Оглушительным вихрем мысли ворвались в его пробуждающееся сознание, мгновенно вызвав головную боль наряду с душевной. Он проиграл и теперь Кирара не остановится, пока не погубит его. А Йена… ее отдадут сумасшедшему эльфу, который, похоже все еще считает ее своей собственностью! Внутри все сжалось от внезапного осознания всего ужаса сложившейся ситуации. Он не смог спасти ее! Но быть может еще не поздно?! Только бы прийти в себя!

Он судорожно вдохнул и открыл глаза, тут же снова зажмурившись от ослепительно яркого света. И вдруг вспомнил! Йена говорила, что после ритуала весь свет погас. Даже звезды! Откуда тогда свет?!

Он снова попытался открыть глаза, на этот раз уткнувшись лицом в подушку, чтобы немного снизить яркость. Благо, лежал он на животе и трюк с подушкой удался. Когда зрение наконец восстановилось, он попробовал приподнять голову, чтобы осмотреться, но спину тут же пронзила адская боль, и Феор обессилено уронил голову обратно на подушку.

Он лежал на просторной кровати в комнате с узорчатыми плиточными стенами. Красиво вышитые портьеры наполовину скрывали входную дверь и выход на балкон. На столике рядом с кроватью стояло несколько склянок с разноцветными жидкостями и мазями. На небольшой кушетке у стены валялся красивый алый шерстяной плед и наполовину пустое блюдо с фруктами. Ни Йены, ни Лаинни рядом не было.

А что если ее уже забрали? Что если она сейчас с ним, и он…? Проклятье! Коротко рыкнув от гнева, Феор рывком встал с кровати и не обращая внимания на боль, сделал несколько шагов к двери, оказавшейся вдруг на удивление далеко. Спина горела огнем! Еще через пару шагов он почувствовал, как что-то теплое потекло по спине вниз на ноги. В глазах тут же помутилось. Он покачнулся и в поисках опоры схватился за столик со склянками. От неуклюжего движения столешница накренилась, раздался звук бьющегося стекла и в воздухе запахло пряностями.

А уже через мгновение хлопнула дверь и ему на плечи легли мягкие ладошки. У самого лица мелькнули медные косы, щекоча нос терпким запахом чабреца.

— Мир! Да что ж ты делаешь?! У тебя швы разошлись! — сердито запыхтела Йена, поддерживая его под руку, чтобы водрузить обратно на постель. — Я над ними полночи просидела!

— Йена… — сквозь накатывающие волны боли тихо проговорил он, — Йена! Я думал он тебя забрал! Я не мог позволить…

— Дурак! — прошипела она, но ее голосе он уловил довольные нотки. — Никто меня не заберет. — уже мягче добавила она, осторожно укладывая его обратно на кровать.

В лежачем положении боль немного поутихла, и Феор наконец получил возможность рассмотреть девушку. На ней была красивая легкая одежда из цветастых брюк и блузки. Совсем как тогда, почти два года назад, когда он увидел ее впервые! Отсутствовал только кожаный пояс, да на ногах были легкие сандалии вместо ажурных сапожек. Длинные волосы были уложены в многочисленные косы, стянутые на макушке пучком. Бирюзовые глаза смотрели серьезно и с упреком.

— Выпей! — Йена протянула ему стакан с глотком синеватой жидкости, которую он сразу узнал по характерному запаху. Морра, или «тысяча лун». Сильнейшее обезболивающее и сильнейший наркотик!

— Я не стану пить эту дрянь! — нахмурился он.

— Ну тогда не обессудь, но я привяжу тебя к кровати! — усмехнулась девушка, — Швы нужно восстановить пока не началось заражение. И, поверь, это очень больно!

Позволить связать себя, как какого-нибудь…хм! Ну уж нет! Он молча потянулся и сердито вытянул наркотик через соломинку. Йена лишь одобрительно кивнула и потянулась за небольшим сундучком под кроватью, в котором обнаружился неплохой набор лекарских инструментов и несколько пузырьков с лекарствами. Но к тому моменту, как она приступила к работе, его уже порядком накрыло и вместо боли на душе царил какой-то радостный покой, сменившийся вскоре приятной дремой, наполненной светлыми воспоминаниями.

К реальности его вернула все та же боль. Только теперь она была намного слабее и почти не мешала держать навесу голову. Йена заботливо подложила ему под подбородок еще одну подушку, накрыла противно ноющую спину чем-то прохладным и мягким, а сама устроилась на полу так, чтобы их глаза были на одном уровне.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась она, легким движением убрав с его лица черную прядь.

Этот простой по сути жест заставил сердце радостно сжаться. Он быстро перехватил ее руку и прижался губами к внутренней стороне тонкого запястья.

— Хорошо, — хрипловато ответил Феор, — пока могу вот так смотреть на тебя! И быть рядом не выясняя отношения и не ругаясь!

Девушка смущенно улыбнулась, но руки не отняла.

— Спина болит?

— Не сильно.

— Хорошо. Рива вовремя вмешалась! Иначе они бы тебя убили! Ты столько крови потерял! Ты бы выдел свою спину… там… — бирюзовые глаза предательски заблестели, и она поспешила отвести взгляд.

— Это ничего, родная! Ради тебя можно вытерпеть гораздо больше, уж поверь! — усмехнулся он.

— Нет! Не нужно ничего ради меня терпеть! — рассердилась Йена. — Ты берег меня и что?! Если бы не Рива, мы бы проиграли эту войну!

— А мы разве выиграли? — насторожился он.

— Нет! Еще нет… Но у нас появился шанс!

— Что она сделала? — его охватило ужасное предчувствие. Он догадывался каким будет ответ, но отчаянно не хотел в это верить!

— Она вернула нас назад во времени! А сама…

— Умерла без права возрождения! — закончил он вместо девушки и облизнул пересохшие от волнения губы. — Вмешательство в течение времени запрещено на всех уровнях! Лаинни это знала, и все равно пошла на это! Почему?! Она не считала тебя посланницей и…

Внезапное воспоминание о коротком разговоре Йены со жрицей заставило его замолчать и смерить девушку долгим изучающим взглядом. Слишком уж очевидным было удивление на лице Лаинни и слишком счастливой улыбка.

— Что ты сказала ей там, в клетке? — почти что шепотом поинтересовался он.

Йена опустила глаза, а когда подняла снова, в них казалось, отражалось само небо.

— Я сказала, что люблю тебя. И сделаю все от меня зависящее, чтобы тебе помочь! — мягко проговорила она и смущенно улыбнулась.

Прохладный утренний ветерок приятно холодил плечи. Весна здесь на юге больше напоминала лето на пустошах и уже часов с одиннадцати становилось так жарко, что терраса превращалась в печь, где можно запросто свариться в собственном соку, а потом еще и покрыться аппетитной коричневой корочкой. Но сейчас, на рассвете, солнце все еще было ласковым и не мешало предаваться раздумьям и воспоминаниям. Чем я, собственно, и занималась уже битых два часа, стоя у перил высокого балкона второго этажа, пока мой злополучный бог спал, развалившись поперек большой кровати с цветастым покрывалом.

Дом, в который я с таким трудом дотащила полумертвого Миртана пустовал уже не один десяток лет. Когда-то он принадлежал Маре — шаирской знахарке, что спасла меня на пустошах и приютила в своей кибитке. После гибели герцога Эр'Засского мне удалось разузнать, что она слегла вскоре после того, как меня продали на невольничьем рынке и больше не оправилась. За неимением потомков, ее имущество по завещанию перешло мне. А именно — две отличные лошади чистокровной пустынной породы и большой дом в Ниамне. Лошадей я так и не получила. Их присвоил себе глава каравана. Но дом, как оказалось, так и стоял пустым, пока я не нашла его несколько дней назад.

Жаль, что Маара не смогла обучить меня всему, что знала, в силу полнейшего отсутствия у меня каких-либо лекарских талантов. Но и тех крох, что я почерпнула оказалось достаточно, чтобы кое-как зашить изорванную плетью кожу и мышцы. Получилось, правда, не особо ровно. Но здесь уже стоит винить мои трясущиеся от волнения руки и общую смертельную усталость.

Первые несколько часов ушли на зашивание глубоких ран, затем еще несколько часов на борьбу с лихорадкой и приготовление заживляющей мази из ингредиентов, хранившихся в волшебном стазисе в кладовой. Когда дыхание мужчины наконец выровнялось, я без сил свалилась на соседнюю кушетку и проспала без малого двенадцать часов.