— Он захоронен вблизи одного небольшого городка в нескольких тысячах километров от Бичхеда.

— Захоронен?! — Монтейн недоверчиво фыркнул. — Вы хотите сказать, что кто-то затащил космический корабль на тысячи километров вглубь Орбитсвиля, а потом закопал его?

— Ну, он, конечно же, не вырыл яму в земле. Корабль закрыт сверху камнями и почвой.

— Но зачем?

— Корабль использовали в качестве саркофага. — Никлин удивлялся тому, как быстро он оказался в положении обороняющегося. — Это что-то вроде мавзолея или мемориала. Насколько я помню, молодая жена одного богача очень хотела побывать в космосе. Он подарил ей космический корабль. Она погибла в первом же полете из-за какой-то ерунды. Тогда влюбленный толстосум заплатил за доставку корабля к своим владениям и превратил его в усыпальницу. Однако решил, что межзвездный крейсер не вписывается в мирный пейзаж, и я думаю, он был совершенно прав — космический корабль выглядит не слишком-то уместно на задворках твоего дома. К счастью, наш толстосум увлекался садоводством, поэтому он засыпал корабль камнями и землей и посадил там цветы, за которыми ухаживал всю оставшуюся жизнь. Трогательная история, не правда ли?

— Вы, очевидно, находите свой рассказ очень забавным? — При этих словах Монтейн взглянул на гроб своей жены.

Острая радость пронзила Никлина, когда он понял значение этого взгляда. Его беспокоило, как Монтейн воспримет этот рассказ, но ему и в голову не приходило, что между историей богача и историей самого Монтейна можно провести подобную параллель. Слепой случай, иначе именуемый Газообразным Позвоночным, сделал Монтейна уступчивым и ранимым. «Благодарю тебя, Кори, я и забыл, что тот, кто таскает за собой свою старуху в жестяной банке, склонен испытывать сочувствие к идее металлического Тадж-Махала».

— Я совершенно не нахожу эту историю смешной. Совсем напротив, — ответил Джим с печалью в голосе. — Я хотел скрыть свои чувства под маской легкомыслия и веселья.

В глазах Монтейна мелькнуло отвращение — верный знак того, что оборона проповедника дает сбой.

— Как звали этого человека? — хмуро спросил Монтейн.

— Я не помню.

— Где находится корабль?

— И этого я тоже не помню, — весело ответил Джим.

— Что-то немного вы помните. Откуда вам известна эта история?

— В детстве у меня был двоюродный дедушка. Его звали Ренар Никлин. Он повсюду разъезжал и много где побывал. Был он то ли землемером, то ли картографом, словом, его профессия располагала к путешествиям. Как-то раз он прислал мне открытку-голограмму этой гробницы с обещанием когда-нибудь взять меня туда с собой. Голограмма была необыкновенно красивой, мне нравилось ее разглядывать — небольшой холм с удивительным декоративным садом на склонах. С годами я забыл обо всем этом, но воспоминание не умерло, а затаилось где-то в глубинах моей памяти. И вот сейчас оно всплыло. Весь день меня тревожило что-то неуловимое, ускользающее, а вечером, когда я вас слушал на собрании, вдруг все встало на свои места — я вспомнил!

— Минуточку, — остановил Джима Монтейн. — Вы получили голограмму в детстве? А эта история… когда она произошла?

Никлин пожал плечами.

— Лет шестьдесят назад, а, может, и все сто. Кто знает?

— Я даром трачу свое время! — раздраженно выдохнул Монтейн. — Я сижу здесь, терплю ваши богохульства и непристойности. Я слушаю полнейший бр…

— Спокойно, — резко оборвал его Никлин. — В чем дело?

— Коррозия! Вот в чем дело! От вашего корабля осталась лишь груда ржавых обломков.

Никлин улыбнулся своей дурашливо-счастливой улыбкой. Он молчал до тех пор, пока Монтейн удивленно и вопросительно не взглянул на него.

— В те дни, дорогой Кори, космические корабли строили еще из старых земных материалов, — успокаивающе сказал Джим. — Нет, Кори, любой вид коррозии не страшен кораблю. Беспокоиться нет причин. Обшивка, внутренние перегородки и основные механизмы наверняка целы и невредимы. Могут, конечно, возникнуть проблемы с мелочами, но… — Тут Никлин улыбнулся еще шире. — Если вы решили использовать космический корабль в качестве гроба для любимой жены, то вы десять раз проверите, надежно ли он загерметизирован, не так ли? Вряд ли вы захотите, чтобы ваша дражайшая и любимейшая половина покрылась плесенью. И вам уж определенно не понравится, если по ней начнут ползать насекомые.

Монтейн опять поставил чашку на блюдце, на этот раз с преувеличенной осторожностью. Когда он заговорил, каждое его слово пробирало до печенок.

— Я никогда не думал, что произнесу эти слова в адрес кого-нибудь, но если вы имеете в виду мою жену, если вы позволите себе еще раз, я… я убью вас. Клянусь, я убью вас!

— Я поражен, — спокойно ответил Джим. — Позволить себе такие ужасные слова по отношению к человеку.

— Я бы не позволил их себе по отношению к человеку.

— О, с некоторых пор я нечувствителен к оскорблениям, Кори. Я теперь ни к чему не чувствителен.

— Тогда вы, должно быть, очень несчастны.

— Отнюдь. — Никлин снова улыбнулся. — Я открыл тайну абсолютного счастья. Хотите знать, в чем оно состоит? Нет? Но я все равно скажу. В вашем мозгу всегда должна главенствовать одна мысль: человек — это хороший кусок дерьма.

— И ты сам в том числе?

— Да! Особенно ты сам! В том-то и дело, старина Кори! Если себя исключить. Большая Шутка лишится своего смысла.

Монтейн устало покачал головой.

— Вернемся к захороненному кораблю. Где он все-таки находится?

— Этого я не помню. Но, по-моему, в названии города два или три раза попадается буква «а», — задумчиво ответил Джим, размышляя, не следует ли заставить проповедника закрепить детали их нового соглашения на бумаге. — Думаю, что смогу найти это название в географическом указателе Первого Портала.

— Я тоже об этом подумал. — Монтейн ехидно посмотрел на Джима. — Теперь-то я и сам смогу найти его.

— А люди Ренарда? Я ведь могу предупредить их.

— А что, если корабль нельзя заполучить, — упорствовал Монтейн. — Вдруг потомки продолжают использовать его в качестве усыпальницы?

— Факты утверждают, что наша леди погибла, не оставив потомства.

— Могут ведь быть и другие родственники. Они могли раскопать корабль и сдать на металлолом.

— Я подумал об этом.

Никлин старался выглядеть как можно правдивее. «Боже, в словах старика есть смысл. Мне стоило помалкивать и самому навести справки». Вслух же он произнес:

— Стоимость металлолома вряд ли покрыла бы расходы на раскопки и перевозку.

— Кроме того, вас ведь могла подвести память. — Монтейн наслаждался замешательством Джима. — Пройдет немало времени, прежде чем возобновятся межпортальные полеты. Так что если этот город расположен не в области Первого Портала, а где-то еще, нам туда не добраться.

— Разговор становится утомительным, к тому же я умираю от голода.

Против своего желания Никлин находился под впечатлением того, как быстро Монтейн пришел в себя и перехватил инициативу. Джим злился на себя за то, что так быстро выложил все свои козыри. Единственно правильной тактикой было бы укрепление своих позиций; ему следовало сначала выяснить, существует ли корабль, есть ли к нему доступ, затем наметить пути его приобретения, найти посредника. Тогда и только тогда следовало начать диктовать свои условия Монтейну. Так почему же его подвела интуиция? Поняв причину, Никлин скорчился от боли. Это Дани. Ее влияние. Лихорадка и поспешность объяснялись одним — жаждой отомстить ей.

— Если вы и впрямь голодны, я могу попросить Карлоса принести поднос с ужином сюда.

При мысли, что он будет есть с гроба Милли Монтейн, Никлин едва удержался от грубой шутки. Монтейн, похоже, и впрямь болезненно реагирует на остроты по поводу своей жены.

— Не стоит беспокоить старика Карлоса. Я могу и подождать. Так как насчет нашего соглашения?

— Я человек слова, Джим. Правда состоит в том, что вы, вероятно, теперь принесете больше пользы, чем прежде. Ирония судьбы. — Монтейн встал и подошел к полке с видеоприемником. — Посмотрим, можно ли вызвать географический справочник Первого Портала. Настала пора проверить вашу память. Нет смысла попусту терять время.