Я еще не успела уйти, когда в комнату вернулась Олеся.

— Что, Анька, он тебя отшил? — со злорадной усмешкой спросила она.

— С чего ты взяла? — вскинулась я.

— А с того, что я в окно видела, как вы ругались, а потом ты убежала, а он уехал. А потом ты вся в слезах пришла. Я же тебе говорила, что он женится на мне.

— Олесь, ты дура, или прикидываешься? — усмехнулась я. — Не понимаешь, что у тебя нет шансов?

— Это почему это я дура, и у меня нет шансов? — возмутилась Олеся. — Игорь с тобой рассорился, а с Анжелкой у него ничего нет, я точно знаю!

— А потому, что кроме тебя, меня и Анжелки на свете еще много девушек, — ответила я.

— Что ты хочешь этим сказать? — насторожилась Олеся.

Я уже открыла рот, чтобы колко сказать: «Только то, что ты слышала», но вдруг передумала. А чего это я одна должна страдать? Пусть и Олеська помучается, если любит Игоря так, как об этом говорит. И я ответила:

— Неужели так трудно догадаться? У него есть другая. И это не ты.

— Врешь. Никого у него нет! — запальчиво возразила Олеся.

— Зачем мне тебя обманывать?

— Ну, тогда скажи, кто она?

— Мила. Фамилию, извини, не запомнила.

— Мила? Та белобрысая высокая худышка, в голубом платье? Не может быть! Она же чуть ли не выше него ростом. Игорю не может нравиться такая лыжа!

— Не веришь? Сама у него спроси, — сказала я и вышла из комнаты, услышав возмущенный крик в спину:

— И спрошу!

Я ходила по магазинам, покупая вещи и продукты, которые, как мне казалось, могут понадобиться Арине и ее семейству. Но мысли мои упорно возвращались к Игорю и Миле. Я просто кипела от возмущения и разочарования. Потому что даже если Игорь сделает выбор в мою пользу, я к нему не вернусь. Я не кукла, чтобы выбирать меня среди других. Я бы еще поняла, если бы он сказал, что разлюбил меня, и полюбил другую. Но этот выбор… просто ни в какие рамки! У меня есть гордость, в конце концов!

Шопинг не помог мне отвлечься. Часа через три я вернулась в интернат с покупками, но в еще более мрачном настроении. С вахты сразу хотела позвонить директрисе, чтобы сообщить, что сегодня ночью уезжаю с Игорем и его родителями на горнолыжный курорт. Договоренность об этом с Ириной Борисовной уже была, разрешение получено, нужно лишь сказать ей, когда я вернусь.

Но не успела я подойти к тёте Маше и попросить телефон, как ко мне подбежала Лида, как будто ждала меня, и, глядя круглыми глазами, сказала:

— Анька. Твой Русинов…

Я хотела возмутиться, что никакой он не мой, но Лида выпалила:

— …в аварии разбился!

— Что? В какой аварии?

У меня дрогнули коленки и ноги стали ватные. Я прислонилась к стене, чтобы не упасть.

— Как в какой, автомобильной, конечно! — сказала Лида.

— Когда?

— Часа полтора назад.

— А откуда тебе это известно?

— Олеська сообщила. Она сама видела!

— И ты ей веришь? — усмехнулась я.

— Верю. Зачем ей меня-то обманывать? — сказала Лида. — В общем, когда мы с завтрака в комнату пришли, тебя уже не было, а Олеська куда-то собиралась. Я спросила, куда, она ответила, что едет к Русинову. Зачем, не сказала. Я подумала, что она что-то из своих вещей в его доме забыла. А час назад прибежала, плачет, говорит, к его дому подходит, а там авария, почти у самого дома его автомобиль лоб в лоб столкнулся с другой машиной. Тот шофёр, правда, не пострадал, он на «КамАЗе» ехал. Он и «Скорую», и полицию вызвал.

— Он… что… разбился на… — мой голос сорвался, я не договорила, но Лида поняла, что я имела в виду, и замахала руками:

— Нет, нет, что ты. Игорь в больнице. Но что с ним, Олеся не знает. Она просто видела, как его на «Скорой» увезли.

Мне стало чуть-чуть лучше. Я отлепилась от стенки и на непослушных ногах направилась к лестнице. Лида пошла следом. А я шла и корила себя за то, что поссорилась с Игорем. Неужели это я виновата, что он попал в аварию? Он был раздражен и расстроен ссорой со мной, и, наверное, поэтому снова ехал непозволительно быстро. Но если авария случилась полтора часа назад, Игорь давно должен быть дома. Он что, еще куда-то поехал? Куда? Зачем? Снова ко мне, чтобы помириться или окончательно рассориться?..

В нашей комнате Олеся лежала на кровати и плакала, а Оля, Катя и Лариса пытались ее успокоить. Лида присоединилась к подругам.

Я уговаривать Олесю не собиралась. Мне хотелось узнать, что там произошло на самом деле. Я не стала откладывать дела в долгий ящик, бросила покупки на кровать и шагнула к двери.

— Аня, ты куда? Сейчас на обед пойдем, — сказала мне вслед Катя.

— Я скоро вернусь, — ответила я.

Задержавшись на несколько секунд у вешалок для верхней одежды на двери комнаты, я услышала, как Катя сказала:

— Анька в больницу, наверное, побежала.

— Бесполезно, всё равно не пустят, — всхлипнула Олеся.

Однажды я хотела применить заклинание возврата в прошлое и увидеть, как погибли мои родители, но не решилась. Теперь я должна узнать, что произошло с Игорем. Поэтому я задержалась, чтобы взять Олесины перчатки. Для того чтобы заклинание возврата сработало, нужна какая-нибудь вещь того, кто был на месте событий, которые я хочу увидеть.

Я приехала к дому Малышевых. Нигде в обозримом пространстве следов аварии не обнаружилось. Ни «КамАЗа», ни разбитой машины Игоря поблизости не было. Точное время, когда здесь была Олеся, я не знала, и прочитала заклинание на возврат на три часа.

Ничего не изменилось, но лишь на первый взгляд. Посмотрев вокруг более внимательно, я заметила иней на ветках деревьев, который еще не успел сдуть ветер, его три часа назад просто не было. Потом я увидела, как к дому подходит Олеся, в тех самых перчатках, что я сейчас держала в руках. Она вошла в дом, и что там происходило, я не видела. Но через пять минут Олеся выскочила из дома, и побежала к калитке, оглядываясь и крича:

— Свинья ты неблагодарная, Русинов! Гад! Урод! Ты еще пожалеешь!

Она выбежала на тротуар, остановилась, крича что-то еще, но я не вникала, потому что увидела, как из-за дома показался Игорь на «Мерседесе», ворота рядом с калиткой автоматически открылись, и машина выехала на улицу. Она пролетела мимо меня с такой скоростью, что я невольно отступила на шаг, хотя видения прошлого не могли причинить мне вреда. Я успела только заметить лицо Игоря, искаженное гримасой злости. Машина повернула не в ту сторону, куда нужно, чтобы ехать в наш поселок, из чего мне стало ясно, что поехал он не ко мне.

Машина Игоря успела доехать лишь до перекрестка. А там навстречу поворачивал «КамАЗ». Визг тормозов, грохот удара, скрежет сминаемого в гармошку металла…

— Не-ет! — закричала Олеся и бросилась к месту аварии, а я невольно зажмурилась и закрыла лицо руками, выронив Олесины перчатки.

— Девушка, девушка, что с вами? — спросил кто-то, потрогав меня за плечо.

Я поняла, что действие заклинания закончилось, как только потерялся контакт с Олесиной вещью. Я опустила руки и взглянула на говорившего. Это был садовник Малышевых, выполнявший так же обязанности дворника. Я видела его летом, но нас не знакомили.

— Простите… со мной всё в порядке… Я приехала к Игорю Русинову, он в этом доме живет. Мне сказали, что он на машине разбился. А вы тут работаете, да? Не знаете, что с ним?

— Сильно пострадал, но жив, — ответил садовник. — Жена недавно в больницу звонила, состояние тяжелое, но стабильное. Родителям еще не сообщили, не знаем, как им сказать. Такое несчастье…

Мужчина вздохнул.

— А в какой он больнице? — спросила я.

— В травматологической.

— Спасибо, — сказала я, подобрала перчатки, сунула в карман. — До свидания.

И пошла к автобусной остановке. Слёзы сами бежали из глаз, и даже магией их было не остановить. Это Олеся виновата, думала я, она разозлила Игоря настолько, что он ничего не видел вокруг. Но в глубине души я знала, что в первую очередь виновата я. Зачем я сказала Олесе, что у Игоря есть другая? Если бы не сказала, она не поехала бы к нему разбираться, и ничего бы не произошло.