Сняв белье, она подняла халат и просунула руки в рукава. Не давая ей возможности застегнуть одеяние, Лукан поставил бокал на стол, подошёл сзади и обнял. Его руки скользнули меж распахнутых пол халата и коснулись тёплой, шелковистой кожи.

— Обещаю, ты не пожалеешь, что я выбрал тебя. 

Он был крупным мужчиной, поэтому немудрено, что снадобье подействовало не сразу. Почувствовав широкие ладони Хена на своей голой плоти, Айседора закрыла глаза. Ей не следовало столько сильно наслаждаться его твёрдыми руками, но она наслаждалась. Инстинктивно радовалась прикосновениям. Прошло так много времени с тех пор, как...

— Я уже жалею, — прошептала Айседора, хотя тело с ней не соглашалось. Нет, все эти чувства появились только лишь из-за полнейшей заброшенности, одиночества и усталости, от ночей, проведённых в пустой холодной кровати без прикосновений и ласк. Неважно чьих. Наверное, даже тот уродливый, грубый страж вызвал бы в ней не меньший отклик. Она вовсе не хотела прикосновений именно Лукана Хена.

Он провёл руками вверх, накрыл её груди и очень нежно ущипнул. Она ахнула от сильнейшей реакции, а когда Лукан потёр шершавыми ладонями напрягшиеся соски, закрыла глаза и позволила себе просто наслаждаться. В конце концов, скоро капитан потеряет сознание, поэтому ничего, кроме этих ласк, между ними не будет. Нет причин бояться того, что никогда не случится. Не сможет случиться.

Она ждала, когда он покачнётся, ощутив слабость, но ласки продолжались. Более того, становились всё смелее и настойчивей. Её колени ослабли. Пространство вокруг наполнилось жаром.

Настолько раскалённым, что когда Хен стянул с неё халат и уронил на пол, она не возразила и не попыталась прикрыться. Прохладный воздух так приятно освежал тело. Но руки капитана на её груди и прижатое к спине твёрдое тело казались ещё заманчивей. Между ног запульсировало. Боже, она хотела его.

— Ты меня чем-то опоил, — предположила Айседора, не в силах протестовать упорнее.

— Нет.

Она ничего не ела и не пила в его покоях. Может, съеденный пару часов назад скромный ужин содержал афродизиак, или Хен пропитал снадобьем её фиолетовый халат, чем и вызвал эту странную реакцию. Неожиданно насыщенное удовольствие, страсть... они не могли быть настоящими.

— Ты очень красивая, — прошептал он, отодвигая в сторону её волосы, чтобы поцеловать плечо.

От прикосновения губ Хена у Айседоры перехватило дыхание, и она едва справилась с желанием прильнуть к нему.

— Я не красивая, не как...

— Мне лучше знать, — прервал он.

На мгновение, на один только миг, она позволила себе поверить его словам. Признать, что он находит её красивой. Хен прикасался к ней, как к хрупкой драгоценности, словно больше всего на свете интересовался откликом своей вынужденной любовницы. Пальцы изучали кожу, до которой уже давно никто не дотрагивался, и Айседора всем существом чувствовала каждое новое касание.

Капитан с минуты на минуту должен был провалиться в сон, поэтому она не переживала о том, к чему могло привести это опасное исследование. Просто упивалась нежностью мужских рук и иллюзией красоты. Спиной Айседора чувствовала его возбуждение, однако, казалось, Лукан ничуть не спешит, видимо, полагая, что у них впереди вся ночь. Вот пусть и дальше так думает.

Хотя капитан не считал себя терпеливым человеком, его руки и губы двигались с нарочитой неторопливостью. Айседора вдруг осознала, что пока он возбуждал её ласками и искусными поцелуями в шею и плечи, она сама прижалась к нему спиной и как будто перенеслась в поддёрнутый дымкой мир, состоящий из одних чувств. Чувств, которые воспламеняли тело и туманили обычно ясный разум.

Когда Хен скользнул рукой к низу её живота, Айседору неожиданно посетила ужасная мысль: «не теряй сознание, пока не закончишь!»

Капитан развернул её лицом к себе, и она не запротестовала. Без труда подняв, отнёс Айседору на кровать и устроился рядом, не потрудившись избавиться от своего длинного фиолетового халата. Мягко и в то же время настойчиво Лукан раздвинул женские ноги и погладил красивыми пальцами тонкую кожу внутренней стороны бёдер. Вверх и вниз, почти не дотрагиваясь до того места, где она пульсировала для него.

Айседора не была застенчивой старой девой, боявшейся пылких мужских взглядов, которым сейчас прожигал её Хен, поэтому не спряталась под одеялом, поняв, как сильно ему нравится то, что он видит. Зрелые женщины, вроде неё, ни от кого и ни от чего не прятались.

Губы, мгновение ранее целовавшие шею и плечи, невообразимо чувственно коснулись живота, и Хен лизнул нежную кожу. Проложил дорожку из поцелуев вверх, наконец добрался до груди и втянул сосок в тёплый рот. Айседора запустила пальцы в черные волосы капитана и выгнулась, трепеща с головы до пят от пробуждённых им эмоций.

Если он сейчас остановится, она умрёт.

Айседора дышала тяжело и часто, когда же Лукан опустил руку между её ног, слегка дёрнулась и попыталась отстраниться. Кончиком пальца он принялся быстро рисовать маленькие круги на её самой чувствительной точке, не забывая поочерёдно ласкать ртом груди. Айседора изогнулась, стремясь к его рту и рукам, и он скользнул в неё пальцем... потом вторым.

Как ни странно, оргазм застал Айседору врасплох. Накатил на неё, быстрый и сильный, и она закричала, наслаждаясь разрядкой. Удовольствие разлилось по всему телу... распространяясь от центра женственности, где сжимались и расслаблялись давно бездействовавшие мышцы. Она вцепилась в пряди темных, вьющихся волос Хена, пока он терпеливо продолжал играть сосками. Когда дрожь Айседоры поутихла, Лукан замедлил движения, и она пришла в себя. Он поднял голову, заглянул ей в глаза и прошептал:

— Кстати, милая, на самом деле я не пил вино. 

Айседора широко распахнула глаза, но убежать не попыталась. Лукан ожидал некоторого отклика на свои прикосновения, но не предполагал получить столь восхитительно бурную реакцию. Сексуальная разрядка партнёрши насытила его, и, очевидно, её тоже. Магия, которую он всегда ощущал вокруг Айседоры, сейчас сияла ярче, чем когда-либо прежде.

Он поднял её правую руку, полюбовался звездой Бэквие, потом втянул кончик пальца в рот и нежно пососал. Вряд ли Айседора отказалась бы отдать ему кольцо, но Лукан хотел, чтобы она предложила его сама. Девушка задрожала, и он, медленно вытащив палец изо рта, направил её руку к своей эрекции.

— Как видишь, я тоже нуждаюсь в облегчении.

Она облизнула губы, но промолчала.

— Что ты подмешала в вино? Я должен был заболеть? Потерять мужскую силу? Заснуть? — её выдала вспышка в темных глазах. — Значит, заснуть.

Он провёл её рукой вдоль своей восставшей плоти и лишь потом отпустил.

— Ты, очевидно, невысокого обо мне мнения, раз думаешь, что я стану принуждать женщину, которая меня не желает.

— Вы приказали мне явиться сюда, а теперь я должна поверить в вашу заботу о моих желаниях? — возразила она все ещё слегка хриплым от пережитых чувств голосом. Ему нравился этот удивительно глубокий, густой голос.

— Я вижу в тебе стремление и желание быть здесь. Вот только сама ты их пока не осознаешь, — он откатился от её трепещущего тела и поднялся с кровати. — И пока этого не случится, в постели ты мне не нужна.

Айседора соскочила с кровати и схватила свою одежду. Минуту понаблюдав за её борьбой с нижним бельём, он без приглашения начал ей помогать, а она так торопилась одеться и уйти, что не стала противиться.

— Так легко? — по-прежнему настороженно спросила она. — Вы просто меня отпустите?

— Не совсем, — Лукан застегнул последний крючок. — Император должен поверить в нашу тесную связь. Если он решит, что ты мне не понравилась, то может на тебя разозлиться. А так не пойдёт.

Айседора подхватила с пола розовое платье и ступила в него. Теперь, когда её щеки пылали после пережитого оргазма, цвет смотрелся на ней лучше.

— Что вы предлагаете?

— Ты придёшь ко мне завтра ночью и послезавтра, и так до тех пор, пока я не вернусь домой.