Проституція непобѣдима, при современномъ общественномъ соотношеніи половъ, потому, что она — единственный, хорошо оплачиваемый видъ женскаго труда, и быть проституткою настолько выгоднѣе, чѣмъ быть работницею, что, напримѣръ, для Петербурга можно смѣло сказать: заработокъ работницы кончается тамъ, гдѣ начинается заработокъ проститутки. Вотъ цифры А. И. Федорова изъ брошюры «Позорный промыселъ», изданной министерствомъ внутреннихъ дѣлъ (Спб. 1900).
«При 15-18-часовомъ трудѣ плата работницъ различныхъ промысловъ не превышаетъ 30 рублей на своемъ содержаніи. Это мы приводимъ высшій заработокъ, но бываетъ мвого ниже. Такъ, напримѣръ:
1) Прислуга получаетъ отъ 6 до 12 р. въ мѣсяцъ при хозяйскомъ столѣ.
2) Вязальщицы чулокъ зарабатываютъ отъ 10 до 15 рублей въ мѣсяцъ (на своемъ).
3) Прачка по 60 к. въ денъ, при случайной работѣ, a въ мѣсяцъ 6 руб. на хозяйскомъ столѣ и 15 руб. на всемъ своемъ.
4) Бѣлошвейки — отъ 10 до 20 руб. (на своемъ).
5) Цвѣточницы — отъ 6 (на хозяйскомъ содержаніи) до 15 руб. (на своемъ).
6) Папиросницы — отъ 10 до 20 руб. (на своемъ).
7) Портнихи — отъ 10 до 30 р. въ мѣсяцъ».
Въ промыслѣ же развратомъ — «самая плохая работница можетъ получить въ мѣсяцъ до 40 рублей, a хорошая получаетъ 500–700 р. въ мѣсяцъ». Еще въ 1871 году г. Михаилъ Кузнецовъ высчитывалъ, что женщина, эксплоатируемая въ петербургскомъ первоклассномъ домѣ терпимости, даетъ своей хозяйкѣ ежемѣсячно 1.000 р. и выше «валового дохода». Изъ цифръ этихъ совершенно ясно, что плетью обуха не перешибить, и — покуда экономическое положеніе женщины въ обществѣ построено такъ, что проститутка сыта, a работница голодаетъ, — до тѣхъ поръ ни магдалининскіе пріюты, ни благочестивыя книжки, ни вразумительные визиты филантроповъ и филантропокъ къ жертвамъ, павшимъ или готовымъ пасть, ни даже ловля разныхъ негодяевъ и негодяекъ, торгующихъ «живымъ товаромъ», и судьбища надъ оными, ни искусственныя организаціи тощаго «честнаго» труда, — словомъ, ничто въ оборонительномъ арсеналѣ аболиціонизма не въ состояніи сколько-либо серьезно парализовать развитіе проституціи. И — ужъ само собою разумѣется — еще менѣе способенъ задержать это развитіе арсеналъ другой партіи, тоже якобы антипроституціонной, борьбы: полицейскій арсеналъ регламентаціи, совершенно разбитый въ наши дни логическими наблюденіями западной соціальной науки, съ Ивомъ Гюйо во главѣ. У насъ наиболѣе рьянымъ и громкимъ врагомъ регламентаціи явилась въ послѣднее время г-жа В. Авчинникова: рекомендую читателямъ ея блестящій рефератъ, направленный противъ профессора Тарновскаго. Болѣе ранніе бойцы русскаго аболиціонизма — Елистратовъ, Ахшарумовъ, Покровская, Окороковъ, Якобій, Стуковенковъ, Никольскій, Жбанковъ и др.
Работница голодна — проститутка сыта; заработокъ работяицы кончается тамъ, гдѣ начинается заработокъ проститутки; быть проституткою выгоднѣе, чѣмъ быть работницею; желѣзный экономическій законъ, положившій идеаломъ человѣческаго труда «наименьшую затрату силъ съ наибольшею доходностью», оказывается всецѣло на сторонѣ проституціи и ограждаетъ ее отъ палліативныхъ атакъ морали крѣпкою бронею, стѣнами нерушимыми. И дырявится броня эта, и расшатываются стѣны только тамъ, гдѣ трудъ женскій, въ оплатѣ своей, хоть приблизительно догоняетъ трудъ мужской, гдѣ повышается экономическій цензъ «женскаго сословія», во взаимодѣйствіи съ расширеніемъ образовательныхъ и гражданскихъ правъ женщины. До торжества правъ этихъ — экономическая проституція будетъ могуча, какія бы мѣры противъ нея ни изобрѣтались. Съ торжествомъ ихъ — она начнетъ гаснуть сама собою, потому что станетъ невыгоднымъ промысломъ. Если мужчина зарабатываетъ рубль тамъ, гдѣ женщина 30 копеекъ, то остальныя 70 копеекъ y нея есть соблазнъ, a гораздо чаще горькая необходимость приработать цѣною своего тѣла. Но, если женщина зарабатываетъ тоже рубль, соблазнъ и необходимость эти исчезаютъ сами собою, и къ услугамъ проституціи остается только крайне незначительный процентъ «прирожденныхъ проститутокъ». Ихъ генезисъ хорошо изслѣдовали Ломброзо и Ферреро (у насъ Тарновскій), но — по хорошемъ изслѣдованіи — впали въ ошибку, уничтожившую всѣ плоды ихъ работы: исключенія возвели въ правило и единицы, въ типъ. Работы Тарда, Лорана, Лакассана, Франца Листа, А. Коха, Бэра разрушили правовѣрныя теоріи о прирожденно-преступной и прирожденно-проституціонной расахъ, столь модныя лѣтъ двадцать назадъ. Что касается до «прирожденной проститутки», то одна изъ почтеннѣйшихъ русскихъ писательницъ по вопросу, убѣжденная ломброзистка, признается, что «расовые признаки» наблюдала ясно выраженными только на трехъ женщинахъ изъ сотенъ изслѣдованныхъ ею за десятокъ лѣтъ. Словомъ, повторяю, неэкономическіе привносы въ проституцію столь незначительны, что ихъ почти не стоитъ считать въ составѣ «соціальнаго порока»: какъ скоро умретъ экономическая проституція, слово проститутка потеряетъ свое позорное значеніе, ибо проституція станетъ тогда символомъ уже не антиморальнаго промысла, но просто половой болѣзни, и проститутку общество примется лечить, какъ опасную больную, какъ выродившееся существо съ пониженнымъ самосознаніемъ.
Такимъ образомъ, истинная война съ проституціей, для меня, — въ войиѣ за общее экономическое преуспѣяніе «женскаго сословія». Исчезновеніе же проституціи — естественная контрибуція, которая сама собою истекаетъ изъ мирнаго договора о равенствѣ труда между вынужденнымъ къ тому Адамомъ и побѣдоносною Евою. Въ царствѣ женскаго равноправія проституціи не будетъ, a если и будетъ она, — то какая-либо иная, изъ новыхъ началъ, уже не экономическая.
Теперь я скажу нѣсколько словъ о томъ, что въ яркой статьѣ г. Владимира Ж. представляется мнѣ непослѣдовательнымъ, — именно при согласіи его съ взглядомъ на проституцію, какъ на органическое зло стараго порядка, должное естественно погибнуть въ порядкѣ новомъ, съ торжествомъ равенства народовъ, сословій, половъ, вѣръ, состояній. По мнѣнію г. Владимира Ж., надежды на новый порядокъ очень прекрасны, но до этого благополучія міру еще далеко. A покуда намъ надо признать проститутку равноправною работницѣ, снять пятно презрительнаго отчужденія съ ея личности и промысла, ввести проституціоный вопросъ въ общую массу рабочаго вопроса, — словомъ, дать всѣ средства жизнеспособности институту, объ исчезновеніи котораго мечтаютъ всѣ, о немъ пишущіе, начиная съ г. Владимира Ж., и который, по его надеждамъ, обреченъ смерти «въ день, когда не станетъ предразсудковъ и границъ». Г. Владимиръ Ж. требуетъ, чтобы общество заботилось о проституткѣ не до ея паденія и не послѣ того, какъ проститутка покинетъ свое ремесло, — это, по его совершенно справедливому мнѣнію, прекрасныя, но палліативныя покушенія, a я прибавлю: и, увы, съ довольно негодными средствами! — но въ самомъ моментѣ проституціи, когда женщина барахтается въ ея болотѣ. Вполнѣ понимая чувство жалости, вдохновляющее г. Владимира Ж., я. все-таки, думаю, что отъ болотной трясины женщина можетъ быть спасена лишь тремя способами: 1) или надо не допускать женщину упасть въ трясину, 2) или надо вытащить женщину изь трясины, 3) или надо уничтожить трясину, засыпать и высушить ее, чтобы женщина не могла ввалиться въ нее ни сознательно, ни безсознательно. Двумя первыми спасательствами — въ розницу — усердно занимаются аболиціонисты. О третьемъ упорно твердятъ тѣ, кто считаетъ проституцію логическимъ результатомъ женскаго безправія и единственное радикальное лекарство противъ нея видятъ въ утвержденіи и ростѣ женскихъ правъ.
На этомъ упованіи настаиваю я. На немъ держится, въ первой половинѣ своей статьи, и г. Владимиръ Ж. И вотъ почему особенно странно выдѣляется затѣмъ непослѣдовательность его требованій признать за болотными колоніями института, антипрогрессивнаго и обреченнаго на смерть, права институтовъ, жизнеспособныхъ и двигающіхъ прогрессъ. Къ чему же мы будемъ лѣвою рукою спасать то, что правою сознательно. бьемъ на смерть, и въ гибели чего видимъ свой гражданскій долгъ и идеалъ?!. Если принять сравненіе г. Владимира Ж. проституціи съ болотомъ, то бываютъ болота обширныя, зыбучія, глубокія, топкія, непроходимыя, но, необходимыхъ къ сохраненію, болотъ нѣтъ. Единственное, что можетъ сдѣлать человѣческая цивилизація съ болотомъ, это — дренажировать его и сушить, дондеже оно не превратится въ годную къ обработкѣ земельную площадь. Гнилая жизнь болота, конечно, при этомъ погибнетъ самымъ жалкимъ образомъ, но зато возникнетъ и разовьется культурная жизнь плодоносной почвы. Если же болото, — въ томъ числѣ и то, о которомъ мы говоримъ, проституціонное, — не легко подвергается осушкѣ, и судьба ему пятнать собою цивилизацію еще долго, — то, въ этомъ случаѣ, береговымъ жителямъ остается лишь принимать мѣры, чтобы міазмы болота не отравляли людей маляріей и прочими недугами отъ дурной воды. То есть, бросая метафоры, приходится человѣчеству сосредоточить свое вниманіе на профилактическомъ надзорѣ за проституціей, до прелестей регистраціи включительно. Къ такому плачевному выводу неминуемо долженъ былъ придти, выйдя изъ ошибочной посылки, и дѣйствителыю, пришелъ г. Владимиръ Ж. въ безспорномъ противорѣчіи съ самимъ собою: проповѣдь аболиціонизма (въ широкомъ смыслѣ этого слова, какъ освободительнаго движенія) ему пришлось закончить совсѣмъ нежелательнымъ заключеніемъ о необходимости регламентаціи, лишь смягченной нѣсколько въ формахъ, — при чемъ многія смягченія, выставляемыя авторомъ, какъ ріа desideria, уже теперь существуютъ, но — что попъ, что батька — отъ нихъ ни проституткѣ, ни обществу иичуть не лучше. Напримѣръ, въ Москвѣ надзоръ за проституціей давно уже переданъ изъ рукъ полиціи въ руки городского самоуправленія. Страховка петербургской проститутки, на случай ухода ея изъ профессіи, процентными вычетами изъ заработка введена лѣтъ пять назадъ Клейгельсомъ: къ 1 января 1900 года сберегательная касса проститутокъ петербургскихъ имѣла капиталъ свыше 40.000 рублей, накопленный 25 % отчисленіемъ въ теченіе полугода. Передача врачебныхъ осмотровъ въ распорядительство женщинъ-врачей — тоже вопросъ, назрѣвающій съ такою положительною скоростью, что его можно считать уже на порогѣ къ разрѣшенію; a кое-гдѣ эта надежда, усиліями аболиціонистовъ, уже и осуществлена, если не въ видѣ принципіальной монополіи, то фактической. Усовершенствованія регламентаціи даются обществу сравнительно легко, но — bonnet blanc, blanc bonnet — сама-то регламентація — антипрогрессивное начало и никуда она не годится.