— Пленительной, — он передвинул губы ниже. — Прекрасной. Великолепной.

Именно такой она и была, даже ещё лучше. Когда Лукан втянул в рот напрягшийся сосок, Айседора запустила пальцы в его волосы и сжала в кулаках. Только почувствовав кожей головы металл кольца, он вспомнил, почему потребовал у императора прислать её к нему.

Лукан неохотно сел.

— Я провожу тебя до твоей комнаты.

— В этом нет необходимости. Я воспользуюсь потайной лестницей.

— Тем больше причин пойти с тобой. Хочу узнать дорогу.

— Проходы внутри стен заплесневелые и грязные, там повсюду паутина. Они совсем не годятся для человека твоего положения.

Айседора дразнила его, но Лукан ответил совершенно серьёзно:

— Если лестница годится для тебя, то для меня тем более. 

Их со всех сторон окружали потайные лестницы и коридоры, за которыми открывались новые потайные лестницы — доказательство того, что какой бы из предков Себастьена ни заказал разработку плана дворца, он был столь же недоверчив, как нынешний император.

Айседора вела Лукана по узкой лестнице, одной рукой держа свечу, другой слегка касаясь прохладной, закруглённой каменной стены.

Лиана без колебаний объяснила Айседоре, как пройти к покоям капитана. Давая детальные инструкции, императрица широко и искренне улыбалась. Ведь она сама этого хотела. Айседора, наконец, выбрала себе любовника и навсегда оставила покойного мужа в прошлом. Было грустно прощаться с той частью жизни, но в то же время она почувствовала прилив сил. Айседора вырвалась из плена прошлого и освободилась от уз любви, давно не приносившей ничего, кроме боли.

Да, Лиана получила то, что хотела. Тем не менее, делиться с ней подробностями Айседора не собиралась. Тут императрицу ждёт разочарование.

Себастьен, несомненно, предпочёл бы оставить гостя несведущим относительно секретных проходов, которые легко могли привести убийцу к покоям императора, но Айседора не собиралась скрывать их от Лукана. Здесь было невообразимо много поворотов и ответвлений, поэтому вряд ли капитан сможет найти дорогу к любому важному помещению. Тогда как комната ведьмы никого не интересовала, и по пути к ней не притаилось ни одной секретной двери.

— Не понимаю, почему ты решила вернуться к себе, — тихо заметил Лукан. Его голос, а потом и её ответ подхватило эхо.

— У меня есть обязанности. Я нужна императрице.

— Пока я здесь, императрица может подыскать себе в компаньонки кого-нибудь другого. Ты нужна мне больше, — Лукан говорил озадаченно, и Айседора задумалась, нуждался ли он когда-нибудь хоть в ком-то.

— Я обязана о ней заботиться.

Ей вспомнились слова императора о том, что может произойти с Лианой и младенцами, если дворец подвергнется нападению. Трудно представить, чтобы кто-то захотел причинить вред невинным детям. Хотя Айседора защищалась в прошлом, боролась за свою жизнь и убивала, солдатом никогда не была и не понимала хода их мыслей во время боя.

Дойдя до двери своей комнаты, она повернулась лицом к Лукану. К своему любовнику. Айседора все ещё ощущала его внутри себя и удивлялась полученному удовольствию. Слава Богу, она не любила его, хоть и чувствовала в сердце неожиданную нежность к этому человеку, который помог ей исцелиться.

— Скажи, ты убиваешь во время боя женщин и детей?

— Конечно нет, — он нежно коснулся её лица. — Я поэтому тебе не нравлюсь? Считаешь меня жестоким варваром?

— Нет. Просто волнуюсь из-за того, что случится, если война доберётся до Арсиза.

— Скорее всего, доберётся. Тем больше у меня причин научить тебя пользоваться мечом.

— Зачем мне меч, если воины не убивают женщин и детей? — она и сама знала ответ, но хотела услышать его от Лукана.

— Не все солдаты отличаются благородством.

Айседора едва заметно кивнула, слишком хорошо помня, что многим солдатам оно неведомо. У тех, кто сжёг её дом, несомненно, не было ни крупицы чести.

— Сегодня днём, — сказала она. — Можешь начать учить меня сегодня днём, если не будешь занят.

— Разумеется, для тебя я не занят.

Ей было предначертано защищать, и она уже поняла, что это не всегда так просто, как чары или исцеляющие зелья. Иногда для защиты приходится сражаться.

— А сегодня ночью? — спросила она. Лукан уже получил в свою кровать кузину императрицы. Хочет ли он её по-прежнему или уже удовлетворил своё любопытство?

— Приходи ко мне, неважно каким способом. По этой лестнице, с вооружёнными стражами, хоть под руку с самим императором. Меня не волнует как. Просто приходи.

Лукан стоял на ступеньку ниже, и их лица оказались почти на одном уровне. Айседора с радостью поддалась вперёд и на один слишком краткий миг коснулась его губ своими.

— Я приду, капитан, — пообещала она, отстраняясь.

Он схватил её за руку, не очень крепко, но, определённо, с жёсткостью, которой она от него не ожидала.

— Уверен, теперь ты не постесняешься называть меня по имени.

Его имя дразнило язык. Сама она получала истинное удовольствие от того, как он с лёгким трайфинским акцентом произносил её имя, словно наслаждался его вкусом. Однако если начать обращаться к Лукану столь неформально, это сблизит их ещё больше, а, по мнению Айседоры, им было бы лучше сохранить некоторую дистанцию.

— Ты колеблешься, — глухо сказал он.

— Не уверена, что уже достаточно хорошо тебя знаю.

Он склонился и поцеловал её в шею.

— Всего несколько минут назад я был в тебе. Ты ещё чувствуешь меня там?

— Да, — неохотно признала она шёпотом.

— Ты спала в моих объятиях, целовала меня снова и снова, скакала на мне как тигрица. И утверждаешь, будто недостаточно меня знаешь?

Его хаотичные поцелуи в шею отозвались покалыванием во всем её теле, и Айседора закрыла глаза.

— Я обдумаю твои аргументы, — уступила она.

Лукан неохотно отстранился.

— Ты наделена упорством воина Круга, — его губы слегка изогнулись в улыбке. — Хотя мне никогда не доводилось видеть столь симпатичного солдата, как ты.

— Увидимся днём, — Айседора открыла дверь, передала Лукану свечу, чтобы он смог найти дорогу обратно, и проскользнула в свою комнату. Закрыв проход, она на мгновение замерла, касаясь ладонью холодного камня стены.

Потом с глубоким вздохом повернулась...

И едва не столкнулась с императором.

Жульетт встала с тюфяка и повернулась лицом к восходящему солнцу. Мир вокруг спал, энвинские солдаты тоже. Они разбили лагерь очень поздно, поэтому она не хотела будить людей в такую рань. Поездка получилась долгой, и все нуждались в отдыхе.

И пока ещё можно было не спешить. Сейчас её присутствие в Арсизе ненужно.

Рин проснулся и положил руку на округлившийся живот жены, прикрытый золотым шёлком. Носить золотые платья, указывающие на её статус, было не только королевской привилегией, но и обязанностью. Это не доставляло никаких трудностей, поскольку в платьях имелось достаточно разрезов, а у некоторых вообще отсутствовали рукава, что позволяло коже дышать. Жульетт, подобно всем энвинцам, быстро перестала мёрзнуть и возненавидела сковывающую одежду, которую проносила большую часть жизни.

Жульетт раздалась в животе быстрее, чем предполагала, но зачиная ребёнка, ещё не знала, что в отличие от обычных женщин, беременности королевы Энвина длились гораздо меньше девяти месяцев.

Примерно через полтора месяца Жульетт родит дочь, которая однажды сменит мать и взойдёт на трон Энвина.

— Сегодня полнолуние, — сказал Рин, поцеловав её в плечо.

— Да, я знаю. — Следующие три ночи энвинцам предстоит превращаться в волков. Это значительно замедлит продвижение отряда, а также станет их последним превращением, поскольку они слишком далеко отошли от гор и города, питавших магическую силу оборотней.

— Я нужна Айседоре, — добавила Жульетт. — Сестра такая сильная, и я никогда раньше не ощущала в ней потребность в поддержке. Не хочу её подвести.

— Не подведёшь.

Она не разделяла его уверенности. Как всегда, там где дело касалось близких ей людей, видения будущего не радовали чёткостью.