— Полностью, — сказал Ги де Лальер. — Я ручаюсь за них своей жизнью.

— Ну что ж, господа, вот так выглядит план в общих чертах. Подробностями займемся позже.

И де Норвиль поведал, что следует, не теряя времени, сплачивать Бурбонне, Форе и Овернь вокруг герцога и быть в полной готовности, ожидая сигнала к восстанию. Призыв к нему прозвучит в следующем месяце или, самое позднее, в сентябре, когда король поведет свое войско через горы для очередной попытки вернуть Ломбардию.

Тогда восточная Франция запылает у него за спиной, валом повалят германские наемники, император нападет из Испании, а Англия вторгнется с севера. Французская монархия, если вообще уцелеет, сможет лишь прозябать в качестве бедного вассала своих соседей. Карл Бурбонский будет провозглашен суверенным государем и получит в супруги сестру императора7 . Однако план требует величайшей секретности. Если кто-нибудь из господ на вечерней встрече…

— Я же сказал вам, — прервал его Ги, — что ручаюсь за них своей жизнью. Какие договоренности были достигнуты с Англией?

Де Норвиль удовлетворенно кивнул.

— Я прибыл из Англии две недели назад с хорошими новостями. Похоже, что… — Он запнулся. — Ну и голосище у этого вашего пса! Он меня встретил утром этаким колокольным боем… А сейчас кто прибывает?

— А вот посмотрим, — отозвался старший де Лальер и встал. Собеседники последовали за ним и остановились у главного входа. Рене с Кукареку уже стояли на лестнице.

Голос Клерона достиг высшей силы. Топот несущихся галопом лошадей — кажется, двух, — мог теперь не расслышать разве что глухой. Кони чуть замедлили бег на коротком подъеме от дороги к замку. Потом между надвратными башенками на противоположном конце двора появился один из всадников, он чуть придержал коня, давая возможность своему спутнику поравняться с ним, описал шляпой круг над головой и закричал во все горло.

На лице Антуана де Лальера смешались радость и тревога. Он испуганно выругался:

— Святая Варвара! Помяни только дьявола, и он тут как тут… Это же сам Блез!

Зрители — к этой минуте уже все без исключения обитатели замка — не успели даже как следует удивиться неожиданному прибытию Блеза де Лальера. Гикнув, как при кавалерийской атаке, и прокричав своему спутнику «За мной!», он галопом понесся через двор к группе, собравшейся у главного входа.

На пути несущейся лошади в центре двора оказался небольшой бассейн футов8 тридцати в длину и восемнадцати в ширину, который использовался как садок для рыбы и пруд для уток. Когда всадник, очевидно позабывший об этом препятствии, поскакал прямо к бассейну, прибавив скорость на твердом грунте немощеного участка, раздался предостерегающий крик.

— Гром Божий тебя разрази! — завопил Антуан да Лальер. — Дурак бешеный! Смотри, куда тебя несет!

Но всадник с криком «Ура! Го-го-го!» пришпорил коня, поднял его в воздух в высоком прыжке, перелетел через пруд, приземлился чуть ли не в десяти футах от кинувшихся врассыпную зрителей, заскользил на мощеном пятачке перед дверью и, почти уже врезавшись в стену дома, мастерским маневром развернул коня, взметнув его на дыбы, и закончил представление широким взмахом шляпы.

Впрочем, тут же едва не на голову ему опустился второй всадник, который тоже сумел перелететь через пруд, но потерял стремена и, подпрыгивая в седле, с трудом остановился в нескольких ярдах9 .

В тот же миг Блез, соскочив с седла, преклонил перед отцом колено:

— Да хранит вас Бог, господин отец мой, и да убережет он от бед всю компанию!

Все ещё потрясенный впечатлениями последних нескольких секунд — взлетающими в воздухе конями, бешеными всадниками, визгом служанок и кудахтаньем перепуганных кур, вихрем закружившихся по двору, — Антуан де Лальер принял сыновнее приветствие слишком горячо:

— Воистину, да хранит нас Бог — от дураков вроде тебя! Тысяча чертей! Сперва чуть не стоптал конем всю компанию — и тут же, дух перевести не успел, желает нам уберечься от бед! Клянусь кровью неверных, тебя надо на привязи держать!

Но затем его губы расплылись в улыбке:

— Однако не могу не признать — смелый прыжок и удачно выполнен!

Он сжал Блеза в объятиях, а потом отстранил от себя, чтобы разглядеть хорошенько.

— Добро пожаловать домой! Гляжу, ты нарастил мяса на костях с тех пор, как мы виделись последний раз.

Родные и домочадцы сгрудились вокруг прибывшего.

Это был широкоплечий, крепко сбитый молодой человек двадцати трех лет, сейчас обильно припорошенный пылью. Гладко выбритое загорелое лицо лучилось дружелюбием и добрым озорством, оно было на редкость скуластое, с широко расставленными, необычайно живыми глазами, прямой и крупный нос был помечен сбоку небольшим шрамом. Довершал картину большой, выразительный рот.

Стоя несколько поодаль на пороге парадной двери, втайне проклиная прибытие Блеза в столь неподходящий момент, Жан де Норвиль наблюдал сцену приветствия — и постепенно успокаивался.

Судя по виду, Блез де Лальер был типичным удальцом-кавалеристом, куда больше мускулов, чем мозгов — таких легко найти в любой отборной роте королевского войска. Они беспечны, словно ветер, буйны, как школьники, мускулисты и грациозны в движениях, как пантеры, однако опытному человеку вертеть ими несложно…

Де Норвиль заметил, что одежда у Блеза довольно поношенная, а на ботфортах из мягкой кожи, доходящих до середины бедра, то там, то здесь мелькают заплаты. Стриг его в последний раз явно какой-то любитель — густые темно-русые волосы подрезаны неровно.

Эти детали наводили на мысль о тощем кошельке, который, вполне возможно, окажется восприимчивым к золоту герцога Бурбонского. С другой стороны, ездит он на добром коне и носит меч10 с красивой рукоятью; однако это, скорее всего, следует поставить в заслугу его капитану, знаменитому Баярду11 , который заботится о том, чтобы его люди имели хороших лошадей и экипировку.

Здесь открываются кое-какие возможности, размышлял де Норвиль. Солдат без гроша в кармане приезжает домой в отпуск, наверняка его интересуют и деньги, и успех, пожалуй, он охотно встанет плечом к плечу со всей своей семьей, когда наступит час.