Прошу извинить, что отнимаю Ваше время и доставляю Вам новые заботы. Для меня Вы – дорогая Оля.

Вот пишу в свой юбилей, бросив все. Мне 75 лет исполнилось. Ни до торжеств, ни до праздников. Почти 10–13 лет гложет нас беда. Словно рождены мучениками. Мне войны хватило, тяготы нас не оставляют, еще не жила, как жизнь пролетела. Так уж меня воспитали: верить, трудиться, честной быть. 56 лет стажа, даже не считая, что работала, будучи подростком, в годы войны да учеба (послевоенные годы). В годы войны – холод, голод и т. д., школы не отапливались, 2–3 урока – и на работу: кто покрепче – на заводы, остальные – в больницы, госпитали ухаживать за ранеными. На заводах старики да женщины, у станков валились от голода и усталости, вот так мы фронту и помогали. Я пальцы ног отморозила, до сего дня мучаюсь. Ходили чистить от снега и льда железнодорожные пути. Составы шли на фронт и с фронта день и ночь.

После войны училась с 1946 по август 1949 года. С утра – практика до 14.00 – в больнице дежурили, помогали за «так», с 14.00 – учеба до вечера. Иногда и в ночь дежурили в больницах. После по распределению поехала в сельскую местность. Диплом не отдавали, пока три года не отработаешь, и то, если будет замена. Так окончила фельдшерско-акушерскую школу – и в степь, где разгар голода, нищеты и инфекций. Закалка! На всю жизнь. Не дай Боже! Но надо было людей спасать – спасала. Как могла: не знаешь – поневоле научишься! Работа на износ. Поселки, о которых я понятия не имела: это ни дорог, ни транспорта, по 20 км от райцентра. А еще и аулы казахов. Сутками у больного. В полночь – вызов! Голод, холод, дети-дистрофики, тиф, дифтерия и т. д. Прием родов на дому – на соломе – нищета! Кругом туберкулез. Удивляюсь: как все это вынесла, за те 75 рублей оклада и 16 кг муки с райцентра, которую заваривала и ходила детей кормить, чтобы выжили. Матери уже были безразличны ко всему. Дома-мазанки: земельные полы, потолки – солома. Но не было осложненных родов, патологий – до сего дня часто задумываюсь почему. И двойню, и тройню принимала на дому, и смертей новорожденных не было.

Ни наград, ни премий, ни помощи, одни «благодарности» – вот так в здравоохранении почти 60 лет служу, получая копейки.

Уехала на Сахалин, где считала: после ада попала в рай. Народ жил там хорошо. Обеспечение отличное. Город рос, хорошел. Люди доброжелательные. Работа – выбирай. Работала с врачом в здравкомбинате. Когда из отпуска вернулась, фельдшер Горздрава направил организовывать новый здравпункт на рыбном комбинате. Открыла, работала старшей медсестрой, условия отличные. Вышла замуж, муж увез во Владивосток. Не послушала совета старших, вышла замуж, мало зная мужа. Человек с Западной Украины, иного взгляда на жизнь и т. д. Я работала в военно-морском госпитале. Муж учился. Жили на частной квартире. В моем роду были понятия: «семья – это свято», «верность». Муж с работы уволился раз, другой. Все ему не так. Терпела, слушала его.

Где бы ни приходилось жить, успевала создавать уют, трудилась, верила в себя, всюду была на хорошем счету. Муж снова перевелся – на Север. Все пришлось бросить, с пятимесячной дочерью уехали на Север.

Что только я ни пережила! Муж в море, а я дочь в ясли – и на работу. Жили в комнатке 13 кв. м в общем бараке с общей кухней, привозной водой. Не жаловалась, не хныкала, была активной и на работе, и в обществе. Работала безотказно, сутками, не хватало медработников, а платили только 1,5 ставки – хоть сутки, хоть двое работаешь. Не знаю, как все вынесла.

Двойню не доходила. Работала на «скорой помощи». Через 4 года родила сына. За все годы больничный лист имела только по декрету.

Муж жил как-то и тратил все на себя. То по курортам, то по командировкам, то одно натворит, то другое. Непьющий, но скрытный от семьи. Вижу, любитель по сторонам ходить, связи. Хотя оснований на то не было. Не было споров, скандалов. Узнала случайно, что до меня имел не одну, а я впервые с ним и во всем ему доверялась. Успевала ухаживать и за детьми, и за ним. В квартире – уют, порядок, всегда еды наготовлено, он ухожен. Семья наша была примером: в школе, на работе, вечером концерты – все вместе. В отпуске мужа не узнать – другой человек. Все для себя. Мне не раз говорили: «Как ты терпишь?» – даже его родные. После очередного отпуска (он раньше уехал – отпуск окончился) я с детьми осталась у сестры в Молдавии. До школы старалась, чтобы дети фруктов поели и на воздухе побыли. На Севере тогда овощей не было, молока и яиц – тем более. Вернулись из отпуска, отца нет – перевелся без нас, не сообщив мне. Думала, в командировке. Жду, работаю, дети в школе. Через месяц сообщили: «Там завел жену». Так осталась сама с двумя детьми, и ничего! Ни на мне ничего, ни у детей – ведь клали сбережения на его счет.

В 1976 году перевелся, а в 1979 году подал на развод. На алименты не подавала, помощи не получала – надеялась, совесть у него заговорит. Прилетел, суды оплатил, и как хотели с судьей, так и решили – угрожая мне, развели. Я с разводом не соглашалась, поскольку сыну 11 лет, дочери – 15: надо школу закончить, поступать. Оказывается, совместно (за мой труд) приобрел машину, дом, о чем я не знала. Сестра сообщила, что он оформил на себя, а нам говорил, что на меня. Документы оформил в двух экземплярах, но уничтожил те, что на меня. Всех подкупил. От стресса не могла месяцами отойти. Если бы не дети и добрые люди, что дали мне опомниться и помогли пережить такую подлость, редкую в те времена (судиться я с ним не могла, боялась – не выдержу), заболела, слегла, речь моя нарушилась, работать не могла.

Ни я не одета, ни дети, и дом не наш. Как жить? Сестра помогала одеть детей, но просить много я не могла. Чуть оправилась – пошла работать и за работой забывалась. Дочь балл не добрала в институт, приняли на II курс музыкального училища (параллельно со школой училась в музыкальной). Окончила на чае и куске хлеба, и то бывало не всегда. Я старалась, посылала, но оклады наши – мизер. Ее приняли на работу. Поступила в институт, окончила успешно. Работает руководителем ансамбля.

Умерла мама, потом муж сестры. На похороны лететь не на что, помочь им нечем!

Сын поступил в морское училище. Попал в беду. Там процветала наркомания. Я не отпускала туда поступать – не послушал. Был вызов ему в Ленинград, и он поехал. А там за счет курсантов наживались, чины и звания повышали свои. Вам не описать, Оля. До сих пор не опомнюсь.

Дочь вышла замуж. Зять после армии здесь служил, остался по договору. У него одна мать. Работал в геологоразведочной партии. Родился внук, ему 10 месяцев исполнилось – отец (зять) погиб. Лавина сошла, 9 человек погибли, и он в том числе.

Я из-за сына седой стала, перешла работать в стерилизационную, где работаю до настоящего времени.

У дочери нет здоровья после родов. Заболела, оперировалась – неудачно, да так и страдает. Внук рос как у всех. Простудные заболевания лечили доктора, вот уже лет шесть держится температура +37 °C, весь горячий. Обращались к врачам, спрашивали почему. Насморк ночью, совет – удалить аденоиды. Я против. Удалили – толку нет. Пичкают таблетками, антибиотиками. Зачем? Мы знаем, что это не надолго. А нашим «специалистам» плевать: сыпь – да это аллергия, то не давать, другое. Все делаем как надо. Мальчик уже подросток. Каждый год лежал в детском отделении. Лечение такое – с чем ложился, с тем и выписывали, иногда даже еще хуже. Зуд рук, ног, по всему телу; сейчас – голова и лицо, даже на веках, струпья стали в ушах.

Опять в больницу. Все каникулы отлежал. Тот год был на море в санатории – приехал с улучшением. Зимой – опять. Лечили, как говорили, строго все соблюдая, и он выполнял безотказно: мажет мази, что прописали. Учиться он пошел с 6 лет. Учиться стал средне, беспокойный очень: ему неудобно таким ходить в школу, к друзьям. Лицо и все тело в экземе. Я и дочь с ума уже сходим, сколько мазей куплено и т. д., и нет толку. Сейчас доктора-кожники сказали, что это псориаз.