Он присоединился ко мне, сев за барную стойку.

— Звучит так, будто ты встречалась не с теми парнями.

— Ты можешь это повторить. — Как бы я ни хотела ворошить прошлое, улыбка с моего лица спала. Я ненавидела, что даже два года спустя Коннор все еще мог причинять мне боль, но он это делал. Всего одна мысль о нем, и мой желудок завязывало в узел от стыда.

Себастьян пристально смотрел на меня в течение нескольких секунд, выражение его лица зеркально отражало мое собственное.

— Он наверно тот еще гребаный ублюдок.

Я кивнула:

— Он точно не был бойфрендом года.

— Прости, я не хотел поднимать о нем тему.

Я вздохнула. Как бы ни было больно это обсуждать, я все еще чувствовала себя так, словно должна объяснить Себастьяну мое прошлое поведение.

— Все хорошо. Сейчас я уже в состоянии говорить об этом.

Он замялся в нерешительности, но понял намек.

— Что именно между вами произошло?

— Ничего, что стоило бы обсуждать. Он был богат и очарователен, я была молода и наивна. Это был союз, созданный на небесах… для него, по крайней мере.

— Вы долго были вместе?

— Несколько лет. Довольно долгий срок, чтобы заставить чувствовать себя вечно доверяющей ему идиоткой. — Признание вышло более горьким, чем я рассчитывала.

— Эй, — произнес он, потянувшись ко мне и погладив по руке, — все имеют право на ошибку в настоящем или прошлом. Бог свидетель, у меня этих ошибок было немало.

— Есть разница между ошибкой и откровенной глупостью. Все знаки были налицо – необъяснимые ночные отсутствия, загадочные сообщения – но у него всегда находились готовые оправдания, и я проглатывала их. Сейчас, оглядываясь назад, все кажется чертовски очевидным.

— Люди ведут себя иррационально, когда влюблены. Ты не можешь обвинять себя в этом. Кроме того, с моей точки зрения, это не ты облажалась.

— Правда?

Он улыбнулся:

— Ты сильная, красивая, удивительная женщина, София. Возможно, ты принадлежала ему год или два, но он тебя потерял. Однажды кто-то свяжет с тобой свою жизнь навсегда, и тогда этот кто-то выставит его дураком.

Я смотрела на него несколько секунд, стремительный поток необъяснимых эмоций разлился жаром в моем животе. Разговор о Конноре всегда приводил к гневу и смущению, но Себастьян каким-то образом смыл все это всего несколькими чудесными словами.

— Ну, с этим трудно поспорить, — произнесла я.

— Тогда не спорь.

Мы перешли на более легкие темы. Себастьян поведал несколько не слишком лестных историй о Томасе. Думаю, он просто пытался отомстить за «Локки». В целом такой опыт был чем-то вроде откровения. Каждый раз, находясь с ним, он открывал новую сторону себя, и должна признать, что Себастьян в лениво протекающее утро вторника быстро стал моим любимчиком. Насколько бы ни были изумительны наши занятия сексом, было приятно просто посидеть с ним и пообщаться. Вдали от любопытных глаз он казался более расслабленным; публичный образ Супермена был припрятан в гардеробе рядом с его дизайнерскими костюмами. Дома он был просто Себастьяном, человеком, который носит видавшую виды одежду, готовит яичницу-болтунью и произносит сладкие речи за чашечкой кофе. Более того, казалось, он непринужденно разделял эти вещи со мной.

Несмотря на сказанное Томасом и предыдущие дискуссии между мной и Себастьяном, было трудно не почувствовать как что-то изменилось. Последние две ночи, которые мы провели вместе, ничего общего со случайными связями не имели, и казалось невообразимым, что он не почувствовал это изменение так же, как и я. Слово «навсегда» прочно обосновалось в моем сознании. Я не знала, как мне воспринимать этот комментарий. Не притаилось ли в нем нечто большее, чем просто утешение? Часть меня хотела так думать.

После завтрака мы вернулись в спальню. Он велел мне не снимать его футболку и трахнул меня, зажав мои руки за спиной и нашептывая пошлые словечки о том, как сексуально я смотрюсь в его одежде. Не было ни наручников, ни паддлов, ни длинных веревок, только нерушимая сила его рук и бесподобное давление его члена. Этого было более чем достаточно.

Позже мы лежали в постели, прижавшись друг к другу, раскрасневшиеся, разгоряченные и блаженно удовлетворенные. Я отчаянно не хотела, чтобы это утро заканчивалось, хотя знала, что не могла задержаться надолго.

— Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что ты склонен выходить за рамки возложенных на тебя обязательств? — спросила я, подремывая на его груди.

Он начал гладить меня по плечу.

— В каком смысле?

— Ну, я поручила тебе взбодрить меня, но, видимо, тебя не удовлетворял такой расклад. Поэтому сейчас я за гранью бодрости. Серьезно, тебе не удастся это переплюнуть. Я бы сказала, что я на седьмом небе от счастья. Вы заслуживаете благодарность, сэр.

Его рука замерла.

— Рад, что ты чувствуешь себя лучше.

— В следующий раз я позвоню на работу и отпрошусь, прикинувшись больной, и посмотрю, как далеко мы сможем зайти.

Возникла пауза.

— В следующий раз?

— В следующий раз мы сделаем это. Девушка может привыкнуть к ночевкам и домашним завтракам.

Последовавшая за этим тишина, наверно, должна была поднять тревожный звон в моей голове, но я была слишком довольна, чтобы заметить неладное. Все, о чем я могла думать, так это о том, что у меня впервые возникло такое чувство, словно для нас каждая мелочь встала на свое место.

Как же я ошибалась.

Оказывается, мне не стоило волноваться, что меня снова отправят на скамейку запасных. Дело Райтов в очередной раз огорошило сенсацией, после того как объявилась новая партия жертв, так что нам пришлось наращивать свои усилия. В настоящее время на работе был полный аврал.

Участие в таком деле сулило захватывающие и немного пугающие перспективы. Прекрасная иллюстрация силы, которую могут пустить в ход крупные корпорации и которая может оказать давление, когда прибыль находится под угрозой. Я не понаслышке знала об алчности крупного бизнеса, но в их подходе присутствовала бездушность, которая даже меня делала помехой. Они были похожи на грузовик, спокойно двигающийся по заданному маршруту и игнорирующий все сигналы светофора. Большинству людей удавалось сойти с их пути, но кто не успевал, даже не удостаивались того, чтобы на них оглянулись. Их просто давили как клопов. Невзирая на боль и трудности, которые повлечет за собой данный судебный процесс, часть меня надеялась, что они откажутся пойти на мировую. Чем больше я читала, тем больше мне хотелось, чтобы «Колокольчик» раздавил их в зале суда.

Ситуация с Дженнифер не нашла своего продолжения, поэтому я решила, что она пакостила мне ради забавы. Я чувствовала себя немного глупо из-за того, что слишком остро отреагировала. Эта стычка была незначительным фактором в грандиозном ходе событий.

Я должна была радоваться, что, наконец-то, работала над проектом своей мечты, но я не могла насладиться им в полной мере. Что-то изменилось в отношениях с Себастьяном. У меня больше не возникало сомнений в том, что мои чувства к нему стали сильнее, но с тех пор как мы провели вместе утро, казалось, что он двигался в противоположном направлении.

Не то чтобы он игнорировал меня. Он по-прежнему каждый день или два слал сообщения, но они были короткие и односложные, не хватало какого-то тепла, которое я ожидала в них увидеть. При встрече он вел себя не лучше. Отчужденно, почти на грани равнодушия. Мы редко заводили беседу, которая продолжалась бы дольше нескольких минут. Тот удивительный мужчина, представший передо мной всего несколько дней назад, бесследно исчез.

Я цеплялась за надежду, что это был просто стресс. В последующие две недели наши встречи вошли в довольно предсказуемый ритм. Спонтанные текстовые сообщения, неистовые сексуальные свидания, а затем поспешный отъезд. На первый взгляд – было здорово. Я работала сверхурочно, даже по моим меркам, и этот в какой-то степени удобный вид соглашения идеально мне подходил. Проблема в том, что больше не было того комфорта, который я искала. Я часто замечала, что мои мысли возвращались к тому утреннему разговору за чашечкой кофе и той ночи перед ним, к неоспоримой правильности, которую я почувствовала, когда уснула в его объятиях. И чем больше я думала, тем больше я снова жаждала этой близости.