Привычка к тяжелой работе и глубокому дыханию сделала ее груди твердыми и крепкими. А необходимость все время орудовать костылем пошла на пользу ее бедрам. Посмотрели бы вы на них — вылитый круп у шотландского пони. Не в том смысле, что они были широкие. Я имею в виду, как ловко они были скроены и как хорошо прилажены к плоскому животу и узкой талии. Словно в этом месте природа вознаградила ее за все, чего ей не хватало в других.

Я ее разговорил. Заставил ее смеяться. Повязав еще одно полотенце на голову, я стал вальсировать по кухне, а она, прислонившись к сливной полке, смеялась, краснела и пыталась меня остановить.

— Хватит, Карл... — Ее глаза сияли. В них сверкало солнце, и оно сверкало для меня. — Перестань, пожалуйста...

— Перестать что? — спросил я, выкидывая все новые коленца. — Что я должен перестать, Руфь? Вот это? Или вот это?

Я продолжал дурачиться, а сам все приценивался к ней, и кое-что в моем мнении изменилось. Я подумал, что мне не стоит ничего советовать ей насчет одежды. Что вовсе не нужно ни во что ее обряжать или менять прическу. Потому что если она захочет нарядиться, то отлично сделает это сама, да и наряжаться ей совсем не надо.

Потом ее смех вдруг оборвался. Она стояла и смотрела через мое плечо.

Я знал, что произошло. Я всегда предчувствую такие вещи. Я медленно повернулся, стараясь держать руки подальше от карманов.

Не знаю, звонил ли он в дверь, а мы его не услышали, или он просто вошел в дом без звонка. Но теперь он был здесь — высокий скуластый парень с острым, но дружелюбным взглядом и седеющими усами цвета заварного кофе.

— Веселитесь, детки? — спросил он. — Что ж, отлично. Нет ничего лучше, как смотреть на резвящихся ребят.

Руфь открыла и закрыла рот. Я улыбался и ждал.

— Просто решил заглянуть на огонек, мисс Дорн, — продолжал он. — Вижу, у вас тут новый паренек... Кажется, мы раньше с тобой не встречались, верно? Я Билл Саммерс — шериф Саммерс.

— Здравствуйте, шериф, — сказал я и пожал ему руку. — Меня зовут Карл Бигелоу.

— Надеюсь, я не помешал своим визитом. Дай, думаю, посмотрю на паренька по имени... Бигелоу. Значит, говоришь, тебя зовут Карл Бигелоу?

— Да, сэр, — ответил я. — Что-нибудь не так, шериф?

Он медленно оглядел меня с ног до головы, нахмурился и снял с моей головы полотенце и передник; вид у него был такой, словно он не мог решить, что ему делать: расхохотаться или разразиться проклятиями.

— Думаю, нам надо немного побеседовать, Бигелоу... Черт бы побрал этого Джейка Уинроя!

Мы сидели в моей комнате. Миссис Уинрой пришла через пару минут после шерифа и так разволновалась, что мы предпочли подняться наверх.

— Ничего не понимаю, — сказал я. — Мистер Уинрой знал, что я приеду к ним на несколько недель. Если он был против, тогда зачем...

— Но тогда он еще не был с тобой знаком. Когда он тебя увидел и связал это с одной фамилией, которая похожа на твою, то... Вероятно, это сильно на него подействовало. Особенно если учесть, в какую переделку попал Джейк Уинрой.

— Если кто-то должен чувствовать себя расстроенным, так это я. Посудите сами, шериф. Если бы я знал, что Джеймс С. Уинрой — тот самый Джейк Уинрой, меня бы сейчас здесь не было.

— Понимаю. — Он сочувственно кивнул. — И все-таки кое-что мне не совсем понятно, сынок. Зачем ты вообще сюда приехал? Потащился в такую даль, из Аризоны, в какой-то городок Пирдэйл?

— Отчасти именно поэтому. — Я пожал плечами. — Потому что это далеко от Аризоны. Как только я решил начать все снова, то подумал, что лучше это делать подальше от дома. Трудно вырасти в глазах людей, которые за много лет привыкли смотреть на тебя как на пустое место.

— Так-так. Понятно.

— Это одна из причин, — продолжал я. — Учеба здесь стоит недорого, и колледж согласился принять меня в качестве экстернового студента. Вы сами знаете, не многие колледжи пошли бы на это. Если у вас нет среднего образования, никто вас и слушать не станет. — Я рассмеялся, но мой смех прозвучал мрачно и уныло. — А теперь мне кажется, что я сильно промахнулся. Я мечтал об этом много лет — вот получу образование, найду хорошую работу, начну новую жизнь... Но, похоже, здорово прогадал.

— Ну, ну, не стоит, сынок! — Он смущенно прочистил горло. — Не принимай так близко к сердцу. Я знаю, что все это чепуха, и мне эта история нравится не больше, чем тебе. Но у меня нет выбора, с Джейком Уинроем особый разговор. Просто помоги мне немного, и мы быстро покончим с этим делом.

— Я расскажу вам все, что смогу, шериф Саммерс, — сказал я.

— Отлично. Как насчет родных?

— Отец у меня умер. Насчет матери и другой родни я сейчас ничего не знаю. Мы разошлись сразу после смерти отца. Это было так давно, что я уже почти не помню, как они выглядят.

— Так-так, — сказал он. — Понятно.

Я продолжал рассказывать. Ничего из того, что я говорил, нельзя было проверить, но я видел, что он мне верит, и было бы странно, если бы не верил. История была в общем-то правдива. Чистая истина, если не считать дат. В начале двадцатых в Оклахоме во время депрессии было полно угольных шахт. Были забастовки и схватки с полицией, все сидели без гроша, денег не хватало даже на еду, не говоря уже про лечение и похоронное бюро. У семей хватало дел и без того, чтобы заниматься свидетельствами о рождении и смерти.

Я рассказал ему, как мы переехали в Арканзас, чтобы собирать хлопок, а потом еще южнее, в долину Рио-Гранде, на уборку фруктов, и снова к северу, где созрел новый урожай. Сначала мы путешествовали вместе, потом стали расходиться на день или два, чтобы найти работу. А потом и вовсе разошлись.

Я продавал газеты в Хьюстоне, в Далласе. Торговал программками и шипучкой в Канзас-Сити. Однажды в Денвере, перед отелем «Браун-Палас», я стрелял деньги у какого-то франтоватого парня. И тот сказал мне: «Господи, Чарли, ты меня не узнаешь? Я твой брат, Люк...»

Последний эпизод я, конечно, опустил.

— Так-так, — перебил он меня. Я вывалил на него столько, что он устал. — Когда ты переехал в Аризону?

— В декабре 1944-го. Не знаю точно, в каком году я родился, но тогда мне было лет шестнадцать. По крайней мере, — прибавил я, сделав вид, что хочу быть максимально точным, — уж никак не больше семнадцати.

— Ясно, — сказал он, слегка нахмурившись. — Это само собой понятно. Возможно, тогда тебе еще и шестнадцати не было.

— В то время вовсю шла война, и помощи ждать было неоткуда. Но мистер Филдс и его жена — очень приятная пожилая пара — дали мне работу на своей автозаправочной станции. Платили, правда, очень мало, потому что доход она приносила небольшой, но я был доволен и этим. Я жил вместе с ними, почти как их сын, и откладывал практически всю зарплату. А два года назад, когда па... то есть мистер Филдс... умер, я выкупил у нее автозаправку. Наверное... — Я замялся. — Наверно, это единственная настоящая причина, по которой я решил уехать из Таскона. Когда папа умер, а мама переехала в Айову, я уже не чувствовал себя там дома.

Шериф прокашлялся и высморкал нос.

— Черт побери Джейка, — пробормотал он. — Значит, ты продал дело и уехал?

— Да, сэр, — ответил я. — Хотите посмотреть копию купчей?

Я показал ему документ. Я также продемонстрировал ему письма миссис Филдс, которые она писала мне из Айовы перед тем, как умерла. Он прочитал их гораздо внимательней, чем купчую, а когда закончил, снова высморкал нос.

— Будь я проклят, Карл. Мне чертовски жаль, что тебе приходится этим заниматься, но я еще не кончил. Ты не против, если я дам телеграмму в Таскон? Я должен это сделать. Иначе Джейк никогда от меня не отвяжется.

— Вы хотите сказать... — Я сделал паузу. — Вы хотите связаться с шефом полиции в Тасконе?

— Ты ведь не будешь возражать, верно?

— Нет, — потупился я. — Просто я знал его не так хорошо, как некоторых других людей в городе. Может быть, заодно вы отправите телеграмму шерифу и окружному судье Маккафферти? Я часто заправлял их машины.