С этого времени Користа завела привычку. Как только наступала темнота, она шла к своей скрытой бухте и окуналась в воду, держа крошку-фибианца рядом с собой. Вскоре это существо, которого она назвала Дитя Моря, уже резвилось поблизости от неё и самостоятельно плавало на мелководье.

Користе хотелось самой стать фибианкой и уплыть прочь отсюда в самые дальние уголки этого водного мира, сбежав от жестоких досто­чтимых матрон и забрав с собою морского ребёнка. Она спрашивала себя, на что было бы похоже погружение в глубину этого океана, даже если бы она совершила его на невидимом тросе. В любом случае, у неё был опыт семейной привязанности, которая была сильнее всего, что она чувствовала по отношению к своим сёстрам Бене Гессерит.

* * *

Користа пыталась научить Дитя Моря разговаривать, но фибианец мог издавать из своей неразвитой гортани только примитивные звуки.

—            Прости, я не могу правильно учить тебя,— сказала она, глядя на малыша, который играл на каменном полу её хижины, перебирая своими перепончатыми ручками и ножками. Она готовила завтрак, смешивая рачков и местные травы, которые собирала между скалами.

Ребёнок посмотрел на неё без видимого понимания. Его окружали грубые игрушки, которые она сделала для него, обозначив улыба­ющиеся лица выпуклостями из раковин и древовидных водорослей. Некоторые из лиц были человеческими, тогда как другие она сделала похожими на лица представителей народа Дитя Моря. Любопытно, что больше интереса он проявлял к тем, которые менее всего были на него похожи.

Малыш смотрел в вырезанное на самой большой деревяшке челове­ческое лицо, схватив её неуклюжими пальцами. Вдруг он тревожно поднял голову, глядя на дверь хижины, и оттопырил свои толстые губы, оскалив маленькие острые зубы.

Користа услышала звуки снаружи и почувствовала горечь, внутри всё оборвалось. Она едва успела подхватить малыша на руки, как дверь разнесли в щепки.

Матрона Скира появилась в дверном проёме:

—            И что за колдовство тут у нас?

—            Не подходите к нам! Пожалуйста.

Жилистые женщины в обтягивающих трико и чёрных капюшо­нах окружили её. Одна вырвала фибианского ребёнка из её объятий; другая свалила её на пол градом резких ударов кулаками. Сначала Користа пыталась сопротивляться, но её усилия были безнадёжны, и она прикрыла лицо. Но удары всё равно достигали цели. Одним из них ей сломали нос, другим — раздробили руку. Она закричала от боли, понимая, что это именно то, чего хотят шлюхи, но её физические мучения были несравнимы с той ужасной мукой, которую она ощутила, теряя ребёнка. Ещё одного ребёнка.

Дитя Моря убрали из её поля зрения, но она слышала, как малыш- фибианец издаёт свои ужасные звуки, пронзительные вопли, которые заставляли её холодеть до костей. Досточтимые матроны и ему причи­няли боль? Ярость обуяла её, но она не могла сопротивляться такому количеству врагов.

Эти шлюхи из Рассеяния — были ли они побочной ветвью Бене Гес- серит, потомками преподобных матерей, искавших спасения в глубинах космоса много веков назад? Они вернулись в старую Империю, как злобные доппельгенгеры[7]. И вот, несмотря на резкие отличия между Досточтимыми Матронами и Бене Гессерит, обе группы отобрали детей у Користы.

Она закричала от разочарования и гнева:

—            Не делайте ему больно! Пожалуйста. Я всё сделаю, только вер­ните мне его.

—            Как трогательно,— матрона Скира округлила свои дикие глаза.— Что ты такое говоришь? Всё сделаешь? Очень хорошо. Назови нам координаты Капитула, и мы разрешим оставить тебе этого щенка.

Користа замерла, внутри подступила тошнота.

—            Я не могу.

Дитя Моря закричал почти по-человечески.

Досточтимые матроны злобно помрачнели.

—            Выбирай — Капитул или ребёнок.

Она не могла! Или могла? Её готовили как сестру Бене Гессерит, и она присягнула на верность Общине... которая в ответ наказала её за обычные человеческие эмоции. Они сослали её сюда за то, что она посмела полюбить ребёнка, собственного ребёнка.

Дитя Моря не был похож на неё, но его не волновал позор Користы, как и её не волновало родимое пятно на его коже. Он тянулся к ней, к единственной матери, которую знал.

Но она была частью Бене Гессерит. Община сестёр текла сквозь каждую клетку её тела, сквозь непрерывную череду Других Жизней в бесконечной цепочке её предков, которые открылись ей, когда она стала преподобной матерью. Однажды став Бене Гессерит, навсегда остаёшься Бене Гессерит... даже после того, что Община сделала с ней. Они научили её, как поступать с её эмоциями.

—            Я не могу, — сказала она снова.

Скира презрительно произнесла:

—            Я знала, что ты была слишком слаба.— И она ногой нанесла удар Користе в висок.

Чёрная пелена темноты стала окутывать её, но Користа восполь­зовалась своим умением Бене Гессерит контролировать тело, чтобы остаться в сознании. Внезапно её рывком поставили на ноги и поволок­ли к бухте, где женщины швырнули её на скользкие от брызг скалы.

Стоя на коленях, Користа боролась с болью от травм. К своему ужасу, она увидела, как Скира вошла на мелководье с Дитём Моря. Ма­ленький фибианец пытался вырваться и смотрел на Користу, жутким криком зовя свою мать.

Её собственная малышка не знала её так хорошо, потому что её отобрали всего через несколько часов после родов. Користе так и не уда­лось познакомиться со своей маленькой дочкой, узнать, как сложилась её жизнь и чего она достигла. Користа знала этого бедного нечеловече­ского малыша гораздо лучше. Она стала настоящей матерью, но лишь ненадолго.

Удерживаемая двумя сильными женщинами, Користа увидела пену в открытом море и через минуту различила в воде сотни плывущих фи­гур. Фибианцы. Полдюжины взрослых существ вынырнули из океана и приблизились к матроне Скире, вода капала с их обнажённых тел.

Дитя Моря снова закричал и потянулся к Користе, но Скира схва­тила его руки и закрыла ему обзор своим телом.

Користа беспомощно смотрела, как фибианцы изучали метку отбра­ковки на изуродованном лбу ребёнка. Неужели они сейчас просто убьют его? Пытаясь оставаться сильной, Користа завыла, когда фибианцы забрали малыша с собой и уплыли в море.

Попытаются ли они убить его снова или снова изгонят, как гадкого цыплёнка из гнезда, заклёванного до полусмерти и выброшенного? Ко- риста уже страстно хотела увидеть его — пусть фибианцы собираются убить его и пусть шлюхи собираются расправиться с нею,— она хотела просто прижать его к себе. Её Дитя Моря!

Но вот она увидела удивительную вещь. Фибианцы, которые когда- то отвергли ребёнка, которые оставили свою кровавую метку на лбу малыша, сейчас несомненно помогали малышу плыть. Они поддержи­вали его, взяли его с собой. Они его не отвергли!

Её глаза наполнились слезами, и она увидела, как фибианцы ис­чезли под водой.

— До свидания, мой милый,—сказала она с последней волной. Она подумала о том, увидит ли его снова... или прямо сейчас шлюхи просто сломают ей шею стремительным ударом, бросив её тело на берегу.

Матрона Скира подала знак, и остальные досточтимые матроны ослабили хватку, позволив Користе сползти на землю. Злобные жен­щины переглянулись, полностью удовлетворённые её страданиями. Они развернулись и оставили её здесь.

Она и Дитя Моря всё ещё оставались пленниками Досточтимых Матрон, но, по крайней мере, она сделала фибианца сильнее, и теперь его народ будет растить его. Он доказал, что фибианцы были неправы, заклеймив его.

Вот и получилось, что она дала ему жизнь, настоящий материнский подарок. И как любящая мать, Користа надеялась, что её малыш обретёт счастье в глубоких и изменчивых водах.

КОНЕЦ