Полной противоположностью выглядел привлекательный дворянин, который сидел справа от него и согласно кивал головой, когда де Лальер ударял кулаком по карте. Впрочем, слово «привлекательный» по отношению к Жану де Норвилю, доверенному лицу герцога Бурбонского, следовало бы рассматривать как умаление его достоинств. Он был настоящий красавец — блондин с ангельской внешностью, в которой, однако, не замечалось ни капли женственности. Его коротко подстриженные волосы имели легкий рыжеватый оттенок, несколько сильнее выраженный в модной юношеской бородке. Глаза, в зависимости от освещения, меняли цвет от сапфирово-синего до черного; их цвет, казалось, отражался в сапфире перстня. Весь он, от белого пера на шляпе до швов на туфлях с квадратными носками, являл собой образец совершенства.

Единственное, что, вопреки всем стараниям де Норвиля, портило его ангельский вид, — это несколько складочек у рта..

Де Норвиль был савойским аристократом и, по сути дела, иностранцем, однако, унаследовав от недавно умершей жены крупные земельные владения в Фор, он стал в некотором роде вассалом Бурбона, которому теперь служил, выполняя конфиденциальные поручения. Благодаря обаянию и способностям де Норвиль добился высокого положения и благосклонности коннетабля.

— Конечно, герцог знает об этом, — остановил он де Лальера. — Парижский парламент в следующем месяце намерен издать указ, направленный против него. Это прекрасное владение, — он коротко махнул рукой в сторону карты, — захватит король, который уже требует Ла-Марш и виконтства Карлат и Мюрат. Нет сомнения, такое возможно. И тогда — многая лета дому Валуа и прощай, дом Бурбонов… если только…

Он улыбнулся, не закончив фразы.

Антуан де Лальер снова взорвался:

— И прощай все: справедливость, честь, старый уклад жизни! Господа, я уже шестьдесят лет наблюдаю, куда катится Франция. Где сейчас герцогства Бургундское и Бретонское? Узурпированы королем. Где сейчас феодальные права дворянства? Узурпированы королем. И вот теперь, в 1523 году, последнее крупное ленное владение, наше герцогство Бурбонское, ожидает топора. Истинно говорю вам, господа: придет день, когда мы, французские дворяне, станем не более чем рабами и лакеями короля!..

— Если только… — повторил де Норвиль. — Господа, вы присутствовали на последнем собрании дворян герцога в Монбризоне, которое состоялось на прошлой неделе. Там вы нашли множество согласных с вами. Так что же?

Глаза старика вспыхнули фанатичным огнем:

— Герцог может рассчитывать на нас. Так ведь, сын мой?

Ги де Лальер, сидевший по левую руку от отца, кивнул. Он был человек немногословный. Многие находили, что это, как и некоторые черты его внешности, делало Ги де Лальера похожим на самого герцога Карла Бурбонского, и он с немалой гордостью всячески старался подчеркнуть свое сходство с ним. Подобно герцогу, он был высок и темноволос, носил густую черную бороду, одевался во все черное и надевал под шляпу куаф5 .

Сдерживаемая пылкость придавала его речи странный трепет.

— Монсеньор коннетабль знает, что может рассчитывать на нас. Мы получили от него наши земли и принесли клятву верности. Я служил под его знаменами при Мариньяно и в Пикардии. Но сейчас настало время оказать нам доверие. В Монбризоне ходили слухи о союзе с императором, но ничего определенного сказано не было… За исключением того, что мы не можем одни бороться со всей остальной Францией. Собирается ли герцог сражаться вообще? Ему следовало быть откровеннее с нами.

Де Норвиль перебил его:

— А с какой же иной целью, по-вашему, я прибыл сюда?

Он понизил голос:

— Поймите, господа, это величайшая тайна. Одно лишь слово королю о том, что зреет, — и весь заговор рухнет. Умоляю вас иметь это в виду. Общество в Монбризоне было слишком многолюдным для доверительных разговоров. Между нами говоря, там присутствовали не только дворяне из Бурбонне, Форе и Оверни. В своих личных покоях герцог беседовал наедине с Андриеном де Круа, посланником императора, который тайно прибыл из Бург-ан-Бреса, что в Савойе.

— А! — воскликнул Антуан де Лальер. — Сеньор де Борен из Фландрии! Я встречал его в Италии.

— Он самый, — подтвердил кивком собеседник. — И между герцогом Бурбонским и императором Карлом Пятым6 был заключен договор о взаимной помощи и взаимной выгоде, который скоро вступит в силу. Но мог ли герцог открыто объявить это в столь большом собрании? У короля везде есть шпионы. А кроме того, не все вассалы Бурбона готовы поднять оружие против остальной Франции… Взять, к примеру, вашу семью. Ведь ваш сын состоит на службе у короля.

Старший де Лальер вскипел:

— Черт побери! Вы намекаете, что, поскольку мой сын Блез служит в тяжелой кавалерии, в роте господина де Баярда, мы — его старший брат и я — менее верны герцогу?!

Де Норвиль выдержал сердитый взгляд старика.

— Будь у меня сомнения в вашей верности, разве заговорил бы я при вас о договоре с императором? Однако ведь это правда, что ваш младший сын Блез воспитывался в доме своего крестного отца, маркиза де Воля — главного интригана и шпиона короля Франциска.

— И моего старого товарища, — заявил Антуан. — Тогда он был всего лишь Дени де Сюрси. Если он и продался двору, разве это отразилось на мне? Блез появился в доме маркиза незадолго до смерти прежнего короля и покинул этот дом восемнадцатилетним. Как младший сын, он должен сам пробивать себе дорогу. Я слышал, Блез достаточно хорошо показал себя в армии, хотя он преизрядный шалопай и сорвиголова; но я не видел его три года. Тысяча чертей и все дьяволы, на что вы намекаете?

— Совершенно ни на что. — Ясная улыбка де Норвиля не могла быть более искренней и открытой. — Я всего лишь хотел сказать, друг мой, что если уж у вас и вашего сына, которых герцог считает своими вернейшими друзьями, есть близкий родственник во вражеском стане, то что же тогда говорить о двух десятках других участников собрания в Монбризоне, о которых монсеньор почти ничего не знает? Вы упрекаете его в недостатке доверия к вам. Вовсе нет! Можно доверять друзьям, но не быть опрометчивым. Герцог предпочитает конфиденциально договариваться с теми, в ком уверен, и потому посылает меня своим представителем. Письма монсеньора вы видели. Вопрос в том, можем ли мы положиться на соседей-дворян, которых вы созвали сюда сегодня вечером?