Ей всегда казалось, что эти холмы выглядят удручающе неэкзотично. Левая сторона дороги походила на Дартмур,[14] а правая — на Гэмпшир.[15] Потом она услышала возглас Морин и увидела на некотором расстоянии старика в грязном халате и конической соломенной шляпе с широкими полями, идущего по полю за плугом, запряженным волами, который мог быть использован в библейские времена.

— Между прочим, сынок… — Впечатленный Г. М. обратился к Альваресу, который склонил голову, но не обернулся. — Кто устроил нам такой шикарный прием? Султан Марокко?

— Боюсь, сэр, вы не вполне в курсе дел. — В зеркальце заднего вида можно было лицезреть длинный прямой нос и сухой, четко очерченный рот Альвареса. — Султан Марокко обладает здесь чисто номинальной властью. Танжер — международная зона, управляемая представителями многих наций. Например, глава правительства — голландец.

— Господи, подумать только! Зачем вам понадобился распухший от джина бюргер?

Беспечно положив руку на руль и все еще нажимая на акселератор, Альварес обернулся к Г. М. почти с улыбкой:

— Мейнхеер Хоофдстук — честный и весьма способный джентльмен, — сказал он. — Придерживающийся принципов, которые можно назвать пуританскими…

— Разве Танжер — пуританский город?

— Нет, сэр. Отнюдь.

— Угу. Ну?

— Я говорил о различных правительственных чиновниках. Французы, как я уже имел удовольствие сообщить вам, контролируют таможню. Бельгийцы — полицию. Испанцы…

— Ради бога, смотрите, куда едете!

Быстро повернув, Альварес избежал столкновения с пальмой. Хотя благодаря плотной обивке пассажиры не ощутили толчок, он бросил их в объятия друг к другу.

— Не хочу подвергать сомнению ваш рассудок, — проворчал Г. М., — но неужели здесь выдают права каждому психу?

— Сэр…

— Нет-нет, смотрите на дорогу!

— Я считаюсь одним из самых осторожных водителей, — с искренним удивлением запротестовал Альварес. — Подождите, пока не увидите машины, едущие днем по плас де Франс или по узким улочкам в сторону Грэнд-Сокко! При этом каждый водитель не снимает руку с клаксона!

— Предвкушаю это удовольствие. — Г. М. бросил взгляд в заднее окошко. — Фургон с багажом следует за нами. Вы сказали им, что мы едем в отель «Минзех»?

— В «Минзех»! — воскликнула Пола. — Но там живем мы с Биллом!..

— Я ничего не говорил о поездке в «Минзех», — медленно произнес Альварес.

В машине воцарилось ледяное молчание, хотя в салон проник луч солнца.

— Если помните, — продолжал Альварес, — я сказал, что доставлю вас к месту назначения.

Снова тишину нарушало только негромкое тигриное рычание мотора. Морин, решившая было не реагировать, даже если они врежутся в одну из невысоких каменных стен, глядя вперед, чувствовала, что ее вновь одолевают дурные предчувствия.

Она украдкой покосилась на Альвареса, который сидел, вцепившись в руль и стиснув зубы, словно сожалея о сказанном. Старая дорога извивалась среди высоких деревьев; стрелка спидометра колебалась в районе девяноста.

Наконец Г. М. коснулся руки Полы и заговорил сонным голосом, что всегда было плохим признаком:

— Не возражаете, куколка, поменяться со мной местами?

— Конечно нет. Но почему?

О ветровое стекло с гудением ударилась пчела. Пола Бентли поджала колени, и Г. М. с трудом протиснулся мимо нее на левую сторону сиденья позади водителя. Спидометр зашкаливал за девяносто.

— Не знаю, слышали ли вы о таком трюке, сынок, — сонно заметил Г. М., — но с этого места я могу сломать вам шею быстрее любого палача.

— Возможно, хотя не исключено, что у вас возникнут трудности, — тем же формальным тоном отозвался Альварес. — К тому же, сэр, если вы нападете на водителя, машина потеряет управление. Мисс… мы все можем пострадать и даже погибнуть. Только по этой причине я подчиняюсь.

Стрелка спидометра медленно заскользила назад — к семидесяти, шестидесяти, пятидесяти, сорока. В ветровом стекле Пола видела отражение бледного лица Морин.

Пола была куда более эмоциональна, чем Морин, но не столь чувствительна к физической опасности, так как слишком часто сталкивалась с ней подростком в Лондоне. Она пригладила золотистые волосы и скривила розовые губы не то в усмешке, не то от досады.

— Хуан!

— Да? — ответил Альварес.

— Вы глупец, — продолжала Пола своим мягким голосом. — Это та чепуха, о которой я думаю?

Альварес молча пожал плечами.

— Ну тогда я объясню им, в чем дело, если не хотите вы. Полагаю, Хуан, вы «подчиняетесь приказу»? Но ведь сэр Генри и Морин сделали все, о чем вы просили! — Лицо Полы порозовело. — Не могли бы вы, по крайней мере, рассказать им? Это было бы достойно и спортивно.

По какой-то причине именно слово «спортивно» заставило Альвареса вздрогнуть. Бросив взгляд на уставившуюся перед собой Морин, он потянул ручной тормоз и обернулся; ноздри его тонкого носа раздувались.

— Сэр Генри, уверяю вас — и мисс Холмс, — что вы не похищены. Вам не причинят никакого вреда. Если вы и мисс Холмс желаете идти пешком шесть или семь миль до отеля «Минзех» на рю дю Статю, вы вольны покинуть эту машину. Или можете поехать в фургоне с багажом.

Все угрожающие признаки исчезли с лица Г. М.

— Ох, сынок! Предпочитаю быть похищенным, чем идти пешком даже одну милю. А трястись в багажном фургоне не слишком полезно для моей задницы. По правде говоря, меня не слишком заботит, куда мы едем, — лишь бы я мог там отдохнуть. Что скажете, девочка моя?

— Я тоже не возражаю, — весело отозвалась Морин.

— Одну минуту! — с внезапной тревогой сказал Г. М. — Этот фокус-покус не преследует цель втянуть меня в полицейскую работу?

Альварес прочистил горло.

— Сэр, помимо мелких краж и нападений, не приведших к серьезным последствиям, за прошедшие два месяца здесь не отмечено ни одного преступления.

Г. М. облегченно вздохнул:

— Это все, что я хотел знать.

— Сейчас мы в Старых горах, — продолжал Альварес. — Вскоре мы свернем на Олд-Маунтин-роуд. Там живут многие местные богачи, отставные военные, интеллигенция. Я прошу вас только побеседовать минут десять-двадцать с одним джентльменом, к которому я рассчитываю доставить вас через три минуты. Разумеется, после этого вы можете делать что хотите.

— Я все еще не понимаю причины этого таинственного…

— Причина есть — поверьте мне, сэр!

— Все в порядке, сынок, — успокоил его Г. М. — Я не возражаю против маленькой causerie с кем бы то ни было — даже с этим чертовым голландцем с его бутылкой шнапса. Поехали!

Альварес, на смуглом лбу которого от облегчения выступил пот, повернулся к рулю. Заведя машину, он молнией погнал ее вперед, но потом вспомнил что-то и бросил взгляд на Морин.

— Мисс Холмс, — смущенно сказал он, — меня обвинили в… э-э… чересчур быстрой езде. Вам она тоже кажется слишком быстрой?

Морин улыбнулась. Она до сих пор не могла решить, нравится ей молодой человек или нет.

— Ну, — ответила девушка, — если бы вы смогли вести машину чуть медленнее…

Почти сразу же скорость «паккарда» снизилась до темпа страдающей ревматизмом улитки. Пола Бентли, снова закинув ногу на ногу в углу сиденья, весело подмигнула Г. М. Но великий человек не обратил внимания.

Тактика Альвареса была скверной. Ярко окрашенный фургон, мчавшийся следом, очевидно, не полагался на способность своих тормозов предотвратить столкновение. Он выехал на поле — к счастью, не огороженное, — весьма реалистично имитируя брыкающегося на родео жеребца, потом сделал головокружительный разворот на двух колесах и вернулся на дорогу, снова едва избежав столкновения.

Г. М. молча закрыл глаза.

Но вскоре он склонился вперед и постучал Альваресу по плечу.

— Сынок, кто-нибудь рассказывал вам об аисте? Или о разнице между реактивным самолетом и автобусом, едущим в аэропорт Кройдон? Я имею в виду… э-э… что-то вроде компромисса.