленным за ее пределами. Отсюда следовало, что нужно было обязательно находиться внутри комнаты, чтобы узнать, что из ее обстановки выведено из карманов, а что в них остается на своих местах.

Значит, в предположительно занятом номере кровать могла оставаться в стене в течение шести недель, однако чтобы знать об этом, нужно находиться внутри комнаты.

Нажатием соответствующих кнопок я материализовал кухонную нишу и кресло для отдыха. Одна из стен соскользнула вбок, образовав проем шириной в два метра, в котором размещалось все кухонное оборудование; пол вздыбился и принял ферму кресла. Я уселся в него так, чтобы выдвинувшаяся из стены часть кухонного оборудования закрывала от меня дверь.

И убедился в том, что из коридора в таком случае никак нельзя было увидеть Оуэна.

Если б только кто-нибудь обратил внимание на то, что Оуэн совершенно не заказывает никакой еды! Это могло бы спасти его.

Мне в голову пришло еще кое-что, и это кое-что побудило меня поискать взглядом воздушный кондиционер. Чуть выше уровня пола в одну из стен была вмонтирована решетка. Я ощупал пальцами своей воображаемой руки находившуюся позади решетки, в стене, аппаратуру. Некоторые из устройств кондиционирования воздуха в подобных квартирах работают непрерывно, пока содержание углекислого газа в помещении не понизится на полпроцента. Автоматика же этого кондиционера регулировала только температуру внутри помещения либо, по желанию пользователя, могла быть отключена, а сам кондиционер переводился при этом на работу в режиме ручного управления.

Если бы автоматика этого кондиционера была первого типа, наш такой во всем предусмотрительный убийца мог бы судить по току, потребляемому кондиционером, о том, жив ли Оуэн и продолжает ли он находиться в своем номере. В данном же случае, автоматика номера 1809 работала независимо от присутствующего человека.

Я плюхнулся назад в кресло.

Если мой гипотетический убийца и вел наблюдение за Оуэном, он мог это делать только с помощью скрытой камеры, находящейся внутри комнаты. Если он в самом деле не жил на этом же этаже в течение всех тех четырех или пяти недель, которые понадобились Оуэну для того, чтобы умереть с голоду, то никакого другого способа просто не существовало.

Ладно, поразмыслим о скрытой камере. Если сделать ее настолько малой, чтобы никто не мог ее заметить, то в этом случае робот-уборщик отправил бы ее вместе с пылью в мусоросжигатель. Значит, она должна быть достаточно крупной, чтобы ее не мог подхватить робот. Но при этом такой, чтобы ее не мог обнаружить Оуэн. И только тогда, когда с полной уверенностью установлено, что Оуэн мертв, можно было дистанционно активировать механизм ее саморазрушения.

Но если сжечь ее, превратив полностью в золу, то обязательно должно было остаться где-нибудь прожженное отверстие. Ордаз непременно его обнаружил бы. Вот так. Асбестовая прокладка? Чтобы от саморазрушающейся камеры осталось только что-нибудь такое, что робот принял бы за скопление пыли и вымел бы?

Но кто же может с точностью определить, что именно робот-уборщик посчитает мусором и обязательно уберет? Роботов-уборщиков специально делают крайне глупыми, ибо это намного дешевле.

Значит, оставалась только одна возможность: на этом этаже должен был постоянно находиться кто-нибудь, кто следил бы за Оуэном или кто забрал бы скрытую камеру, с помощью которой велось наблюдение. Я был готов поспорить на все, что угодно: наблюдение за Оуэном вел какой-то человек.