Так продолжалось, пока Урюк не увидел кольцо. У таджика даже глаза загорелись. Он так и застыл, разглядывая украшение на пальце Володи.

- Чего зенки вылупил? - Студень двинул таджика под дых.

Тот неразборчиво извинился и поспешил отойти. А поздно вечером, после отбоя, завел разговор. Поначалу Студень не мог врубиться, о чем лопочет Урюк. Хотел дать пинка и прогнать, но что-то остановило. Прислушался, велел:

- Не тарахти, бля! Вынь х… изо рта и говори по-человечески, я ваш обезьяний язык не понимаю…

Постепенно стала проясняться картина. Такое же кольцо, только без камня, носил урюковский босс, полевой командир Тохтамбаш-баши. Носил очень давно и любил повторять, что это - память о друге, который хоть и был неверным, но здорово ему помог. Много лет назад Тохтамбаш-баши служил в Советской армии, был целым майором. Происходя из беднейшего рода, в армии он сумел накопить сказочное богатство и в родной кишлак приехал с целым чемоданом денег, на которые и организовал свой отряд, в настоящее время разросшийся до размеров целой дивизии.

Вот тут-то, когда про чемодан было сказано, Студня конкретно пробило.

- Заглохни! - велел он таджику, а сам принялся вспоминать.

Значит, все это правда?!

Это случилось лет шесть назад. С финансами тогда было тяжко, полная непруха в делах, пришлось жить у матери. Она целыми днями горбатилась в каком-то магазине, так что на жратву денег хватало, но об излишествах речи не шло. А погулять очень хотелось! И как-то раз, когда надоело, злому и трезвому, без толку шароедиться по квартире, Студень забрался в комод с ее шмотками. Решил посмотреть, не подвернется ли что-нибудь, что можно загнать перекупщикам.

Перебирал старые вещи в полной уверенности, что ничего полезного не подвернется. Все, что имело хоть какую-то цену, давно было продано. Он сам этим занимался, еще до первой посадки. А потом адвокаты, посылки, всякие кризисы и реформы. Короче, этот комод Студень открыл только потому, что надежда умирает последней. Да и скучно все-таки было, а так - какое ни есть, все занятие.

Материны тряпки пахли нафталином. Несколько раз Студень царапался об засохшие апельсиновые корки. Хотел бросить беспонтовые поиски, но вдруг хрустнула какая-то бумага. Удивленный, он потыкал пальцем: действительно, под трикотажной кофтой что-то лежало. Лаве? Он давно подозревал, что у мамашки должна быть заначка! Она ведь из того поколения, которое привыкло откладывать на черный день. Интересно, сколько там? Наверняка в баксах. Маман хоть и отстала по жизни, но определенные темы сечет. Жаль только, что все таланты израсходовала до перестройки…

Вытянув из-под кофты пожелтевший неподписанный конверт, Студень был разочарован. Чуть не порвал его на хрен. Потом увидел кольцо и узнал папин почерк. Стал читать письмо…

Отец гнал пургу. С перепоя, что ли, взялся писать? Или попонтоваться решил? Тем не менее письмо Студень убрал в свои вещи, а кольцо нацепил на палец. Подышал на него, потер рукавом. Кажется, золотое. Можно загнать знакомым барыгам, но, как-никак, память об отце.

Студень продолжил тщательный шмон, но ничего толкового не отыскалось. Раздосадованный, он стал собираться на улицу.

Где живу - не гажу. Студень всегда старался придерживаться этого принципа, однако на этот раз отступил от него. В двух кварталах от дома располагался универсам. Студень на последние деньги купил бутылку пива и стал высматривать жертву.

Карта долго не шла, ожидание затянулось. Наконец, чутье подсказало: давай! Он пристроился за хорошо одетой немолодой женщиной и, оставшись незамеченным, довел ее до самого дома. Там, в полутемном подъезде, и совершил нападение. Гоп-стопы не были специализацией Студня, но все прошло как по маслу. Женщина только вскрикнуть успела, как он успокоил ее кулаком по виску. Потом, упавшую, дважды пнул в живот. Выдернул из сумки здоровенный кошель и дал деру.

Денег оказалось достаточно, чтобы устроить себе небольшой праздник. Посмеиваясь, отоварился в том же универсаме. На обратном пути специально сделал крюк и увидел, что у подъезда, где он полчаса назад "поработал", стоят "скорая помощь" и милицейский уазик.

Что сталось дальше с ограбленной женщиной, он так и не узнал никогда. В новостях этот эпизод отражения не нашел, менты Вовочку не нашли. Прошел месяц, и он сам не смог бы вспомнить лицо потерпевшей.

А в тот вечер, накирявшись, он устроил разборки с мамашей. Предъявил ей письмо и потребовал объяснений. Антонина Петровна схватилась за сердце и побледнела. Потом разрыдалась. Студень угрюмо слушал ее воспоминания. Оказалось, маманя ничего от него не скрывала. Просто реально забыла.

В день, когда из военкомата сообщили о смерти отца, только рано утром приехал один лейтенант-отпускник. Привез письмо. Антонина отблагодарила курьера, помогла ему купить билеты домой. А прочитать послание не успела - только вскрыла конверт, как позвонил военком. В общем, вернулась к этому только через несколько месяцев. Прочитала. Ну и что толку? Отца нет, дядя Жора тоже погиб. Сын в тюрьме, и надо думать о его спасении, а не гоняться за эфемерным сокровищем. Так и лежало письмо все эти годы мертвым грузом. Антонина его ни разу не доставала. Чего расстраиваться понапрасну? Наоборот, старалась выбросить мысли о нем из головы. Может, батяня действительно что-то, как он написал, "захалтурил", и они могли стать обеспеченными людьми. Кто знает? Счастье было так близко…

Студень накричал на мамашу, обозвал ее старой дурой и, сев в своей комнате, напился вдрабадан. Оставшихся денег хватило, чтобы утром опохмелиться. Головная боль отступила, и, по зрелому размышлению, Владимир вынужден был согласиться: послание от отца представляет собой только историческую ценность. Ничего практического, как ни крутись, из него отжать не получится.

Вот только кольцо… Студень не снимал его с пальца и со временем стал считать своим талисманом, оберегающим от неприятностей. А их при его образе жизни ой как хватало! Свыкся с талисманом настолько, что сумел его протащить через все камеры и этапы.

И вот теперь фортуна выкинула неожиданное коленце…

Студень слушал Урюка внимательно.