Пока они любовались восходом, к ним присоединился отец Жульетт, с которым она познакомилась совсем недавно.

— Меня не заботит, король ты или нет, — грубо заявил Кей, — убери руки от моей дочери.

Рин оказался восхитительно сдержанным и не обижался на резкость своего тестя. Более того, уже начал к нему привыкать.

— Не сейчас, — без гнева ответил он.

Кей лишь фыркнул и сел рядом.

— Это не наше сражение, дочь, — со своей обычной прямотой высказался он. — Энвинцы не ссорились ни с императором, ни с мятежниками. Меня не интересует, кто сидит на троне Каламбьяна, и тебя не должно.

— Мы сражаемся не за трон, а за моих сестёр.

— Сводных сестёр, — буркнул Кей.

— Сестёр, — настойчиво повторила Жульетт.

Кей пробормотал что-то неразборчивое.

— Моя мать тебя хоть немного интересовала? — спросила она.

Кей резко повернул голову и пронзил Жульетт взглядом почти столь же золотых глаз, как её собственные. Он был суровым энвинцем, который оставил город и выбрал жизнь отшельника в горах.

— Разумеется! Она не была моей парой, но если бы я ничего не чувствовал, то никогда не разделил бы с ней постель. Ты знаешь, что энвинцы так не поступают.

Кей никогда не рассказывал ни своей новообретённой дочери, ни кому-либо ещё, что в ночь, когда была зачата Жульетт, Люсинда Файн наложила чары, благодаря которым стала выглядеть и говорить как погибшая пара Кея. Ведьма не обманывала его, он прекрасно знал, что под ним лежит не жена, но получил утешение, в котором тогда так нуждался. В некотором смысле Люсинда той ночью спасла Кея. И если бы не дар видения, Жульетт никогда не узнала бы правду о случившемся.

— Да, я знаю, что энвинцы так не поступают, — нежно согласилась она. — И теперь у тебя появилась возможность отблагодарить Люсинду Файн за рождение твоего ребёнка и доказать, что ты действительно заботился о ней, вступив в битву ради её дочерей. Всех дочерей.

Ему не понравилось такое заявление, но он не возразил. Во всяком случае, пока. Кей встал, посмотрел на Рина и снова нахмурился.

— Ты можешь не лапать её хотя бы пару минут?

— Не могу, — искренне признался Рин.

Жульетт прислонилась к мужу и опустила руку на живот, в котором рос их ребёнок.

— У нас совсем мало времени, — сказала она, когда отец ушёл. В ослепительном видении ей открылось, что проклятие будет снято, и оно не заберёт Рина и Кейна у любивших их женщин Файн. Тем не менее, будущее было весьма восприимчиво к переменам. Неправильно принятые решения могли его изменить.

— Но мы успеем? — спросил Рин.

Жульетт почувствовала предупреждающее покалывание и слегка вздрогнула.

— Не знаю.

На один долгий, безмолвный момент ведьма затаила дыхание.

Себастьен наклонился к ней поближе. Айседора выглядела взъерошенной, некогда бледные щёки горели.

— Ты соображаешь, что творишь?

— То, что вы просили... приказали мне сделать, мой господин.

Его накрыло мощной волной гнева.

— Я велел тебе стать доступной для нашего гостя во всех отношениях, а не показывать секретные ходы дворца.

Ведьма и сама не должна была о них знать. Рассказать ей про скрытые коридоры могла только Лиана — вот ещё одна тайна, объединявшая этих двух женщин.

— Устроенный для заезжего сановника тур по секретным коридорам считается изменой и, несомненно, заслуживает серьёзного наказания.

Смерти. Тринадцатого уровня. Заключения.

Айседора побледнела.

— Вы просили меня не только лечь с капитаном Хеном, но также завоевать его доверие и запоминать, что он говорит. Или я ошибаюсь?

— Нет.

— Я не могу заслужить доверие, придя к мужчине в кровать в роли обычной наложницы, которую вы попросили меня изображать.

На первом уровне храбрость Айседоры могла стать очень опасной чертой. И всё же Себастьен невольно восхищался её глупой отвагой.

— Что ты успела узнать?

Она снова немного помедлила, раздумывая над ответом.

— Мне пока не представилась возможность поискать что-нибудь полезное. Прежде, чем настолько осмелеть, необходимо заслужить доверие капитана.

— Уверен, ты можешь поделиться со мной хоть какой-нибудь информацией и оправдать своё дальнейшее существование. — Айседора Файн не походила на других женщин, и в отличие от них никогда не позволяла эмоциям отразиться у себя на лице. Она была борцом, и Себастьена беспокоило, что он не может выяснить её самые сокровенные мысли, просто посмотрев в глаза. Страх, планируемое предательство, счастье, правду. Он не видел ничего.

— Пока я могу рассказать лишь о его характере, — сказала Айседора. — Капитан Хен неизменно честен. Кажется, ему чужды интриги и обман. Политике он предпочитает жестокую правду клинка. Лукан Хен произвёл на меня впечатление человека слова. Если он даст вам обещание, то не нарушит его.

Себастьена не удовлетворило такое донесение, но, видимо, ведьме пока больше нечего было ему предложить.

Айседора все ещё немного пахла сексом, Себастьен закрыл глаза и глубоко вздохнул. Аромат безумно возбуждал, и если бы он захотел изменить Лиане, то взял бы Айседору здесь и сейчас — при условии, что оказался бы настолько глуп, чтобы прикоснуться к ведьме.

Но он не был глупцом, да и изменять не хотел. Хотя совершенно не ожидал так глубоко и основательно влюбиться в жену.

Похоже, Айседора действительно выполняла его приказ, и ему нечем было оправдать её убийство. Пока. Если Хен влюбится, то ведьма может даже оказаться полезной.

— Если тебе что-то понадобится для осуществления своих обязанностей, только попроси.

Айседора вздёрнула подбородок.

— Капитан Хен хочет научить меня драться на мечах.

Себастьен улыбнулся.

— Хорошо. Значит, ты пробудила в нём защитные инстинкты. Возможно даже, при отъезде Хен захочет взять тебя с собой.

— И что вы ответите, если он попросит разрешения забрать меня?

— Откажу, конечно. Ты моя, Айседора Файн, и никуда не уйдёшь, пока я с тобой не закончу.

— У вас нет причин для тревоги, — её голос звучал твёрдо, но в глазах притаилось беспокойство. — Как вам прекрасно известно, моя связь с капитаном Хеном не имеет к любви никакого отношения. Это лишь политическое соглашение. Секс в обмен на нужную информацию.

Себастьен наклонился ближе, закрыл глаза и снова глубоко вздохнул.

— Признай, несмотря на всё протесты, ты получила с ним удовольствие.

— Это не ваше дело, — решительно ответила Айседора. И запоздало добавила: — Мой господин.

Её храбрость быстро перерастала в дерзость. Он не мог позволить ведьме, более того — рабыне, говорить с ним на равных.

— Ты забываешься. Если капитан узнает, кто такая кузина императрицы на самом деле, то немедленно убьёт. Сама же слышала, что он говорил о ведьмах. Хен не слишком жалует твой род.

— Я знаю, — прошептала она.

Себастьен взял её за правую руку и изучил кольцо: простой круг с большим камнем.

— В последнее время ты носишь его, не снимая. Оно тебе настолько понравилось?

— Нет, — отрезала Айседора, — просто застряло на пальце.

Он удерживал её руку, разглядывая украшение.

— Кажется, оно из коллекции императорских драгоценностей.

— Мне его подарила Лиана, — пояснила ведьма.

— Лиана не имела на это права, — возразил Себастьен, потирая камень большим пальцем. — Это кольцо и другие части гарнитура раньше принадлежали любимой наложнице императора, Айоле. Ей подарил их мой прадед, потому что синий сочетался с цветом глаз девушки. С тех пор Айола не расставалась с перстнем, поскольку тот не снимался с её пальца до самой смерти. — Себастьен наклонился ближе к ведьме и заговорил тише: — Айолу убил сам император, когда узнал, что она его предала. Он любил свою наложницу так сильно, что не сумел сделать работу самостоятельно, но после смерти возлюбленной снял кольцо с её пальца и убрал подальше вместе с ожерельем и браслетом. Потом их долго никто не носил. Моей матери нравился синий цвет, и она не переживала из-за неприятной истории с драгоценностями, поэтому иногда их надевала. — Себастьен поднял голову. — Неужели ты решила, что заслуживаешь драгоценностей, которые некогда украшали фаворитку императора... и мою мать?