Матросы же на берегу, и немногие из них мечтают вернуться на корабль. Все они бежали на золотые россыпи, и палубы превратились в пустыни.

Резкий контраст наблюдается между этими опустевшими судами и кишащими народом улицами. Там шум, толкотня, толпы обезумевших людей; тут - ленивое бездействие, тишина, как будто эти суда никогда больше не выйдут в море. И действительно, есть такие, остовы которых до нынешнего времени лежат, как скелеты исполинских китов, вдоль берега бухты, когда-то известной под названием Иербы-Буэны.

IX. Два английских офицера

Однако не все суда были без экипажа. На некоторых, преимущественно на военных, дисциплина не допускала побегов. Но и тут приходилось принимать известные меры. Военные суда останавливались далеко в море, и лодкам не было позволено подходить к ним.

Матросу, решившемуся пуститься вплавь, предстояла нелегкая задача, и, кроме того, мог прозвучать выстрел в спину.

Такие же требования были и на военном корабле под английским флагом, где царила та же железная дисциплина. Палубы были добела усыпаны толченым камнем, каждая веревка была на своем месте.

Командовал "Крестоносцем" - так назывался военный фрегат - старый моряк, капитан Бресбридж, который ухитрился не потерять ни одного матроса. Само золото не могло сманить их на сушу, потому что капитан делал все, что возможно, чтобы и офицеры и матросы чувствовали себя в финансовом отношении независимо. У них была вкусная пища, много грога. Время от времени устраивались любительские спектакли.

Совсем недавно здесь был блестящий бал, где офицеры смогли познакомиться с интересными дамами. Двое, между прочим, не на шутку влюбились в барышень, с которыми весь вечер танцевали.

После бала прошло два дня. Вечером офицеры намеренно отдалились от товарищей и заговорили друг с другом. Старший, Крожер, был двадцати двух лет, не более, а младший, Кадвалладер, на четыре года моложе. Первый был лейтенантом, второй - гардемарином.

У Кадвалладера было приятное белокожее лицо, белокурые вьющиеся волосы и глаза бирюзового цвета, как у большинства потомков кельтов. Крожер, родившийся в старинном замке в окрестностях Йорка, был прямой его противоположностью. У него тоже были вьющиеся волосы, но черные, а орлиный нос и выдающиеся челюсти свидетельствовали о твердом характере. Он был среднего роста, сильного сложения, вынослив и настойчив.

Они не только внешне были различны, но и по характеру противоположны. Крожер - человек очень серьезный, он мало смеялся, хотя и не был угрюм. Кадвалладер почти всегда смеялся, в ямочках на его щеках, кажется, притаился смех. С ним можно довести шутку до крайности. Но с Крожером шутить опасно.

Несмотря на такую разницу в характерах, эти двое офицеров - друзья. В свободное от службы время они всегда вместе на корабле и вместе съезжают на берег. И теперь они оба, в первый раз в жизни, влюбились; к счастью, не в одну и ту же. Но обе их возлюбленные живут под одной крышей и члены одной семьи. Это тетка и племянница, однако разница в возрасте у них ничтожная: тетка двумя годами старше племянницы. Крожер влюбился в тетку, а Кадвалладер в племянницу.

Обе они испанки "голубой крови". Одна дочь, другая внучка Грегорио Монтихо, дом которого виден с корабля. Это великолепный дворец, в мексиканском вкусе, возвышающийся на вершине холма.

Взгляды обоих офицеров устремлены на него.

- Мне кажется, - говорит Кадвалладер, глядя в подзорную трубу, - я вижу их. Из-за балюстрады террасы выглядывают две головы. Бьюсь об заклад, это они, милые девушки. Интересно знать, видят ли они нас?

- Думаю, что нет, если у них нет подзорной трубы.

- Ей-Богу, она у них есть! Вон что-то блестит. Моя Иньеса смотрит в нее.

- Нет, это моя Кармен. Как бы ты ни гордился твоими голубыми глазами, а я скорее тебя разгляжу парус.

- Парус, а не хорошенькое личико, Нед. Иначе бы ты не выбрал старую тетку, уступив молодую племянницу мне.

- Ничего себе старая! Она, пожалуй, моложе твоей. Единственный локон ее блестящих янтарных волос стоит целой головы твоей черноволосой красавицы. Вот посмотри-ка!

Он достал из кармана локон и помахал им перед глазами друга. На солнце волосы отливали красноватым золотом.

- А ты посмотри на это! - воскликнул Кадвалладер и тут же вытащил другой локон.

- Ты воображаешь, что только ты можешь похвалиться залогом любви? А по сравнению с твоим, этот - то же, что шелк рядом с бумагой.

Оба смеются и прячут локоны.

Крожер взял подзорную трубу и направил ее на дом Монтихо.

- Ты прав, Билль, - сказал он. - Это те самые красавицы, локоны которых мы храним. Они тоже смотрят в трубу и, наверное, ждут нас. Может быть, мы через несколько минут будем у них. Вот тогда ты убедишься, что янтарный цвет превосходит черный, особенно под лучами калифорнийского солнца.

- Бог с ним, с солнцем! Мне нужна девушка с волосами черными, как вороново крыло.

- А мне с золотыми, с красным отливом. А в самом деле, Нед, как ты думаешь, отпустит нас капитан?

- Я уверен, что отпустит.

- Почему?

- Ты - сын бедного уэльского эсквайра, а я имею счастье быть наследником двадцати тысяч годового дохода. Кроме того, у меня есть дядя в адмиралтействе! Я просил капитана отпустить нас обоих. Вот и все. Капитан соблюдает свою выгоду и не откажет в такой обоснованной просьбе. Вот он идет. Сейчас спросим его - и получим согласие, поверь мне.

- Господа, - сказал капитан, подойдя к молодым людям, - я разрешаю вам сегодня ехать на берег. Лодка отвезет вас, куда вам надо. Пришлите ее назад. Скажите боцману, когда за вами приехать. Пожалуйста, не выпейте лишнего. Вы знаете, что Сан-Франциско полон теперь всякого сброда. В интересах службы и ради чести вашего мундира не якшайтесь с подонками, и особенно берегитесь женщин.

Капитан удалился. Молодые люди недолго раздумывали. Они сразу же занялись туалетом перед тем, как предстать пред очи своих красавиц. Наконец они заняли места в лодке. Гичка скользнула по тихим волнам залива, по направлению не к пристани, а к морской косе, в сторону от городского предместья, - к дому Грегорио Монтихо.

X. Две испанки