Вьерна подошла ко мне. Я опустила голову.

— Итак, кто ты? — требовательным голосом спросила она.

— Кейджера, госпожа, — пробормотала я. Она одобрительно кивнула. Я подняла на нее глаза.

— Могу я говорить? — спросила я.

— Говори, — разрешила она.

Я знала, что я не похожа на этих женщин. И не понимала, что им от меня нужно,

— Зачем вы взяли меня с собой? — спросила я. Вьерна посмотрела на меня долгим изучающим взглядом.

— Тобой интересуется один человек, — наконец сказала она.

Это было для меня неожиданностью.

— Он заплатил за тебя, — ударили по сознанию брошенные разбойницей слова.

Девушки потянулись вслед за ведущей их по ночному лесу предводительницей.

Снова я побрела за ними — обнаженная, со связанными за спиной руками. Я шла не так, как они — гордые, свободные женщины диких северных лесов. Меня вели за наброшенную на шею веревку, как самую обычную подневольную кейджеру.

Мы продолжали идти еще, наверное, час. Один раз Вьерна подняла руку, и мы остановились.

Все замерли.

— Слин, — сообщила Вьерна. Девушки настороженно оглянулись. Вьерна почуяла доносящийся откуда-то запах животного.

— Да, — подтвердила одна из разбойниц.

Девушки внимательно смотрели по сторонам, держа копья наготове. Очевидно, немногие из них способны были уловить запах животного. Лично я ничего не чувствовала.

Через некоторое время разбойница, подтвердившая слова Вьерны, сказала:

— Он ушел.

Вьерна кивнула.

Мы тронулись дальше.

Луны поднимались над головой все выше, и, несмотря на густую листву, стало еще светлее.

Девушки становились, казалось, чем-то все более обеспокоенными. Они то и дело посматривали на серебрящиеся в небе полные диски лун.

— Вьерна, — не выдержала одна из них.

— Успокойся, — остановила ее предводительница. Девушки продолжали прокладывать себе путь среди темнеющих ветвей кустарника.

— Мы видели сегодня мужчин, — настойчиво повторила девушка.

— Замолчи, — сдержанно ответила Вьерна.

— Нам нужно было взять их с собой в качестве рабов, — поддержала подругу вторая разбойница.

— Нет, — решительно возразила предводительница.

— На поляну! — включилась в разговор третья. — Мы должны идти на поляну, в круг!

Вьерна остановилась и посмотрела на своих подруг.

— Это как раз по пути, — настаивали девушки.

— Пожалуйста, Вьерна! — просили они.

— Хорошо, — согласилась предводительница.

Девушки вздохнули с видимым облегчением.

Вьерна раздраженно отвернулась и зашагала быстрее.

Я ничего не могла понять из их разговора. Чувствовала я себя совершенно беспомощной и несчастной.

Внезапно толстая ветка дерева больно хлестнула меня по лицу, и я, не сдержавшись, вскрикнула. Ведущая меня разбойница резко дернула веревку, сбивая меня с ног, и затянула веревку у меня на шее так, что я начала задыхаться.

— Молчи, кейджера! — с ненавистью пробормотала она.

Меня снова поставили на ноги и потащили за собой. Ветки больно хлестали меня по лицу, по груди, но я шла стиснув зубы. Ноги у меня были разбиты в кровь, все тело измучено. Порезы и царапины кровоточили.

Я была ничем, пустым местом в глазах этих гордых, свободных, смелых и опасных женщин, с кошачьей грацией пробирающихся сквозь чащу дикого горианского леса. Они были такими же ловкими, красивыми и сильными, как и их предводительница. Они были вооружены, могли постоять за себя и не нуждались в защите мужчин. Они сами, когда им заблагорассудится, захватывали мужчин и превращали их в своих рабов. Они умели драться на ножах и знали все тропинки в этих лесах, где чувствовали себя уверенно и спокойно, как дома. Они ничего не боялись и не нуждались ни в чьей опеке.

Они во всем отличались от меня.

Они были сильными и бесстрашными, я же — слабой и до смерти напуганной.

Они казались мне бесполыми, высоко стоящими над сексуальностью, свойственной каждому живому существу. Они держали себя так, словно были выше этого и, уж конечно, выше меня, женщины-рабыни!

Находясь среди них, я могла служить только объектом для насмешек и презрения. Я могла быть только кейджерой, достойной лишь шагать на коротком поводке, наброшенном мне на шею.

— Пошевеливайся, кейджера! — рявкнула тащившая меня за веревку разбойница.

— Да, госпожа, — пробормотала я.

Она скривила губы в презрительной усмешке.

Я обреченно шла за ними по окутанному ночным сумраком бескрайнему лесу. Вьерна сказала, что есть какой-то человек, заплативший за меня. В глазах этих женщин, настолько отличных от меня, я была всего лишь товаром, который каждый может продать или купить по своему усмотрению. У меня не было другого предназначения в этом суровом, таком безжалостном ко мне мире.

Слезы навернулись мне на глаза, и я беззвучно разрыдалась.

Еще через час с небольшим мы внезапно вышли на круглую поляну, окруженную высокими тур-деревьями.

Место было на удивление красивым.

Девушки остановились. Я огляделась.

В северном полушарии Гора леса занимают территории в сотни тысяч квадратных пасангов. Здесь представлены самые разные виды растительности, и различные регионы этих бескрайних лесных массивов в значительной мере отличаются один от другого. Наиболее часто встречающимися в этих местах и, пожалуй, самыми впечатляющими являются гигантские тур-деревья с красной древесиной, отдельные экземпляры которых достигают в высоту двух сотен футов и более. Никто не знает, как далеко простираются эти леса. На западе они начинаются от самых берегов Тассы и тянутся на восток на протяжении всей известной части Гора. На севере они доходят до крайних отрогов Тентисского горного массива.

Поляна, на которой мы оказались, была окружена стеной могучих тур-деревьев. Их прямые мощные стволы внизу были почти лишены ветвей, и, только возносясь к небу, в полутора сотнях футов у нас над головой, их раскидистая крона закрывала землю густым шатром из листьев. Свет звезд почти не пробивался сквозь их густую листву, и только поляна, открытая ночному небу, была залита ровным серебристым светом горианских лун. Травы отчего-то на поляне почти не было, зато землю покрывал толстый ковер опавших листьев.

Девушки как зачарованнее смотрели на плывущие над поляной луны. Губы у них были приоткрыты, руки сжаты в кулаки. В глазах у них, казалось, застыли невыразимые боль и страдание.

— Вьерна… — не выдержала одна из них.

— Тише! — оборвала ее предводительница. Девушка застонала.

— Хорошо, — решилась Вьерна. — Иди в круг! Не дожидаясь приглашения, та бросила на землю лук и выбежала на поляну.

— И я, Вьерна! И я! — воскликнула вторая девушка.

— Иди, — процедила предводительница сквозь зубы.

Обводя глазами разбойниц, Вьерна одну за другой отпускала их на поляну, широким правильным кругом простершуюся между громадных деревьев.

Вьерна подошла к разбойнице, державшей наброшенную мне на шею веревку.

— Ты тоже иди, — приказала она девушке, забирая веревку у нее из рук.

Разбойница опрометью бросилась на поляну.

Вьерна проводила девушек взглядом.

Мы остались с ней одни: она — свободная, в облегающих тело шкурах лесных пантер, и я — обнаженная, с веревочной петлей на шее. Она пристально посмотрела на меня. Я не могла смотреть ей в глаза и опустила голову.

— Да, ты способна порадовать мужчину своей красотой, хорошенькая маленькая кейджера, — сказала Вьерна. Я боялась поднять на нее глаза.

— Я тебя презираю, — сказала она.

Мне оставалось только проглотить обиду.

— Ты послушная рабыня? — поинтересовалась она.

— Да, госпожа, — пробормотала я, — послушная. Тогда, к моему изумлению, Вьерна сняла у меня с шеи веревочную петлю и развязала мне руки.

— Иди за остальными, — приказала она. — На другом конце поляны есть столб. Жди там. Тебя к нему привяжут.

— Да, госпожа, — пролепетала я.

Вьерна презрительно рассмеялась. Я хорошо представляла, какими глазами она сейчас смотрит на меня — сильная, свободная, с копьем в руке, обвешанная золотыми украшениями.