Глава 2

Серена

— Он производит приятное впечатление, правда? — Я устраиваюсь на кровати с балдахином, пока Эудора взбивает подушки за моей спиной. Мне не нужна ее помощь. Я не беспомощна. Но она любит заботиться обо мне, и я ей это позволяю.

— На нем было буквально написано: «высокомерный адвокат»… Думаю, у него аллергия на свою собственную улыбку, но признаю, он довольно хорош собой.

Лицо Эудоры не выражает ровным счетом никаких эмоций. Она всегда держит свое мнение при себе.

— Да ладно, — говорю я, натягивая одеяло на колени. Мне нравится дразнить ее, потому что она может быть невероятно чопорной. — Будь честной.

— Нельзя отрицать, он красивый мужчина. Но буду откровенна, я не слишком высокого мнения о нем. — Эудора словно выплевывает слова, неловко отводя взгляд. Она указывает на лампу на моей тумбочке, и я киваю. Выключив ее, она осматривает остальную часть комнаты.

— Какая-то особая причина? — подталкиваю ее я.

Эудора вздыхает через плотно сжатые красные губы и склоняется ко мне для ответа.

— Я просто защищаю вас. Вот и все. — На мгновение она замолкает, а потом вновь продолжает: — Какой-то высокий, темноволосый и красивый адвокат в дизайнерском костюме появляется здесь, а вы одинокая, убитая горем и состоятельная… Я нахожу это поводом для беспокойства. Вы не похожи на других девушек, Серена. Я могу пересказать всю вашу жизнь. Вам стоит быть крайне осторожной. Вы должны опасаться таких мужчин, как он.

Таких мужчин, как он.

Мы обе понимаем, что она имеет в виду моего экс-жениха. Я пока не знаю мистера Роузвуда, но практически уверена, что он не такой, как Кейр Монтгомери.

— Ты такая милая, когда волнуешься. — Я откидываюсь на тщательно уложенные пуховые подушки. Эудора в нашей семье с тех пор, как мне исполнилось восемь лет и умерла моя мама. — Но я оценила его внешность и только.

Временами Эудора была близка мне как мама. И поэтому мне больно смотреть ей в глаза и осознавать, что я не могу ей доверять. Вероника стоит у нее на быстром наборе в телефоне. Я абсолютно уверена, что Эудора ежедневно ведет записи о моих поступках и сообщает о них. Она всего лишь дополнительный набор глаз и ушей — добросовестный миньон с зарплатой. К сожалению. (Примеч.: Слово «миньон» — французского происхождения. Во времена французских монархов термин «миньон» был синонимом понятия «фаворит» и употреблялся по отношению к любимчикам королей и высокопоставленных особ, кроме того, в американской культуре используется для описания бездумно верных сотрудников).

Я не могу винить ее. Ей нужна эта работа, и Вероника щедро ей платит.

Моему отцу скоро девяносто, и он сходит с ума, он практически одной ногой уже на небесах. В тот день, три года назад, когда он женился на Веронике, она сразу взяла на себя управление его персоналом и щедро повысила им всем жалованье, утвердила дополнительные выходные и отпускные пособия. Они буквально едят с ее ладони. Эудора делает то, что ей говорят. Но это действительно печально, потому что, пока не появилась Вероника, я считала Эудору членом семьи.

Она была моей семьей.

— Думаешь, я была с ним слишком сурова? Боже, он, наверное, решил, что я грубиянка, — смеюсь я.

— Вы не даете послаблений, впервые с кем-то встречаясь. — Эудора пожимает плечами. — Это то, что вы делаете, Серена. Испытываете их. Посмотрим, сойдет ли вам это с рук. Вы делаете это с тех пор, как были маленькой девочкой. Поверьте мне. Я говорю это исходя из собственного опыта.

Эудора прикасается рукой к моему лбу, как будто у меня температура, а не психическое расстройство.

— Спокойной ночи. — Я натягиваю одеяло до шеи.

Она удивленно усмехается.

— Сейчас только четыре часа, дорогая.

— Спокойной ночи, сейчас.

— Я разбужу вас около семи. Нужно будет принять лекарство.

Я закрываю глаза и притворяюсь спящей. Как только слышу щелчок двери, быстро нахожу под подушкой свои таблетки. Я хотела избавиться от них еще утром, но не успела из-за Эудоры, ворвавшейся в комнату, чтобы доложить о визите адвоката, который настаивал на ранее оговоренной встрече со мной.

Я совсем забыла об этом, но, честно говоря, это было не намеренно. Эти лекарства иногда делают меня забывчивой.

Эудора хотела выпроводить его, но я не позволила. Кто-то «снаружи» — это находка в наши дни.

Жду еще минуту, чтобы быть уверенной, что не попадусь, и на цыпочках иду в ванную. Быстро смываю воду в унитазе, и таблетки уходят навсегда, потерявшись в недрах этого древнего особняка.

Пропустив последнюю дозу, я чувствую себя немного более рассудительной, как будто мои мысли понемногу возвращаются. А я хочу назад свой разум. Мне нужен мой разум. Я больше не могу оставаться за этими каменными стенами, словно какая-то преступница.

Мне нужно выбраться отсюда. Я должна вернуть себе финансовую свободу. Свою независимость. Свое доброе имя. И я сделаю все, что для этого потребуется.