— Осторожно, — прошипел я.

— Черт тебя побери! Ты не можешь просто выбросить ее из головы? Выеби ее, это уже неважно, а потом верни отцу.

— Ария еще возле тебя, чтобы послушать, как ты говоришь о ее сестре? — поинтересовался я.

— Нет. Для меня Семья на первом месте. Джианна это заслужила. Ты должен отвезти ее в Чикаго, Маттео. Я не хочу развязывать ради нее войну.

— Да пошел ты, Лука. Ты мой брат, черт побери. Разве ты не должен быть на моей гребаной стороне?

— Не тогда, когда ты совсем рехнулся потерял башку.

— Да пошел ты!

На другом конце линии Лука вздохнул.

— Слушай, я не говорю, что ты должен отказаться от нее. Отвези ее в Чикаго и сделай вид, что доставляешь отцу. Затем заключи с ним сделку. Она всё еще тебе обещана, так что Скудери тебе не откажет. Наверняка даже обрадуется сбыть ее с рук. Мы с Арией тоже полетим туда. Я сейчас же напишу нашему пилоту. Тебе не придется разбираться с этим в одиночку.

— Уговорил, отвезу ее в Чикаго. Но я не уеду без неё, что бы Скудери ни сказал. Она моя.

— Хорошо, но я сомневаюсь, что будут какие-то проблемы. И поверь мне, я тоже не хочу, чтобы Джианна пострадала от отца. Ария любит свою сестру, и я хочу, чтобы Ария была счастлива, так что не позволю Скудери убить или навредить Джианне. Мы сделаем так, что она вернется вместе с нами в Нью-Йорк, пусть даже в качестве твоей жены, если это то, чего ты хочешь на самом деле.

— Ты готов пойти против Скудери, если он по какой-то причине не согласится?

— Придется. Ради тебя и ради Арии.

— Поклянись.

Лука ещё раз вздохнул.

— Клянусь. Вы с Арией станете моей погибелью.

Мне захотелось рассмеяться, но он отключился. Повернувшись к Джианне, я заметил, что она наблюдает за мной с тревогой на лице. Под моим взглядом она попыталась ее скрыть, но безуспешно. За последние несколько месяцев меня не раз посещала уверенность, что я не смогу ее найти, что она чересчур умна; теперь же я порадовался тому, что ошибался.

— Традиция требует, чтобы я сдал тебя Синдикату и твоему отцу.

В ее глазах мелькнул страх. Джианна не была глупа; она знала, что с ней может произойти, если попадет в руки к своему отцу. Я не знал точно, вмешается ли Данте Кавалларо, и мне было насрать. Мне хотелось ее защитить. Они не имели права решать её судьбу. Это был мой шанс показать ей, что она совершила ошибку, сбежав, и что я для нее был тем самым. Она долго смотрела на меня, ее лицо, лишившись привычной маски, стало беззащитным и уязвимым. Такой я видел Джианну только пару раз: когда Арию накачали рогипнолом, и когда Джианна оказалась в руках русских. Я еще был зол на нее, по-прежнему чертовски разъярен, особенно из-за понимания, что она сбежит опять, если дам ей шанс, но в глубине души просто был рад ее Джианна возвращению.

— Мы поедем в Чикаго, но я не отойду от тебя ни на шаг, Джианна. Я не дам тебе возможности вновь от меня сбежать.

Джианна

После того, что сегодня произошло, не уверена, что рискнула бы ещё раз сбежать.

У Маттео опять зазвонил телефон, и он не сдержал проклятья. Я была рада хоть как-то отвлечься. Его интенсивный взгляд пробуждал во мне то, что я старалась заглушить со времени нашего поцелуя. Я прилегла, но едва закрыла глаза, как в мыслях вновь возникло видение мертвого тела Сида. Пусть даже Маттео его не убил, это не значит, что в этом нет его вины. Если бы Кармине не опередил его, Маттео сделал бы то же самое.

Наверное, я задремала, потому что резко вздрогнула, когда что-то коснулось моей руки. Открыв глаза, я обнаружила нависшего надо мной Маттео. Он выпрямился, криво улыбнувшись.

— Как я вижу, смерть Сида тебя не слишком-то беспокоит, если ты в состоянии вот так уснуть.

Я села, сердито уставившись на него. Он намеренно был груб, я это знала, но в то же время задавалась вопросом: а что, если это правда? Была ли я настолько бездушной? Неужели я в большей степени похожа на Маттео, чем готова признать? Нет. Мне снился мертвый Сид, и мою грудь словно сжимало в тисках, когда я вспоминала о нем.

— Мы должны идти. Скоро наш вылет.

Маттео обхватил мое запястье, чтобы поднять на ноги, но я вдруг разозлилась и вырвалась из его хватки. Маттео опять протянул ко мне руку, рывком поднял меня и прижал к себе.

— Осторожнее, Джианна. Меньше двух часов назад я видел, как ты путалась с другим парнем. Я горжусь своим самообладанием, но есть предел моему терпению.

Я проглотила готовый вырваться ответ и позволила Маттео вывести меня из номера. Стэн и Кармине уже ждали в коридоре. Они осмотрели меня с ног до головы, и Стэн выплюнул презрительно:

— Как ни странно, она по-прежнему цела и невредима. Если бы моя невеста кувыркалась с другими мужиками, я бы превратил ее в кровавое месиво.

— Похоже, что меня колышет твое ебаное мнение? — грозно спросил Маттео.

Я перевела на него взгляд и задалась вопросом, почему, в самом деле, он не сделал того, что предложил Стэн. Я решила пока помалкивать. Хоть самосохранение и не было моей сильной стороной, но и конченой самоубийцей я не была, даже если смерть, возможно, будет предпочтительнее того, что для меня приготовил отец.

Двадцать минут спустя мы поднялись на борт частного самолета Синдиката, и я заняла место возле окна. Маттео молча сел напротив. Никто не пытался заговорить со мной на протяжении всего полета. Мне казалось, что Маттео взял паузу, чтобы успокоиться. Время от времени я ловила на себе его взгляд, но не могла понять, что у него на уме. Где-то в середине полета, когда я поднялась, чтобы сходить в туалет, Маттео тоже встал.

Я сдержалась от язвительного комментария и направилась в туалет в хвосте самолета, но когда он не отступил, даже видя, что я открыла дверь, то больше не могла сдерживаться. В задницу самосохранение.

— Ты что, собираешься смотреть, как я писаю? Не похоже, что у меня получится выпрыгнуть из самолёта и сбежать.

— Я не исключаю возможности, что ты попытаешься пробить дыру в стене самолета, чтобы убить нас всех.

Неужели он это серьезно? Уголок его рта дернулся, но затем его лицо вновь стало непроницаемым. На мгновение наши глаза встретились, а потом я быстро шагнула в маленькую кабинку и закрыла дверь. Маттео не остановил меня, но я знала, что он меня ждёт снаружи и, наверное, прислушивается к подозрительным звукам.

Я прислонилась к стене и закрыла глаза. Меня одолевали страх и тоска, и я с трудом сдерживалась, чтобы не превратиться в плачущую тряпку. Я почти жалела, что Маттео меня не изнасиловал. Ну зачем ему надо было вести себя как порядочный человек?

— Чем ты занимаешься? Не заставляй меня выбивать эту гребаную дверь, — угрожающе пробормотал Маттео.

Уже наплевав на то, что он меня услышит, я сделала свои дела и через пару минут вышла из кабинки. Взгляд Маттео блуждал по мне, как будто выискивая признаки того, что я что-то задумала. Я бы рассмеялась, если бы могла.

Вернувшись на свои места, время, оставшееся до конца полета, мы провели в молчании.

У меня скрутило живот, когда мы приземлились в Чикаго. Пока мы были в воздухе, я не сомкнула глаз ни на минуту. Понимание того, что вскоре мне придется встретиться с отцом, не давало заснуть. Буквально вчера я ела пиццу с подругами и планировала отправиться летом в Хорватию, а теперь моя жизнь вновь вышла из-под моего контроля. Хуже того, скорее всего, мне грозит суровое наказание от Синдиката. Маттео не было никакого резона защищать меня от гнева отца. И даже если он попытается, зачем Луке рисковать конфликтом с Синдикатом из-за меня? В их глазах я была ничтожнее грязи под ногами.

Когда частный самолет остановился, Маттео поднялся и жестом приказал мне следовать за ним. На трясущихся ногах я пошла за ним к двери, которая уже заскользила, открываясь. Холодный ветер ударил мне в лицо. Взлетно-посадочную полосу и прилегающие здания замело снегом. На часах было около 16:00, но мне казалось, что сейчас глубокая ночь. Маттео вцепился в мое запястье, бросив предупреждающий взгляд:

— Не вздумай бежать. Не надо делать никаких глупостей. Головорезы твоего отца только и ждут возможности наказать тебя. Я, конечно, могу их убить, но тебе это не поможет.

Он правда беспокоится обо мне? Маттео был загадкой. Я понятия не имела, почему он так заинтересовался мной. Наверное, в нем говорит его гордыня. Он не может смириться с моим сопротивлением, поэтому заставит меня выйти за него замуж, даже если я этого не хочу, даже если он больше не хочет меня. Если бы он на самом деле обо мне беспокоился, то отпустил бы. Нет, это была демонстрация силы. Эмоции тут ни при чем.

— Не переживай. Я хочу встретиться с Арией.

Он покачал головой.

— Не самое подходящее время для того, чтобы возвращать свой сарказм. Твой отец этого не оценит.

Тогда почему он едва сдержал улыбку, если считал, что это плохая идея? Дверь открылась до конца, и Маттео повел меня вниз по ступенькам трапа, решительно ухватив пальцами за запястье. Я чувствовала себя маленьким ребенком, который делает свои первые шаги. Раздражение начало вытеснять во мне беспокойство, но, прежде чем успела решить, хочу ли рискнуть, возражая ему, я заметила знакомую белокурую головку. Ария. Она стояла рядом с Лукой и, завидев меня, рванула навстречу.

Я бросила на Маттео умоляющий взгляд, но он не позволил мне отойти и без спешки вел меня в сторону Арии. Когда моя сестра практически добежала до нас, Маттео отпустил меня, и я бросилась в ее объятья. Наше столкновение было почти болезненным. Я прижала Арию к себе, крепко обняв, и она в ответ сделала то же самое.

— О, Джианна, я ужасно за тебя боялась. Я так рада, что ты здесь. — Она заплакала, и мое лицо тоже стало мокрым от слез. Господи, как же сильно я по ней скучала!

Через мгновение она отступила назад, окинула меня быстрым взглядом и задержалась на моем новом цвете волос.

— Ты в порядке? Они ничего тебе не сделали?

Я убрала от ее лица несколько выбившихся светлых прядей, внезапно почувствовав, что вот-вот разрыдаюсь. Тяжкий груз сожаления навалился на меня. Не нужно было мне сбегать. Тревога на лице Арии стала еще одним напоминанием об этом. Если бы я осталась, если бы вышла замуж за Маттео, тогда Сид был бы жив, и Ария не переживала бы несколько месяцев. Почему я вынуждена желать свободы, чтобы иметь возможность самостоятельно решать свою судьбу?