— Думаю, раз я больше тебе не дочь, то почему должна слушаться того, что ты говоришь?

Маттео крепко ухватил меня за талию. Что такое? Ему можно провоцировать моего отца, а мне не разрешается?

— Осторожно, — прошипел отец. — Ты всё еще собственность Синдиката.

— Давайте не будем заставлять Данте долго ждать, — вмешался Лука.

На этот раз нам и в самом деле удалось добраться до гостиной без инцидентов. Данте Кавалларо возле окна разговаривал по телефону. При нашем появлении он завершил разговор и обернулся. Мне пришлось подавить дрожь, когда взгляд его холодных глаз задержался на мне. И вправду айсберг. Внезапно мне стало очень страшно. Это уже не шутки.

Я не помню, когда в последний раз чувствовала себя настолько беспомощной.

— Лука, Маттео, Ария, — поприветствовал Данте Кавалларо своим лишенным эмоций голосом. — Джианна.

Я даже подскочила от неожиданности, так как ожидала, что он сделает вид, будто я недостойна слов приветствия, как это сделал мой отец.

— Сэр, — сказала я, слегка склонив голову. Всё во мне противилось этому, но я понимала, что это мне во благо.

— Ты осознаешь, что совершенные тобой поступки — это предательство? — спросил Данте.

Я не была уверена, что ответить. Если соглашусь, буду в заднице, а если нет — выведу из себя человека, который может принять решение убить меня.

— Джианна — моя невеста, и если бы не сбежала, то сейчас уже была бы моей женой. Думаю, решение о том, заслуживает ли она наказания, нужно возложить на моего брата, как на Капо Нью-Йорка.

Я перевела взгляд с Маттео на Луку, чей жестокий взгляд вызвал у меня мурашки по спине.

— Да это же просто нелепо, — проворчал отец.

Однако Данте не казался оскорбленным.

— Я так понимаю, ты всё равно хочешь жениться?

— Да, — не задумываясь, ответил Маттео.

Разумеется, никто не удосужился спросить, чего хочу я, но я понимала, что сейчас лучше не лезть на рожон. Не тогда, когда для меня всё может очень плохо закончиться.

Данте жестом подозвал к себе отца, и они вполголоса поговорили в течение нескольких минут. Похоже, отец остался крайне недоволен.

— Я не буду официально объявлять об этом в Синдикате. Но и не стану препятствовать этой свадьбе. Однако если ты откажешься, у меня не останется другого выбора, кроме как наказать тебя, — объявил Данте, обращаясь ко мне. Он кивнул Маттео, прежде чем снова обратиться к моему отцу: — Я предоставлю утрясти это дело тебе, поскольку Джианна — член твоей семьи, и рассчитываю, что в конце этого дня будет достигнута договоренность, которая позволит нам мирно сотрудничать и впредь. — С этими словами он шагнул назад и махнул отцу, приглашая принять на себя бразды правления.

— Ты что, серьезно можешь позволить принять в Нью-Йорке такую, как Джианна? Твои люди от тебя, как от нового Капо, ожидают, что ты будешь защищать традиции и беспощадно расправляться с предателями, — сказал отец Луке.

— Мои люди принимают мои решения, — ответил Лука, но в его голосе был намек на предупреждение. — Каким бы оно ни было.

Вдруг я задумалась, на самом ли деле буду в тягость Луке. Не то чтобы я испытывала желание стать частью Коза Ностры, но если стоял выбор между нахождением на территории моего отца и проживанием в Нью-Йорке с Арией, то я знала, что выберу последнее.

Маттео, выглядя так, будто был в шаге от того, чтобы вытащить ножи, подошел к Луке и что-то тихо ему сказал, и Ария воспользовалась моментом, чтобы присоединиться ко мне. Я благодарно улыбнулась ей.

— Мой брат женится на твоей дочери, несмотря на все ее проступки. Я думаю, что это очень щедрое предложение с нашей стороны. Ты должен быть счастлив, что тебе не придется искать ей нового мужа.

— Как будто я смогу теперь найти кого-то, — фыркнул отец. — Даже не буду тратить свое драгоценное время попусту.

Кровь ударила мне в голову не только из-за слов отца, но и из-за предложения Луки, которое мне совсем не нравилось. Они вели себя, как будто я кусок дерьма. Слушая их, я убеждалась, что правильно сделала, сбежав. Этот мир прогнил насквозь.

— Так что скажешь? — спросил Лука и сжал губы.

Отец бросил вопросительный взгляд на своего босса, но Данте, похоже, не собирался вмешиваться. Весь его вид говорил о том, что итог его не волнует.

— Надеюсь, вы не собираетесь устраивать свадебное торжество. Я хочу, чтобы это было улажено без шума. Она уже и так достаточно опозорила меня и Синдикат. Я не дам ей шанса опозорить нас ещё сильнее, — в конце концов, согласился отец.

Я так сильно стиснула зубы, что удивилась, как у меня челюсть не сломалась.

Маттео покачал головой.

— Мне не нужна свадебная вечеринка. В любом случае, я предпочитаю напиваться без компании старых дев Семьи.

Смех защекотал мне горло, но я сдержала его. Маттео стрельнул в меня взглядом, как будто хотел убедиться, что я нахожу его остроумным, каким, вероятно, он сам себе виделся. Он просчитывал каждый свой шаг. Этого мне забывать не стоило. Маттео маскировал свою смертоносносную силу под юмором и улыбками, но я не дам себя обмануть. Ни сейчас, ни когда-либо еще, особенно, когда стало ясно, что он считает себя щедрым, принимая меня обратно.

— Старые девы всё равно не придут. Никому не хочется, чтобы его ассоциировали с такой, как она, — сказал отец, бросив на меня злой взгляд.

Хватка Арии на моем запястье стала стальной, словно она до сих пор не верила, что я не наброшусь на нашего отца.

— По традиции, будет церковная церемония, как положено, — сказал Лука. — Кроме ближайших родственников, гостей больше не будет.

— Традиция, — раздражённо фыркнул отец. — Джианна наплевала на наши традиции. Демонстрацию простыней, в отношении которых так непреклонна ваша семья, придется отменить. И о белом платье тоже не может быть и речи. Я не позволю ей глумиться над нашими ценностями.

— Это разумно, — кивнул Лука.

Ария недоверчиво посмотрела на мужа, однако я не удивилась, что мне не позволят надеть белое платье. Можно подумать, мне не наплевать. Да мне плевать, даже если я выйду замуж голой. Я ничего из этого не хотела. И мне вообще плевать на их дурацкие традиции. Они думали, что делают мне одолжение, будто я преступник в камере смертников, которому вручили помилование на блюдечке. Я не сделала ничего плохого, ничего, по сравнению с тем, что сделал любой мужчина в этой комнате.

— Сдается мне, она всем мужикам в Европе позволила себя выебать отыметь, и после этого ты всё еще ее хочешь? — опять спросил отец. Я понимала, что он делает это, чтобы унизить и оскорбить меня, и мне ненавистно было признавать, что у него это почти получалось.

Я смотрела на мужчину, который был моим отцом, и не чувствовала ничего. Я всегда знала, что он меня недолюбливает, но никогда даже и представить себе не могла, насколько сильно его презрение. Я впилась ногтями в мягкую плоть ладоней.

Маттео приосанился, криво ухмыльнувшись.

— Я охотился за ней полгода. Ты правда думаешь, что, если бы я не хотел ее, стал бы тратить столько времени? У меня есть дела поважнее.

Если хоть раз еще это услышу, я слечу с катушек.

— Я думал, ты хочешь отомстить, но мои люди доложили, что ты и пальцем ее не тронул. — Отец пристально посмотрел на меня. — Опять же, тебе, наверное, не хотелось руки марать. Сомневаюсь, что простой душ сможет заново очистить мою дочь.

Ария сильнее сжала мое запястье, и я остановилась. Я даже не почувствовала, как шагнула по направлению к нашему отцу, чтобы сделать... Понятия не имею, что бы я сделала. Ударила его? Возможно. Благодаря его словам и гримасам я чувствовала себя грязной и ненавидела, что он имеет такую власть надо мной. Но в то же время я бы скорее спрыгнула с крыши этого дома, чем призналась, что не спала ни с одним парнем, пока была в бегах. Это тайна, которую я всеми силами сохраню при себе.

— Кто говорит, что я всё ещё не собираюсь отомстить? — спросил Маттео опасно тихим голосом. Взгляд его тёмных глаз остановился на мне. Ублюдок. Значит, тот обеспокоенный взгляд в машине был всего лишь для отвода глаз? Он знал, что я не хочу за него замуж. Знал, что для меня это наказание. Можно только догадываться, что еще он приготовил для меня, когда я окажусь в его лапах?

— Я ни за кого не собираюсь выходить замуж, — сорвалась я. — Это моя жизнь.

Отец, побагровев, шагнул ко мне и со всей силы ударил по лицу. В ушах у меня зазвенело, а рот заполнил привкус меди. Много лет и множество пощёчин назад я бы заплакала.

— Ты будешь делать так, как я скажу. Ты достаточно запятнала мое имя и честь. Я не намерен больше ни дня терпеть твою наглость, — с пылающим красным лицом прорычал он.

— Что, если не буду?

В крепком захвате Арии мое запястье почти онемело. Сестра влезла между отцом и мной, несмотря на явное неодобрение Луки, но он был занят, удерживая Маттео за рубашку железной хваткой.

Я попыталась дернуть назад Арию, не отводя взгляда от отца. Ария, как и прежде, пыталась меня защитить, но это была моя битва.

Отец еще не опустил руку, наверное, собираясь ещё раз меня ударить. Интересно, что бы он сделал, если бы я ударила его в ответ? Хотелось бы мне быть достаточно смелой, чтобы это узнать.

— Никто и слова не скажет, если в наказание за предательство я отправлю тебя в какой-нибудь из секс-клубов Синдиката, так что мы можем воспользоваться твоей распущенностью.

Несмотря на свои лучшие намерения, я не смогла сдержать шока, от которого расширились мои глаза. Данте нахмурился, но не уверена, хороший ли это был знак.

Глаза Маттео полыхали такой ненавистью, что волосы у меня на затылке встали дыбом. Лука по-прежнему удерживал его за плечо, останавливая… от чего? Я не знала.

— Этого не будет. Джианна станет моей женой. Сегодня, — произнес Маттео.

— Что? Я… — вырвалось у меня, но отцовская пощёчина снова заставила меня замолчать. Этот удар стал сильнее предыдущего, и его кольцо зацепило мою нижнюю губу. Я почувствовала жгучую боль, и теплая жидкость потекла по подбородку.